Евгений Положий - Иловайск: рассказы о настоящих людях

Заправляли бойцы «шишарик» за свои деньги — и мчали, мчали, мчали без остановок, чтобы рассказать командиру и товарищам обо всем, что они видели: о погибших и раненых, об отвратительных картах и минометных обстрелах, о пылающих машинах, об ужасе и трусости, о героизме и мужестве, о тупости и разгильдяй­стве. О многом хотелось рассказать Колюне командирам, только понимал он, что ничего его рассказы не изменят и никого не воскресят. Замполит после той неожиданной вспышки воинственно­сти, которая проявилась во время боя, снова впал в свое привычное флегматичное оцепенение, и Колюне не хотелось тревожить его: кто знает, может, сейчас он играет в уме одновременно с пятьюдесятью соперниками?

Вырвавшись из Донецкой области, первым делом они отзвонились домой. Но если замполит имел, что сказать жене, например: «Не волнуйся, со мной все хорошо, просто здесь связь плохая. По­дробнее я тебе потом расскажу...», то Колюня ни девушки, на которой собирался жениться, ни жены не имел, а позвонил маме и спокойным голосом поинтересовался, как она себя чувст­вует. Мама чув­ствовала себя хорошо, и Колюня остался очень доволен услышанным.

В часть они приехали к вечеру, когда все начальство уже ушло домой. Подъезжая, они предполагали, что здесь сейчас полная полундра, вовсю готовится спасательная экспедиция, командир и старшие офицеры сидят ночь напролет в штабе и планируют, как спасти людей. Однако все офицеры, которых они встретили, безмятежно улыбались и говорили о чем угодно, только не о том, что творилось под Иловайском. Замполит и Колюня бродили по территории, словно инопланетяне. Они чувствовали себя виноватыми — там, всего в трехстах километрах отсюда, продолжали гибнуть их товарищи; требующие помощи, лежали раненые по посадкам и полям. Нужно что-то делать, что-то предпринимать, отправлять подмогу!

— Дай номер телефона командира части! — грубо обратились они к дежурному. — Очень надо! Там пацаны наши гибнут!

— Вы, мужики, если понапивались, — ответил дежурный по части миролюбиво и сонно, — так идите лучше спать, от греха подальше.

Поставив «соломенного шишарика» в бокс и сдав в оружейку автоматы, растерянные и подавленные Колюня и замполит пошли в столовую, но кусок в горло лез с трудом. У них не укладывалось в голове: как такое может происходить? Почему никто не бьет тревогу? Ведь сейчас, именно в эти часы там происходит самая настоящая катастрофа. Но, слушая ленивое постукивание ложек о тарелки и вспоминая ужас, который их гнал на всех парах сюда, в часть, они поняли, что никто спасительную руку их товарищам протягивать не собирается. Сопоставляя факты, Колюня осторожно спросил у замполита:

— Что думаешь?

Замполит понял этот абстрактный вопрос правильно. Помолчал, словно просчитывая шахматную комбинацию до конца:

— Думаю, продали нас.

— На колени, я сказал! На колени! — приставив пистолет к голове, человек в камуфляже больно давил дулом в затылок, и Санек медленно опускался на землю.

— Я — строитель! — быстро повторял он. — Вам батюшка подтвердит! Я в церкви работаю!

— Я тебе сейчас мозги вышибу! Где остальные?

— Да какие остальные? — причитал Санек. — Какие остальные? Я сам работаю, каменщик я! Меня двоюродный брат позвал, денег совсем нет, а тут попы платят...

— Ты! Сепаратист хренов! — человек в камуфляже достал наручники и ловко защелкнул у Санька на запястьях. — На блокпостах за бабки стоишь, да?!

— Кто сепаратист? — удивился и обиделся Санек. — Я?

— Ну, не я же! — рассердился еще больше боец.

— А вы вообще кто?

— Мы — «Донбасс», добровольческий батальон. Так что не повезло тебе! Слыхал о нас?

— Слыхал, — обрадовался Санек, — еще как слыхал! А я — минометчик 92-й бригады Вооруженных сил Украины. Слыхал о таких?

— Да ладно! — не поверил боец. — А какого хрена ты в гражданке тут посреди села с мобилой бегаешь? Где твое оружие?

— Я из-под Иловайска вышел. Только паспорт. Военник и оружие у командира оставил. Мы в Берегово, в погребе, там много раненых, за ними поп поехал. Там его судья ждет.

— Поп, судья, — «донбассовец» замотал головой. — Это кто такие?

— Просто поп... — неуверенно начал Санек, — и судья...

— Это что, позывные?

— Нет-нет, не позывные! Это работа у людей такая! — нашелся наконец с правильным ответом Санек. — Сними браслеты, братан! Я тебя обнять хочу.

До вечера отец Георгий на своей машине, человек по шесть-семь, за три ходки перевез в Комсомольское сначала раненых, а потом и всех остальных бойцов из береговского погреба. Там они дождались мини-автобуса, на котором бойцы батальона «Донбасс» Жак и Фрол собирали по окрестностям всех, кто смог выбраться из смертельного «котла». В небольшой бусик набилось людей сорок: голодных, контуженых, раненых. Впечатлениями не делились, хотя бойцы собрались из разных воинских подразделений и, наверное, могли бы рассказать много интересного друг другу о том, что пережили, но вряд ли — что-то новое. Мало кто верил, что уже спасся, что все самое страшное осталось позади, но всех терзал один вопрос: как такое могло произойти? Вслух он не звучал, но каждый мысленно примерял это обвинение к командованию: нас предали, нас отправили на бойню, нас не подготовили к этой войне. Кто заплатит за это? Так что ехали и молчали, иногда останавливаясь и подбирая бойцов. Один Забаре особенно запомнился — шел по дороге, не скрываясь, с автоматом наперевес, сняв с предохранителя, при полном боекомплекте, сжимая в руке гранату.

— Устал я прятаться, мужики, — ответил боец на реплику о гранате. — А в плен бы не сдался.

«С такими солдатами войну трудно проиграть, — думал Забара. — Но в штабе могут очень постараться. Может, в этом и есть разница между той войной, в Афгане, и этой? В той войне не думали о победе, ее просто не существовало как конечной цели, там был только дембель. Дожил до дембеля — значит, победил. А здесь, на своей земле — хочется до победы дожить, сделать для нее как можно больше, чтобы потом зажить новой мирной жизнью, поэтому и умирать страшно не хочется».

Отец Георгий попрощался со всеми бойцами за руку.

— Закончится война — приеду к вам креститься, отец Георгий, — пообещал Санек. — Если жив останусь.

— Куда ты денешься! — рассмеялся Егор.

— Судья Забара, разрешите обратиться! — встрял молодой лейтенант.

— Судья? — расслышал фрагмент фразы, подходя ближе и поторапливая с отъездом, кто-то из бойцов «Донбасса». — Позывной?

— Нет, — серьезно ответил Егор. — Судьба.

Утром замполит и Колюня «соломенного шишарика» в боксе не обнаружили.

— Эй, а где наш «газон» с боекомплектом? — спросили они у механика, который шурудился тут же.

— Я в семь пришел. Не стояло тут никакого «шишарика».