Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 8

Несмотря на сгущающиеся сумерки, под брезентовым тентом, натянутым над вместительным кузовом «Урала», мы продолжили наш путь к таинственной горе. В дороге я обнаружил, что батарея у моей видеокамеры «села». Когда мы проезжали мимо ворот одной из исправительных колоний, которых в этих краях немало, кто-то из попутчиков предложил подзарядить в караулке разрядившийся аккумулятор. Видимо, он был знаком с кем-то из охраны. Нам разрешили воспользоваться электрической розеткой. Прежде чем отправиться дальше, пришлось «отсидеть» в зоне полтора часа до полной зарядки батареи.

Пришло время подумать о ночлеге. Мы остановились недалеко от грунтовой дороги, на ровной поляне, окруженной со всех сторон лесом.

Всего нас было человек двенадцать. Мы собрали валяющиеся вдоль дороги старые коряги и даже небольшие бревна и скоро нас согрел огромный костер. Горел он долго и ярко. Мы веселились, пили чай. Ко сну отходили по очереди. Первыми в кузов забрались самые уставшие за день — женщины и дети, затем те, кто уже достаточно навеселился у костра.

Жена с младшей дочкой устроились в кабине, а старшая сначала залезла в кузов, но потом все же решила перебраться к маме и сестре. Переступив высокий борт, она поставила ногу на буксировочный крюк. Но нога ее соскользнула, и моя доченька упала вниз с приличной для одиннадцатилетнего ребенка высоты, ударившись при падении скулой о тот злосчастный крюк. Никто не услышал ни звука. Дочка забралась в кабину и уснула, так и не сказав никому о случившемся. Несколько дней с лица ее не сходил синяк. Ни о чем не подозревавший в тот момент ее папаша сидел у догорающего костра с заядлым рыбаком, который делился секретами сибирской рыбалки.

Укрывшись курточкой и с трудом пытаясь заснуть, я смотрел на звезды, на тянущиеся к ним со всех сторон макушки темных пихт, плотно окружающих поляну. Ближе к утру я стал ворочаться, подставляя уже остывшим углям то один, то другой бок. И все же это было здорово: переночевать в тайге на голой земле под открытым небом! А как же медведь или росомаха? Они не могли рассчитывать на слишком легкую добычу. Ведь меня защищали маслянистый запах угасающего костра и моя счастливая звезда, затерявшаяся где-то там, в черном небе, в мириадах небесных светил.

Утром, не выспавшийся и потирающий глаза, я мог рассмотреть то, к чему мы стремились последние сутки. «Вон она, лесистая гора с озером, большая и высокая. Непросто на нее забраться», — первое, что понял я. Нам предстояло совершить пеший переход по наклонной плоскости через лес к ее подошве. Лишь потом начать восхождение, преодолев лесной массив, зону альпийских лугов и курумник — опоясывающую верхнюю часть конуса гряду каменных глыб, в большинстве своем плоских и скользких даже в сухую погоду. Они образовались в результате воздействия на камень солнца, воды и мороза. Вершина находится на 1856-метровой отметке. Снег остается на ее вершине вплоть до июня.

В какой-то момент небо и гору заволокло дымкой. С грузовика уже начали спрыгивать везунчики, которым не пришлось спать под открытым небом. Затем женщины готовили еду, а мужчины решали, кто и какую ношу понесет.

Справедливости ради надо сказать, что название «Горная Шория» полностью оправдано. Часто этот, в общем-то, небольшой по площади край за красоту называют Сибирской Швейцарией. Сама Шория протянулась с севера на юг менее чем на двести, а с запада на восток примерно на сто километров. При этом она как бы охвачена гигантским амфитеатром среднегорных хребтов и массивов. Здесь смыкаются юго-западные отроги Кузнецкого Алатау, Южного Салаира и Северо-Восточного Алтая. Эти горные системы граничат друг с другом и переходят в самую длинную цепочку гор — Западный и Восточный Саян, имеющую протяженность более чем в две тысячи километров. На юге Байкала этот объединенный из двух горных цепей хребет носит название Хамар-Дабан. Горная Шория и Западный Саян соединяются с Горным Алтаем, а также Монгольским Алтаем, соединяющимся с Джунгарскими хребтами. Они являют собою передовые хребты Северного Тянь-Шаня, на юге образующего горную систему Юго-Западный Тянь-Шань, граничащий уже с Памиром. Вот такая в этом регионе непростая складчатость земной коры.

Поднявшись вверх на нашем «Урале», мы оставили грузовик на широкой зеленой поляне под присмотром того самого рыболова. Красотой высокогорного озера Коль-Тайга он уже раньше любовался. Наверняка, ему не терпелось забросить в какую-нибудь горную речушку свою удочку и, если уж не поймать тайменя, так хоть наудить с полведра серебристого хариуса.

Вначале мы пробирались вверх через девственный лес. Шли друг за другом по травяному покрову. Я пытался не наступать на сочные круглые листья лекарственного бадана, которого в лесу было полным полно. Август еще не закончился, и при переходе полян солнце пекло через одежду. Часто поляны сплошь были покрыты густой высокой травой, местами полегшей от сочившейся из земли воды. Идти по размоченной лесной почве было нелегко. Разогреваемый солнцем воздух наполнялся ароматом незнакомых трав. Этот запах был особенно ощутим для тех, кто шел по следу впередиидущих: примятые ногами растения выделяли в воздух эфирные масла, благодаря чему он казался вязким и душноватым. Хотелось купаться. Я даже поспорил с Володей, нашим водителем, что выкупаюсь в озере, там наверху, какой бы температуры ни оказалась его вода. Он уверял меня, что сделать это невозможно даже летом.

Не выспавшийся, обвешанный сумками с аппаратурой, я шел последним. Жена, идущая налегке, то и дело останавливалась и, жалея меня, просила, чтобы я дал ей что-нибудь понести. Но и ей подниматься тоже было нелегко.

Мы пробирались все выше и выше. Лесной пояс остался позади. Тропа становилась круче. Вот и альпийские луга. Под ногами ручьев уже нет, воздух прозрачен и свеж. Где-то местами еще попадаются небольшие хвойные деревья, кусты сибирской кислицы — дикой красной смородины, горьковатой на вкус.

Начался штурм курумника. Это был, пожалуй, самый непростой момент при восхождении. И тут я заметил, что мои дочки наравне с взрослыми перепрыгивают с камня на камень через глубокие расщелины, как горные козочки. «А нам еще советовали не брать их с собой», — подумал я и, радуясь за своих девочек, прибавил шугу.

Мы с женой находились еще метров за двести-триста до горловины вулкана, когда вся группа исчезла из виду, приступив к спуску в кратер по единственному пологому склону. Мы остались одни. Я подготовил камеру к работе и оглянулся. Там, внизу, на поляне, окруженной густым лесом, можно было разглядеть наш «Урал», а рядом с ним — рогатого лося. Видимо, любитель рыбалки крепко уснул и не заметил любопытного зверя. Лось, решивший обследовать наш грузовик, с высоты казался муравьем. Подальше изумрудный лес становился сине-зеленым, а потом переходил в бесконечный темно-синий таежный ковер. Он, этот вытканный из стройных пихт и пушистых кедров ковер, где-то был гладкий, местами — весь в буграх и складках, словно по нему в пляске прошелся какой-то великан, ростом выше самих гор. Отсюда, если правильно сориентироваться, можно было видеть юг Красноярского края, северную окраину Горного Алтая, Хакасию, а за ней, возможно, Туву.