Луиза Кент - Они шли с Васко да Гама

— Здесь, — сказал он, — мыс Доброй Надежды. Здесь — Река Милосердия. Если этот мавританский парень говорит правду, то Индия там, где твой кубок, Пауло. Да, ведь, мы придем туда раньше, чем узнаем об этом!

Капитан Коэльо положил еще одну косточку, означавшую то место, где они нашли Давану, и весело принялся за пряники и груши.

Васко да Гама нахмурился на косточки.

— Будь у меня теперь астролябия, — произнес он, — я бы мог сказать, достаточно ли мы забрались к северу. Если мы повернем к востоку сейчас, то можем пройти южнее Индии и совсем не найти ее. Нет, мы должны идти вдоль берега, пока не найдем лоцмана, который повел бы нас. Он говорит, севернее есть города. Что ты думаешь об этом парне, Пауло?

Пауло да Гама положил в свою скорлупку крошку пряника, изображавшую пассажира.

— Вид у него приятный, — сказал он. — И мне понравилось, как спокойно он сидел в лодке, когда гребцы так неожиданно бросили его. Мне нравится, как серьезно и прямо он смотрит вам в глаза, когда говорит. Его, кажется, ничто не пугает.

— Я хотел бы найти кого-нибудь, кто знает ветры и течения вдоль этого берега, — произнес Васко да Гама. — Здесь слишком много мелей. Если мы попадем на одну из них, то нам будет также хорошо, как твоей скорлупке, Пауло, когда ты допьешь вино. Я хотел бы повернуть к востоку сейчас, но без астролябии…

— Сеньор Адмирал! Ваша милость, — осмелился Шон, — у меня есть маленькая астролябия и компас. Мне их дал мой хозяин, Закуто. Принести их?

Адмирал поднял брови и удивленно присвистнул:

— Я бы дал тонну корицы за один взгляд на солнце с твоей астролябией, — сказал он. — Но я не притронусь к ней, Шон. Команда подумает, что я лгун, что я все время знал об этих вещах хранящихся у тебя, когда бросал свои за борт. Нет, Шон, я клялся дойти до Индии без инструментов!

Николай Коэльо проглотил пряник почти целиком и простонал:

— Он всегда был таким. В сравнении с ним, даже мул вежлив и кроток. Теперь ты выбросишь и Шоновы игрушки, когда узнал о них? Не перешло ли солнце в твою личную собственность, или нам с Шоном можно поглядывать на него?

— Что вы делаете на своем собственном корабле, капитан Коэльо, меня не касается, — ответил Васко да Гама, серьезно, но с веселой искоркой в темных глазах. — Не смотри так мрачно, Нико, — прибавил он, встав из-за стола и обняв Коэльо за плечи. — Пойдем, поднимемся на палубу и поговорим с Даваной еще раз. Эти ребята так голодны, что я, кажется, слышу, как щелкают у них зубы. Накорми Шона хорошенько, Жоан. Мы должны подружиться с единственным человеком во флоте, способным вести корабль.

Капитаны вышли из каюты. Шон и Жоан молча принялись за еду. Шон, гордый тем, что Васко да Гама признал его взрослым, думал: «Нечего бояться Адмирала, пока не сделаешь чего-нибудь не так».

Набив полный рот орехами, он сказал Жоану:

— Вот морской человек, наш капитан. И твой брат тоже, и капитан Пауло. Все они — настоящие моряки!

— От такого старого соленого дельфина, как ты, это высокая хвала, — торжественно ответил Жоан и вдруг очутился на полу, а Шон на нем. — Эй, брось душить меня, ты, дикая ирландская свинья. Дай мне встать. Ступай мыть тарелки!

— Тише, тише, мой бархатный юнга, — проворковал Шон со своей позиции на ребрах у Жоана. — Говоришь о свиньях, да? Ну, так перестань визжать! А если я посидел на тебе достаточно, чтобы внушить тебе почтение, то мы помоем тарелки вместе. Даже родственнику святого Патрика и Руадри О’Коннора не зазорно мыть тарелки для этих капитанов, ибо, как я уже сказал, это настоящие моряки!

Жоан встал и стряхнул крошки со своей бархатной куртки.

— Я, право, чувствую теперь себя спокойнее, зная, что ваша светлость поведет нас в Индию, — заметил он.

— Не бойся, малыш, — великодушно отозвался Шон. — Я доведу тебя в целости и сохранности. — Он вытер стол и, забыв всю свою важность, прибавил: — О, Жоан, как ты думаешь, что теперь делает твоя сестра? Опять вышивает, бедная девочка? Подумай только, что, если бы мы были девочками и остались дома! Мы должны привезти что-нибудь хорошенькое ей и Рахиль, потому что им, наверное, очень скучно ждать, пока мы вернемся.

Жоан натирал до блеска серебряный кубок Адмирала, и сказал довольно мрачно:

— Они, наверное, и вовсе не думают о нас.

Корабли шли на север. К концу марта они достигли местности, которая, как сказал Давана Адмиралу, называлась Мозамбик. Давана говорил, что он не лоцман, но предостерег португальцев о том, что близ гавани есть много отмелей и песчаных кос. Благодаря ему, флот безопасно прошел среди мелких островков и вошел, наконец, в гавань между зелеными холмами. Дома вокруг нее были крыты соломой.

При виде флота, из них выбегали люди, толпились у берега и стояли, глазея и указывая друг другу на иноземные корабли. Поблизости стояли на якоре четыре корабля, показавшиеся португальцам странными. Давана указал на них и сказал что-то Фернану Мартинесу. Огромный негр подошел к Васко да Гама, вращая глазами и улыбаясь.

— Давана говорит, корабли из Индии, сеньор! — сказал он и начал весело притоптывать своими огромными ножищами и щелкать пальцами.

— Если они ходят в Индию на таких штуках, то нам бояться нечего, — сказал Васко да Гама. — Спроси его, как они устроены, Фернан.

Обшивка, сказал Давана, скреплена веревками из кокосовых волокон. Вялые на вид паруса были сплетены из пальмовых листьев. Хотя палуб не было совсем, но купцы благополучно привозили из Индии шелк, пряности и драгоценности.

— Наши суда тоже, наверное, кажутся им странными, — произнес Адмирал. — Кажется, на берегу собрался весь город. Нам нужно свести дружбу со здешним правителем.

Давана предложил сойти на берег и поговорить с туземцами. Адмирал послал его на берег в лодке. Народ столпился вокруг него, болтая и сопровождая его по городу. Он долго не возвращался, а когда вернулся, то в каноэ, нагруженном цыплятами, кокосовыми орехами, смоквами и бараниной.

Шейх Мозамбика прислал все это с извещением, что посетит корабли после полудня.

Все принялись украшать «Сан-Габриэль». Шон и Жоан развесили по мачтам флаги и вымпелы. Матросы скребли палубу и устилали ее коврами. Фернан помогал Велозо ставить палатку на палубе. Велозо говорил, что знает в точности, как это делается; у Фернана тоже была своя мысль. В результате оказалось, что они оба катаются по палубе, запутавшись в парусине. Однако, в конце концов, палатка все же была поставлена, и мальчики увешали ее лентами и установили кресла для гостей.

Потом началась усердная чистка мечей, копий и панцирей. Адмирал велел больным оставаться внизу, где их не будет видно. Здоровые со всех трех кораблей собрались на «Сан-Габриэле», вырядившись в свои лучшие платья. Шон надел коричневый бархатный костюм, подаренный ему Закуто. Он уже много месяцев не надевал его, но родич Закуто, Самуэль, сделал костюм на вырост, и он еще вполне годился.