Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 8

— Все бывает в первый раз, — улыбнулся он ее отражению в зеркале. — Мне надоела моя борода.

Вскоре мужчина растирал лосьоном свежевыбритое лицо. Там, где еще утром была неряшливая борода, теперь белела кожа, и этот контраст с цветом лба и носа казался Виталию немного нелепым. Он боялся показаться несолидным перед подчиненными. Впрочем, сегодня выходной, да к тому же у него день рождения, не стоит забивать голову пустяками, и кожа на лице до завтра потемнеет, стоит только еще пару раз сходить за водой к горному ключу.

Он взял прозрачный пластиковый бидон, пошёл по тропинке, которую за ночь ветер усыпал мелкими обломками сухих веток, которые теперь похрустывали под кроссовками.

Вода лилась в бидон со звуком древним, утешающим, дающим надежду не только на утоление жажды и вкусное тесто для вареников, но и на тишину, покой, гармонию. Ведь этот звук льющейся воды и есть сама гармония, подумал он, вслушиваясь в древнее журчание вечной влаги.

— Вот и водица, — он поставил бидон на подоконник. В круглой прозрачной пластмассе бидона лес за открытым окном приблизился и исказился. Женщина встрепенулась:

— Виталька, посмотри, не вскипела ли вода в кастрюле.

Он подошел к газовой плите. Вода начинала шуметь, вот-вот вскипит. Он уменьшил напор газа: захотел оттянуть момент, когда жена начнет хлопотать возле плиты. Какое счастье: в свой день рождения посидеть возле синего с красными прожилками огня, как это часто он делал в детстве, вспомнить родителей, одноэтажный домик на окраине провинциального городка, где он жил до окончания школы, вспомнить также долговязого, вечно голодного пса на цепи во дворе, пижонистого разноцветно-пестрого петуха с повадками ловеласа, кошку с пронзительным загадочным взглядом, любившую ночевать у него в ногах, вспомнить почти невесомых цыплят, которых он часто брал на ладони и смотрел сквозь их пух на солнце.

Тесто уже было раскатано и лежало большой сырой лепешкой воскового цвета на единственном в комнате столе, который в зависимости от ситуации был и письменным, и обеденным, и шахматным. Сейчас, скорее всего, он был кухонным.

Люда вошла в кухню с коробкой, перевязанной лентой. Виталий оторвал взгляд от огня.

— Хэппи бэздей ту ю-ю-ю, — запела она.

Он поцеловал ее в щеку, чуть присыпанную мукой. Заметил, что мукой присыпаны и ее длинные ресницы, словно покрыты инеем… Развязал коробку и деланно-серьезно раскрыл ее. Там был большой красивый блокнот в переплете из овечьей кожи. На обложке тиснением — изображение большого винного рога.

— Во-первых, это чтобы ты прожил сто лет, как кавказские дедушки, которые пьют из таких рогов, — взволнованно пожелала Люда. — А еще: я же знаю, что ты любишь на досуге вести дневник, записываешь всякие наблюдения — за природой, за людьми.

Он был тронут.

— Спасибо тебе, — сказал Виталий. — Я оценил, что тетрадь толстая. Хватит надолго.

— Я потом тебе еще куплю. Следующую, — пообещала женщина. Она улыбнулась так, как это она делала при смущении — сложив губы и слегка вытянув их вперед, как будто хотела шутливо чмокнуть ребенка.

— Буду ждать.

— Тебе еще много тетрадей надо заполнить.

Он ласково усмехнулся.

— Нам с тобой, — уточнил.

— Ох ты, вода вскипела, а мы пока еще и не занимались варениками. Это я виновата, — спохватилась Люся.

— Сейчас исправим ситуацию, — весело пообещал он. Виталий вытащил из рюкзака металлическую кружку, сполоснул ее ключевой водой и стал ею выдавливать большие круги в лежавшем на столе плоском податливом коврике из теста.

— А не слишком большие будут наши вареники? — забеспокоилась она.

— А нам такие положены по штату! — объяснил он, хохотнув.

Она стала класть в круги по четыре вишни и заворачивать вареники. Мама учила ее когда-то наносить насечки столовым ножом на места сочленения половинок вареников. Получалось что-то вроде плетеной косички. Маленькая Люся любила делать вареники. А еще они часто готовили манты, ведь жили на самом юге страны, отец был пограничником. До сих пор Люся помнила «трехэтажную» мантышницу, которая била паром из форсунок в верхнюю кастрюлю, где поспевали к обеду или ужину манты с бараниной или козлятиной. Когда отец собирался на охоту, то давал Люсе важное поручение: специальными фигурными ножницами вырезать войлочные пыжи для ружья из старого валенка, который он привез со старого места службы на Севере.

Вареники удались славные, сочные. Они хорошо «рифмовались» с добытой по такому случаю виноградной чачей. Виталий поначалу хотел включить музыку, но передумал — в открытое окно врывались птичьи переливы и шум недалекого водопада.

— Бог ты мой, какое все-таки здесь райское место, — вздохнула женщина. — А ты чего-то осоловел. Поздно пришел вчера… Пойдем, приляжем…

Но осоловелость его прошла, едва он своей ладонью коснулся ее молодого, нежного и крепкого тела, незагоревшего, как его щеки.

— Вишенка моя… — шептал он ей.

— А ты мой горный ключик…

…Потом они пили у открытого окна чай из больших железных походных кружек. Птицы заливисто пели, и все было хорошо. Такими бывают редкие минуты счастья.

В пение птиц внезапно ворвались автоматные и пулеметные очереди. Громко заговорила всегда включённая УКВ-рация:

— Боевая тревога!..

— Налет в ущелье!..

Они быстро накинули разгрузочные жилеты прямо поверх рубашки и блузки, схватили оружие, Люся еще и рацию, выбежали из офицерского вагончика.

Теперь Виталик не думал о Люсе. Он был зол на то, что средь бела дня проворонили боевиков.

— Группа, к бою! — рявкнул он подчиненным. Клацанье затворов и патронных магазинов, громкие команды сержантов, первые ответные очереди «калашниковых» и пулеметов, первый ответный разрыв гранаты; начался бой.

Люся потеряла мужа из виду, занимаясь отладкой связи с соседними подразделениями. В этот момент она была жесткой, собранной, напряженной. На секунду вспомнила про вареники с вишней, но отогнала эту мысль.

Бой был тяжелым, кровавым. C грохотом взметалась комьями земля, стрекотали автоматные и пулеметные очереди, свистели пули, лаяли минометы, ревели мины; в эти звуки вплетались команды, ругань, крики. Наконец, прибыло подкрепление: вертолеты пушками и авиационными пулеметами помогли подавить атаку боевиков, численно превосходивших федералов. Потери были большие с обеих сторон. Бандиты в этот день скрытно подобрались к расположению батальона, вырезав посты и охранение. Внезапность была на их стороне.

…Когда нашли тела Люси и Виталия в набухших от крови разгрузках, их ладони, запястья, губы были окроплены красной липкой влагой — почти такой же, как накануне утром, когда мужчина и женщина готовили вареники ко дню рождения, и вишни, из которых они извлекали косточки, были большими и сочными. Влага на этот раз была не сладкой, а соленой, но погибшим в бою офицерам, мужу и жене, уже не суждено было ощутить ее вкус.