Луиза Кент - Они шли с Васко да Гама

— Чем меньше король дон Маноэль будет думать о нас, тем лучше. Вы не понимаете, сеньорита. Я очень коротко расскажу вам. Простите, что я не прошу вас переступить мой порог. Если вы сделаете это, а потом, хоть через полгода, заболеете горячкой или упадете с лошади, то меня могут сварить в масле.

— Сварить в масле! — вскрикнула Луиза. — Не может быть!

— Возможно, не совсем так. Но все-таки не очень приятно, когда вам льют на руки кипящее масло, пока кожа не сгорит на них. Так было с одним моим родичем, всего несколько недель назад, за то, что он не хотел сказать, где спрятаны его деньги. Он был портной… Такой хороший портной! Но он никогда больше не будет шить этими руками. Он делал когда-то костюм для одного мальчика, которого я знал, коричневый, бархатный… но это неважно. Я хотел сказать о чем-то… сказать быстро. Что это было, Рахиль? Я все забываю теперь. Но моя дочь — замечательная девушка! — вспомнит все, вместо меня.

— О том, что всех евреев выслали из Португалии, — произнесла Рахиль Закуто. — Но мы теперь христиане, отец. Ты не должен забывать об этом. Моя мать умерла, так что ей не нужно было креститься или быть забитой камнями на улице. Но мы с тобой теперь «мараны», — новообращенные.

— Я забыл, — вздохнул старик. — Мой подсвечник бросили в реку. Я теперь христианин.

Это был Закуто, но такой худой, с такими морщинами на лице, что даже Шон не узнал бы его.

«Луизе больше не было видно его лица. Дамиан пытался вернуть ее домой. Белый конь стучал копытами и нетерпеливо фыркал, но она все слушала голос, раздававшийся из темноты. Он говорил о том, как евреи ушли из Испании, где их преследовали, и поселились в Португалии. Здесь короли защищали их. Они могли жить в любой части города, носить любое платье, заниматься любым ремеслом или торговлей. Потом король Маноэль захотел жениться на испанской принцессе. Он надеялся стать когда-нибудь королем Испании и Португалии, взяв в жены старшую дочь Фердинанда и Изабеллы Испанских. Король Фердинанд сказал, что король Маноэль не сможет жениться на его дочери, пока не изгонит из Португалии всех евреев. Они должны уйти, сказал король Маноэль, до октября 1497 года.

— Но куда нам идти, сеньорита? — спрашивал дрожащий голос Закуто. — Если мы оставим наши дома, лавки и дела, то как мы заведем новые в какой-нибудь другой стране, где нас ненавидят еще больше? В Испании — нас убивают. В Англии — евреям выдергивают зубы, когда хотят занять денег у них. Здесь — для нас есть кипящее масло. Даже если бы мы знали, куда ехать, и у нас были деньги, то не хватило бы судов, чтобы увезти нас. Вы слыхали об этом, сеньорита?

— Нет. Я сижу дома, читаю или вышиваю. Иногда дяди берут меня на охоту, или я иду в церковь. Двор я не люблю. Один придворный, друг моих дядей, приходит иногда, но говорит только о придворных сплетнях. Он считает, что девушкам не нужно ничего знать об общественных делах.

Закуто продолжал:

— Король Маноэль был к нам милостив. Мы могли или покинуть Португалию, или же стать христианами. Нас крестили целыми сотнями. Что еще нам оставалось делать? Я стараюсь быть хорошим христианином, насколько умею. Но я хотел бы, что бы моего подсвечника не бросали в реку. А мальчишки на улице все еще называют меня евреем и плюют на меня. И есть еще люди… Говорят, что они слуги короля, но я не знаю… Они приходят и говорят: «Дай нам золота, и мы обещаем не говорить, что ты отказался есть свинину в такой-то день, или что давал денег портному с обожженными руками». И вот так почти все деньги ушли. И никто не приходит спрашивать меня о звездах… А я был Королевским Астрономом…

Рахиль сказала:

— Все изменится, когда вернется Васко да Гама. Тогда ты будешь великим человеком, отец. А он должен вернуться, скоро. Как вы думаете, сеньорита?..

— Я… я надеюсь, — ответила Луиза.

— Она хочет ободрить меня, вы видите, — ласково проговорил Закуто. — Вы тоже, сеньорита, но я знаю лучше вас. Они в опасности. Вокруг них измена. Васко да Гама найдет Индию, я знаю, но путь далек, а час возвращения неизвестен. Может быть, я и доживу, чтобы увидеть его, но не могу сказать наверное… Вы пробыли здесь слишком долго, сеньорита. Ступайте и забудьте, что знаете нас.

Дверь, с едва слышимым скрипом, затворилась за темными силуэтами Закуто и Рахиль.

— Если бы я сказал вашему дяде… — начал было резко Дамиан, когда кони в сопровождении Коннамара, защелкали копытами вниз по темным извилинам улицы Крыс.

— Не трудись! — прервала его Луиза Коэльо. — Я скажу ему сама.

Голос ее прозвучал странно для старого слуги.

— Вы плачете, сеньорита? — спросил он смягчившись. — Я не хотел…

— Кажется, я имею право плакать? — прорыдала в ответ Луиза. — Бедный старичок. Он был так добр к Шону! А они бросили его подсвечник в реку!

Лодка с «Беррио» с Шоном у руля, отвезла Давану на берег Мозамбикской гавани. Мавр вез тюк с подарками для шейха, — кусками атласа, острыми фландрскими ножами, португальскими шапочками и мешочек с деньгами для лоцмана.

Шейх надменно взглянул на подарки и спросил, почему христианский капитан не прислал алой ткани. Шон, деятельно прибавлявший арабский язык к тем, на которых он уже говорил, понял некоторые из вопросов шейха. «Почему Давана плавает на корабле христианских собак? Сколько людей на этих кораблях? Говорилось, что есть больные, сколько этих больных? Какие на судах товары? Насколько загружены их трюмы? Много ли золота и серебра? Можно ли застрелить кого-нибудь из этих странных луков? Сколько на кораблях солдат?»

Давана ответил, что португальцы — христиане, но это люди отважные и добрые, и отнеслись к нему хорошо. Правда, некоторые из матросов больны, но сильных, вооруженных людей много. Они могут застрелить из своих арбалетов летящую птицу. У них есть пушка, которая говорит громким голосом и может снести целый дом так же легко, как шейх срывает плод с дерева. Им нужна вода. Если шейх даст им лоцманов, которые могли бы указать им хорошую реку, а потом путь в Индию, то португальцы уйдут с миром.

— Вернись к своему капитану. Скажи ему, чтобы отвез своих больных на берег. Их будут лечить наши врачи.

Лоцманы, два темнокожих мавра, явились на «Сан-Габриэль» вместе с Даваной, привезшим известия от шейха. Давана посоветовал Адмиралу не принимать предложений шейха, но уходить сейчас же.

— Ему нужно твое серебро и золото, капитан! — сказал он. — А так как вы христиане, то он возьмет их без всякой торговли.