Евгений Положий - Иловайск: рассказы о настоящих людях

Что оставалось делать? Из всего предложенного Грэг мог реализовать только «ничего не бойся». Страха он не ощущал. Шквальный обстрел, ранение и гибель товарищей произвели на него ошеломляющее впечатление, ему казалось, что такого в жизни не бывает, что это — дурной сон, и одновременно он понимал, что все произошедшее — жестокая реальность, настоящая цена которой еще неизвестна. Да и легко сказать — выходи на дорогу!

До дороги он дополз. Нашел дерево с низко растущими ветками, и долго ломал одну для костыля. Иногда Грэг посматривал на почерневшую кровящую ногу, не узнавая в ней своей плоти. Если бы не новый американский берц с пластиковой усиленной подошвой, пожалуй, сгорело бы половина ступни. Повезло. Несколько километров до села Горбатенково он прошел за четыре часа, никого так и не встретив. Уже на околице увидел, как навстречу идет военный с палкой, и подумал, что вот наконец сейчас его или пристрелят, или возьмут в плен. Оказалось, что это тот самый танкист Вася шел за водой — ему пробило голову, а напарнику оторвало пятку, и тот ждал его в кустах неподалеку.

— Братишка, — сказал танкист, — я ничего не обещаю. Я вернусь за тобой через полтора часа, а если не вернусь, значит, уходи. Лады?

Грэг завалился в большой виноградник и прождал танкиста ровно один час и сорок минут, после чего зашел в ближайший двор, где нашел целлофановый пакет и, чтобы рана не оставляла кровавый след, одел себе на ногу. Здесь же подобрал несколько яблок и сразу же их съел. Приятный кислый вкус слегка взбодрил, но рана снова начинала болеть и очень кровила. Рассчитывать на то, что ему помогут в селе, Грэг не стал. Он взял старый велосипед вместо палки, чтобы опираться на него при ходьбе, и пошел — одна нога в ботинке, вторая — босая и черная, в целлофановом пакете. Наверное, со стороны он напоминал сумасшедшего не меньше, чем убежавший неизвестно куда и сбрасывающий с себя на ходу одежду, Волынь.

Через пару километров Грэг наткнулся на окопы, из которых их, очевидно, и расстреливали россияне. Пахло гарью и дымом, порохом и бензином. Он покопался в брошенных вещах, нашел кепку российского солдата и остатки сухпайка. Кепку он выбросил, а остатки тут же съел. Немного отдохнув и осмотревшись, Грэг обнаружил, что сидит совсем недалеко от того места, где подбили их бэху. Он доковылял туда с огромным трудом. Картина, которая предстала перед ним, была ужасна: разбитые и сгоревшие машины, семь или восемь обгоревших трупов бойцов, кажется, из «Миротворца» и его батальона, невыносимо терпкий запах сгоревшего мяса. В машине Бруса — парня, с которым он сдружился в последние дни в Иловайске, веселого человека с гранатометом, любившего жизнь во всех ее проявлениях, он нашел карту. Все вокруг выгорело дотла, но рядом с одной из машин, возможно, в ней ехали медики, Грэг увидел чудом уцелевший коричневый чемоданчик с медикаментами, в котором оказались и перекись, и бинты. Обработав рану и перебинтовавшись, он сел рядом с разбитой техникой на обочине и развернул карту. Добираться до Комсомольского от этого места оказалось очень далеко. Нет, он не дойдет, упадет без сознания от потери крови где-то в посадке, а там...

Но все эти размышления уже не имели смысла — по дороге прямо на него ехали два танка и три бээмпэ без опознавательных знаков, на одной из них торчала большая командная выдвижная антенна. Бэха остановилась, и из люка показалась голова в шлеме:

— Есть живые? — равнодушно спросила голова.

Грэг ответил, что да, пока что есть, и нажал на звоночек — тот без настроения глухо дзенькнул. «Главное — выжить любой ценой и вернуться в строй. Мертвый солдат стране не нужен», — подумал он и с большим трудом, чувствуя, что теряет сознание, встал, опираясь на велосипед.

Из бойцов, которые ехали в машинах минометного взвода «Донбасса», сразу погибли пятеро: трое минометчиков и двое снайперов, которых подсадили в Многополье. Даже если они бы и захотели, то забрать погибших не смогли — через несколько секунд начал взрываться боекомплект, и машина, и люди разлетелись на мелкие части. Бодрый и Антон успели разве что подобрать на обочинах дороги нескольких раненых, которым медики уже в Красносельском оказали первую помощь.

— Все будет хорошо! Не кричи, сделаем обезболивающее, — уговаривала тяжелых Алина.

Она вместе с Кошкой и Яром работала, не разгибая спины, — раненых было очень много, но еще везли и несли новых.

Ближе к вечеру, после ожесточенного боя с танками и неудачных переговоров с россиянами — те требовали безоговорочной сдачи в плен, правда, обещая статус военнопленных и никаких «дэнэ­эров», — стало понятно, что помощь со стороны украинской армии не придет. Посовещавшись, все десять минометчиков приняли решение выходить из окружения с оружием в руках. Почему они так решили, почему не остались с остальными ждать сдачи в плен, трудно сказать. Вероятно, так Гайдук, Бодрый, Антон и другие бойцы взвода понимали войну.

— Идем налегке, только боекомплект.

Небольшой отряд пробрался между хатами — их в Красносельском не больше восьми — к окраине. Бойцы, которые решили остаться, поделились картой местности и пожелали удачи. Разбившись на три группы, они решили двигаться туда, где их наверняка ждут меньше всего — в северном направлении. Первыми в ярок спустились Гайдук, Лесник и Антон, за ними двинулись Бодрый и Бородавка, следующая пятерка — Любомир, Антиквар и другие — пошла другим путем.

Группу вел Бодрый, бывший пограничник, который хорошо ориентировался на местности. Помогал искать дорогу и артиллеристский джипиэс-навигатор «Гарнир», который они прихватили с собой. Шли осторожно, балками, делая привалы в посадках, обходя блокпосты. Когда пересекли шоссе, то сразу вышли к железнодорожным путям между Кутейниково и Иловайском. Впереди мигало огоньками село Бондаревское, и Бодрый предложил его не обходить, а снять знаки отличия и пройти открыто, якобы — патруль, но неизвестно чей. Хитрость сработала, никто из местных жителей не отреагировал на группу вооруженных людей, очевидно, привычно приняв их за россиян или сепаратистов. Эту холодную, пробирающую до самых внутренностей, ночь после долгого тяжелого перехода минометчики провели на ставках около села Металлист. Самым предусмотрительным человеком оказался, естественно, Бодрый, который захватил с собой рюкзак с теплыми вещами. Как он смог его сохранить в мясорубке под Красносельским, как не поленился взять с собой? «Опыт, братцы, — просто опыт, и ничего больше! — отвечал Бодрый. — Граница приучила ко всему!»

Как только начало светать, двинулись по направлению к Кутейниково. Чувство опасности было приглушено усталостью, видимо, поэтому они решили идти по окраине города, внаглую — через переезд мимо дороги и придорожного кафе, а потом шли вдоль железнодорожной ветки, где поля чередовались с лесополосами, в которых можно отдыхать. Вода заканчивалась, еды оставалось совсем немного, поэтому, сделав привал около села, решили пополнить запасы.