Луиза Кент - Они шли с Васко да Гама

Матросы восторженно закричали.

— Нет надобности подписываться всем, — продолжал Васко да Гама. — Довольно будет тех, кто лучше всех знает управление кораблем. Тогда король будет знать, что шторм был слишком силен и опасность слишком велика.

Д’Аленкер и Альварес указали троих матросов.

— Очень хорошо, — произнес Адмирал. — Мы с писцом напишем документ, а когда он будет готов, я пришлю за вами. Ступай, Жоан, готовь стол.

Жоан Коэльо очистил стол и раскладывал на нем перья и бумагу, когда вошли Васко да Гама и писец.

— Иди, Жоан, позови Палью и Пиреса; они у насосов, — быстро сказал Адмирал. — Пиши, что хочешь, — обратился он к писцу. — Король Маноэль никогда не увидит этой «драгоценной» бумаги.

Палья и Пирес, два верных сторонника да Гама, вбежали в каюту вслед за Жоаном.

— Встаньте за дверью, — приказал им да Гама. — Вот веревки, чтобы связать негодяев, и кляпы, чтобы заткнуть им рты. Не трогайте своих кинжалов, пока не будете вынуждены к этому. Я не хочу им вреда, но эту чепуху о возвращении в Португалию нужно прекратить. Теперь иди на палубу, Коэльо, и скажи д’Аленкеру, что я жду его. Приведи его и останься за дверью. Когда услышишь, что я сказал «Подпиши», подожди, пока он кончит писать, а тогда запри дверь. Понял?

— Понял, сеньор.

Жоан вышел на палубу и передал д’Аленкеру поручение Адмирала. Д’Аленкер хвастливо сказал окружающим:

— Видите? Я говорил, что напугаю его и заставлю вернуться! — И надменно направился к каюте.

Жоан последовал за ним до двери и там остановился, готовый захлопнуть ее. Ключ торчал в замке.

Васко да Гама сказал сурово:

— Подумай перед тем, как коснуться этого пера. Решишься ли ты на измену своему королю?

— Называйте это, как хотите, капитан! — ответил штурман.

Васко да Гама с минуту смотрел на него, с гневом и яростью в своих темных глазах.

— Ну, хорошо, — медленно произнес он. — Подписывай.

Д’Аленкер взял перо. Жоану было слышно, как оно скрипит по бумаге. Штурман подчеркнул свое имя резкой чертой и положил перо. Не успел он сделать, как Жоан уже захлопнул дверь. Он услышал вскрик д’Аленкера, оборвавшийся булькающим звуком, послышался шум борьбы, что-то — должно быть, кресло капитана — упало со стуком. Потом в каюте стало тихо.

Наконец, голос Васко да Гама произнес:

— Отопри дверь, Жоан.

Жоан повиновался. Вышли Палья и Пирес, неся связанного д’Аленкера с заткнутым ртом.

— Несите его к кузнецу, — приказал да Гама. — Цепи у него, должно быть, уже готовы. Сейчас мы примем Альвареса. Жоан, как только Палья и Пирес вернутся, делай, как раньше.

Когда Альварес и трое матросов были закованы и посажены в трюм, Васко вышел на палубу. Жоан шел за ним, неся большую астролябию. Позади шли Палья и Пирес со шкатулкой. Они поставили шкатулку на палубу, рядом с Адмиралом. Тут же находился и компас — подарок Закуто. Да Гама вырвал компас из его скреп и швырнул за борт. Он выхватил астролябию из рук Жоана и бросил вслед за компасом. Потом он открыл шкатулку и показал пораженным, испуганным матросам, что в ней находится: карты, малые астролябии, альманах Закуто. Он схватил шкатулку и швырнул ее в воду, туда, где погрузился компас. Бумаги рассыпались, падая. Медь астролябий сверкнула на солнце и исчезла в пенистой зеленой волне. Деревянная астролябия еще плавала рядом с «Сан-Габриэлем». Шкатулка стукнулась об нее; обе на миг погрузились в воду, а когда всплыли, то от астролябии остались только обломки. «Сан-Габриэль» поплыл прочь, оставив позади бумаги и шкатулку, которыми играли волны.

