Камен Калчев - Отважный капитан

Увидев долгожданного гостя, которого он с трудом узнал, Велчо, сидевший у входа на низком стульчике, вскочил на ноги и с радостью бросился ему навстречу.

— Неужто это ты, побратим? — воскликнул он, и счастливые глаза его засветились восторгом. — Дай бог тебе здоровья, милости прошу! С каких пор я тебя жду! Ты как раз вовремя подоспел!.. Ну-ка, ребята, скорее возьмите коня, а то его милость едет из самого Стамбула…

Из лавки выбежали два работника — один взял у гостя коня, чтобы отвести в конюшню, а другой побежал за овсом, да за попоной, чтобы прикрыть усталое и вспотевшее животное. А Велчо тем временем, взяв под руку дорогого гостя, повел его в лавку.

Они вошли в небольшую комнатушку, отгороженную стеклянной перегородкой, сквозь которую Велчо мог видеть, что делается в лавке, и уселись на широком миндере.

Капитан Мамарчев и в самом деле устал от большой дороги. Велчо не знал, как ему угодить.

Вокруг комнатушки за стеклянной перегородкой скоро образовалась толпа зевак. У местных жителей возбуждал любопытство каждый путешественник, прибывший из далеких краев. В особенности же таращили глаза на пришлого человека тырновские турки: с завистью и удивлением разглядывая его с ног до головы, они то и дело цокали языком.

Обрадованный Велчо при виде собравшихся в лавке турок стал опасаться за гостя.

— Пойдем-ка лучше ко мне домой, — предложил он ему. — А то нам тут и поговорить толком не дадут.

— Пойдем, — вставая, ответил Мамарчев.

Велчо и его гость проследовали через лавку к массивной двери, украшенной множеством больших железных гвоздей с закругленными шляпками, прошли по уютному, вымощенному булыжником дворику, окруженному виноградными лозами, и, поднявшись на второй этаж, оказались на галерее Велчова дома. Отсюда была видна вся площадь.

— Милости прошу, — поклонился Велчо гостю, указывая на комнату с миндерами, где принимали почетных гостей.

Мамарчев переступил высокий порог, оглянулся вокруг и не успел еще сесть, как раздался сильный стук в ворота:

— Чорбаджи Велчо, спустись-ка на минутку вниз!

Велчо вернулся на галерею. Внизу на улице стоял дородный заптия.

— В чем дело, приятель? Чего стучишься?

— Аянин велел узнать, кто этот пришелец, что остановился у тебя, и когда он уедет?

Велчо усмехнулся:

— Скажи Хакиму-эфенди, что у меня остановился крупный торговец, прибывший из самого Стамбула по очень важным торговым делам. Понял? Тебя еще что-нибудь интересует?

— Нет, чорбаджи, мне больше ничего не нужно! — ответил заптия.

— Он приехал затем, чтоб посмотреть, как идет торговля сукном и другими товарами, и взять в Стамбул образцы. Может, ты еще что-нибудь хотел узнать?

— Нет, чорбаджи, нет!..

Заптия поклонился еще раз и поспешил в копак доложить аянину.

А между тем двое заговорщиков-патриотов беседовали в этот вечер совсем о другом.

Капитан Мамарчев внимательно слушал подробный отчет Велчо Стекольщика и одобрительно кивал головой.

— Везде я побывал, — докладывал Велчо. — В Дрянове, Габрове, Трявне, не говоря уж о Елене, где у нас особенно хорошо идут дела. Там старый хаджи Йордан Борода всю душу вкладывает в работу. И Лясковец меня радует. Более смелых людей, чем там, я никогда не встречал. Да и горноореховцы откликнулись…

— Это хорошо. А как у вас с оружием?

— Отливаем пули, делаем патроны.

— Главное, держите порох сухим.

— Порох у нас сухой, только маловато его. Как только поднимем восстание, первым делом придется напасть на турецкие склады.

— А с людьми как?

— Все-таки маловато.

— Сколько набирается?

— Точно мы не подсчитывали, но примерно батальон будет.

Капитан Мамарчев призадумался.

— Бай Велчо, — начал он, — народу мало. Следует подумать о дополнительном наборе. Чтоб не рисковать, нам потребуется самое малое две-три тысячи душ. Из них надо будет отобрать наиболее верных людей и создать гвардию. Для нее нужна особая форма: черные барашковые шапки, узкие штаны из белого сукна, обмотки и царвули. На шапке золотой крестик. Чтоб было видно, что это солдаты нашей армии. Об этом у нас уже был разговор.

В широко раскрытых глазах Велчо застыло удивление. «Раз форма вводится, — думал он, — значит, тут уж не до шуток».

— Кроме того, — продолжал капитал Мамарчев, — надо будет заказать два-три знамени размером с хоругви. На них тоже должны быть золотые кресты. Это будут наши боевые знамена.

— Хорошо, капитан, — одобрительно кивнул Велчо.

— Силами нашей гвардии мы возьмем Тырново и на Царевецком холме провозгласим свободу и независимость Болгарии.

— Хорошо, капитан…

— В то же время наши люди из Елены, Габрова и Трявны захватят горные проходы и, закрепившись в них, преградят дорогу турецким войскам, если те попытаются прорваться сюда. Полностью овладев Тырновским вилайетом, мы будем постепенно расширять свои владения, как в свое время делали Асени, ударим на север, в сторону Дуная, затем двинемся на восток, к Шумену, и на запад, к Плевену… Мало-помалу в наших руках окажется вся Северная Болгария. И волей-неволей придется туркам нас признать. Тогда и Россия вступится за нас. И другие великие державы не станут мешать. Правда на нашей стороне.

Велчо усмехнулся:

— Кто с нею считается, с твоей правдой?

— Для нас, Велчо, это особенно важно! Мы должны открыто глядеть в глаза всему миру. Чужого нам не надо, но за свое мы будем драться до последнего вздоха!

Капитан Мамарчев долго и взволнованно говорил о попранных правах болгар и о том, что настало время восстановить эти права. Под конец он снова вернулся к вопросу о дополнительном наборе людей в ряды создаваемого народного войска:

— Нам нужен народ. Без него нам грош цена! Самое малое две-три тысячи человек. Мы обязаны их найти!

— Как-то раз один из наших заговорщиков, — внезапно вспомнил Велчо, — толковал со мной про своих работников…

Капитан Мамарчев насторожился.

— Я говорю про Митю Софиянца, — продолжал Велчо. — Про каменщика из Преображенского монастыря… Мастер — золотые руки. Сейчас он церковь строит в Преображенском монастыре. Так вот, он мне сказал, что у него имеется около сотни рабочих и он мог бы склонить их к вступлению в нашу армию.

— Этого мало.

— Весной его собираются послать в Варну восстанавливать крепость, разрушенную во время войны 1829 года… Неделю назад его вызывал тырновский аянин и велел ему собрать две тысячи рабочих и подмастерьев и весной, когда станет тепло, вести их в Варну.

— Две тысячи душ?! — воскликнул Мамарчев.

— Две тысячи, капитан.

— Как раз нам хватило бы!

— И я так считаю. Все это сельские ребята, здоровые, крепкие. С такими можно многое сделать.

— Где он сейчас, этот Митю? — нетерпеливо спросил Мамарчев.