Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 8

Не меньше удивило меня и то, что Таня, едва не утонувшая минувшей зимой в ледяной воде, так запросто пошутила на тяжелую, как мне казалось, для нее тему. И никакие ассоциации с тем байкальским случаем то ли не смутили ее, то ли не «включились».

Мы посидели на скамейке в окружении оседавших сугробов, потом стало холодать, и отправились в номер. Вечер закончился, как и все предыдущие после ее выхода из больницы: нахохотавшись у экрана со старой комедией, Татьяна блаженно уснула, едва увидев The End. Я подумал, что взятую с собой в санаторий подборку дисков скоро придется смотреть по второму разу.

Я лег рядом с Таней. Не спалось. Пришло в голову неприятное: ледяная байкальская вода охладила ее чувства ко мне… Да нет, странности в ее поведении, неадекватность в каких-то ситуациях объясняются травмой и стрессом, утешал я себя.

Познакомились мы с ней при примечательных обстоятельствах. Два года назад в моей жизни случился сложный пируэт, приведший меня в кресло (точнее, на расхлябанный офисный стул) пресс-секретаря главы небольшого среднерусского города. Близились перевыборы, и передо мной была поставлена задача: мэр должен выиграть. Нужно было убедить жителей города в том, что живут они богато и счастливо, и если снова не ошибутся с выбором, то ждет их еще большее счастье, а их городок превратится в город-сад и будет неудержимо, как сказал бы Маяковский, цвесть.

Войдя в кабинет к мэру Денису Леонидовичу, я услышал:

— Садись. Понимаешь, тут вот какая петрушка выросла. Районная газета — не наша, а оппозиционная, будь она неладна, печатает рейтинги перед выборами. По результатам опросов. Столбики еще рисуют… Ну эту… порнографику… или как ее там? Как эта хрень называется?

— Инфографика, — почтительно уточнил я.

— Ну да, да… Ты понимаешь, эти столбики-то… они какие-то… с дефектом, — поставил диагноз мэр. — Ну не могу я отставать от Воронкова. Ты это… помоги им столбики починить. И еще. Гадость, понимаешь, всякую пишут, фотографии помоек размещают, засранцы, бродячих собак и тому подобную скверну. Но и этого мало! Смонтировали фотографию, якобы старую милицейскую, дескать, нынешний мэр был в молодые годы в розыске за угон машины… Ну не мерзавцы?

— Мерзавцы и подонки, — развил я мысль шефа, голосом и выражением лица демонстрируя усталость и недовольство непрекращающимися подлянками в адрес Дениса Леонидовича со стороны недобросовестных конкурентов.

— Какой там адрес этой редакции? — в голосе мэра слышалась брезгливость.

Я доложил:

— Бывшая «двушка» на первом этаже переделана под офис… — и назвал точный адрес.

— Ну вот, сегодня вечером в их кабинетах отопление отключается! — весомо поставил задачу мэр. — А потом и все остальное поотключаем! А ты сходи, поговори для начала по-хорошему с этими клеветниками и злопыхателями…

В полдень следующего дня я нажал кнопку звонка на косяке коричневой старомодной двери, обитой дерматином и обсыпанной бронзовыми шляпками гвоздей. Через минуту дверь открыла невысокая молодая женщина с наброшенным на плечи оренбургским платком.

— Вы Татьяна Евгеньевна? — осведомился я.

— Да, я. А вы из домоуправления? По поводу отопления?

— Нет, из администрации, — я развернул и показал удостоверение. — Можно войти?

— Пресс-секретарь… О, так мы с вами коллеги. Я главный редактор газеты. Входите. Я сейчас согрею чай, иначе мы околеем от холода…

Женщина, кутаясь в теплый платок, ушла в соседнюю комнату.

На ее столе светился компьютер с текстом. Верстальный «макинтош» за соседним столом был выключен.

— Я отпустила верстальщицу домой: холодно, одна работаю, — пояснила Татьяна.

Она наполнила чаем из электрического самовара два стакана в подстаканниках. Из ящика письменного стола достала печенье на тарелочке.

— Слушаю вас, — светски улыбнулась. Появились две ямочки на щеках. Женщина была не столь красивой, сколь обаятельной, красиво, пластично двигалась; лицо ее было узким, губы — чуть тоньше, чем следовало бы, глаза — серые.

Я был напряжен, смущен, раздражен. В очередной раз пожалел, что подался в чиновники. Так… Ну а с чего начать? Мне ведь еще ни разу в жизни не приходилось заниматься шантажом.

В это время на столе зазвонил телефон.

— Извините, это, может, по поводу отопления, — с извиняющимися нотками в голосе предположила главредша. — Одну минуту… Да. Да, вызывала… Почему? И что? А почему меня должны волновать ваши?.. Хамло, — устало произнесла Татьяна. — Вот хамло: бросили трубку. Авария на трассе, починить пока не могут. А мне что — замерзать тут? — обратилась она ко мне. — Я ведь живу в соседней комнате, у меня нет другого жилья… Так уж получилось…

В эту секунду я с омерзением осознал всю подлость ситуации и свою гадкую роль в ней — я пришел к женщине, замерзающей, чтобы заставить ее отказаться от критических публикаций против моего шефа, кормильца моего. Меня стало познабливать на нервной почве.

— Вы пейте чай, вас уже колотит…

— Спасибо, — я, лихорадочно размышляя и желая оттянуть время, стал прихлебывать быстро остывающий чай.

Татьяна немного приосанилась, посерьезнела:

— Ну так, чем обязана?

Я прожевал печенюшку, запил ее чаем, а потом вдруг, неожиданно для себя, выпалил:

— Я пришел вас шантажировать.

Наверное, в этот момент прорвало в моей душе все то, что накопилось за время работы в мэрии: необходимость быть рядом с людьми, которые мне глубоко чужды, которые все время пытались вплести меня в свои мышиные липкие и грязные интрижки; мне претила пресловутая вертикаль власти и вьюнами оплетающие ее угодливо изогнутые спины; наконец, я был удручен своим вынужденным, наверное, трусливым молчанием в тот момент, когда шеф ставил передо мной задачу подавить инакомыслие районного масштаба и свободу предвыборного слова путем обыкновенного физического холода середины ноября. Обо всем этом я честно рассказал женщине с детскими ямочками на щеках. Она слушала спокойно, сдержанно кивала. Потом подытожила:

— Как хорошо, что не все люди профпригодны для подлых должностей. Я про вас.

Утром я приехал к ней в холодную редакцию и привез два больших масляных обогревателя, купленных за свои деньги. Ей сказал, что взял со склада администрации.

Мэр эти выборы проиграл. А мы с Татьяной вскоре уволились с районных должностей, переехали в Подмосковье и поступили на работу в большое издание, связанное с туризмом и путешествиями. Вскоре мы вояжировали уже в ранге мужа и жены. Отношения наши были полны страсти, нежности и радужных планов на будущее.

В то путешествие по байкальскому льду она, вооружившись цифровой камерой (теперь лежащей где-то глубоко на дне холодного сибирского озера), отправилась без меня, подрядившись подготовить большую серию фотографий для рекламного альбома. С ней поехали еще ребята-телевизионщики… Для двоих из них, как я уже писал, эта командировка стала последней в жизни.