— Ваши штурман, и боцман, и все, кто могут вести корабли, закованы в цепи, — спокойно произнес Васко да Гама. — Все морские приборы и карты в море. У вас нет никого, кроме меня, чтобы указывать путь. Мне не нужны ни штурман, ни боцман, никто, знающий искусство мореплавания. И я поведу вас в Индию!

Над испуганной толпой поднялся громкий вопль. Все видели, что находятся теперь в полной власти да Гама, так как он один умел управлять кораблем. Некоторые начали просить освободить штурмана и боцмана, но большинство матросов быстро забыли о том, что собирались бунтовать. Они поставили паруса так, как приказывал Васко да Гама. Кое-кто даже пел при этом. Тогда да Гама подошел вплотную к остальным кораблям и сообщил им, что заковал штурмана и боцмана, и бросил все инструменты в море.

— Мой корабль спокоен, и я иду в Индию! — крикнул он. — Делайте для своей безопасности, что хотите.

Он ушел, не дожидаясь ответа.

Команды всех судов притихли, пока да Гама говорил. Голос у него был негромкий, но он умел делать так, чтобы его было ясно слышно над водой. Когда он умолк, с «Беррио» и «Сан-Рафаэля» раздались стоны и вопли; люди умоляли Адмирала не держать узников в трюме под палубой.

— Они умрут раньше, чем мы дойдем до Португалии, или даже до Индии! — застонал кто-то, и остальные повторили. — Они умрут! Они умрут!

Николай Коэльо сказал добродушно, что попросит Адмирала простить узников. Команда умоляла его об этом и обещала идти за Адмиралом вокруг всего света, куда бы он ни пошел. В таком же духе говорил и Пауло да Гама с командой «Сан-Рафаэля». Он обещал ей просить своего брата за узников.

— Благодарение Богу, — сказал он, — за то, что он пощадил наши жизни. Мы прошли благополучно сквозь самый страшный шторм, какой я только видел. Суда, вынесшие его, смогут пройти все, что угодно. Будем бодры, и тогда все кончится хорошо.

Эти слова и дружеский тон Пауло да Гама успокоили матросов.

Все корабли нуждались в починке и на всех было мало пресной воды, так как бочки разбились, перекатываясь во время шторма. Васко да Гама направился к берегу, за ним и остальные суда. После нескольких дней пути к северу вдоль берега, они нашли устье широкой реки. Первым вошел «Беррио», чтобы узнать, безопасно ли здесь встать на якорь, а за ним во время прилива вошли и остальные.

Денис писал об этом в своем дневнике:

«Местность здесь низкая и болотистая, и растет много высоких деревьев. Люди, живущие здесь, черны, но сложены хорошо. Молодые женщины прокалывают себе губы и носят в них кусочки олова. Мужчины и женщины одеваются в юбки из бумажной ткани. Они очень обрадовались нам и привезли съестных припасов в своих лодках-каноэ.»

«Нас посетили их вожди. Это надменные люди, и им не понравилось ничто из наших подарков. На одном из них была шелковая шапочка с бахромой, на другом — зеленая атласная. Фернан Мартинес немного понимает их язык. Они сказали, что видели корабли, вроде наших, и раньше. Это обрадовало нас, так как мы подумали, что корабли могли придти из Индии.»

«Мы простояли здесь 32 дня. Мы опрокидывали свои корабли, сдвигая все тяжелое к одному борту, так что другой бок выходил из воды. Тогда мы счистили водоросли и ракушки с обшивки, и вынули конопать, так как она сгнила и пропускала много воды. Конопатчики забили новую и залили ее смолой. В лодке рядом у нас был переносной горн, на котором кипела смола.»