Луиза Кент - Они шли с Васко да Гама

— Он прав, Васко, — прибавил Пауло да Гама. — Я наблюдал за мавританскими судами. На них сейчас больше людей, чем было вчера; должно быть, они собрались там за ночь. Мне кажется, они хотят напасть на нас.

— Я бы снес их начисто с воды, — вспыхнув, ответил Васко да Гама, — но не хочу дурной славы. Я хочу отплыть с приливом, но нам нужна вода. Вернись к шейху, — обратился он к Даване. — Поблагодари его за любезное предложение помощи нашим людям, но скажи ему, что они уже поправляются, и врачи им не нужны. Спроси его, где находится лучшее место для набора воды. Тем временем Фернан Мартинес расспросит лоцманов. Посмотрим, будут ли они говорить одно и то же.

Когда Давана вернулся со второго посольства, стало ясно, что шейх замышляет предательство. Место для набора воды было не то, которое описывали лоцманы, и там маврам было бы легко напасть на португальцев.

— Пауло, мы с тобой проследим нынче ночью за мавританскими судами, — сказал Адмирал. — Николай Коэльо возьмет свою лодку и одного из лоцманов и попробует набрать воды. Мы отплываем с утренним приливом.

Ночь была тихая. Струйки громко плескались у борта лодки. Откидываясь назад, когда ворочал тяжелое весло, Шон чувствовал пушку позади себя; она холодила ему спину. Другая пушка была на корме, где за рулем сидел капитан Коэльо, рядом с лоцманом. Солдаты с арбалетами, остальные девять гребцов и пустые бочонки заполняли большую лодку до отказа. Она плавно двигалась по тихой воде. Скрип весел, их плеск при погружении, хлюпанье стекающих с них капель, — все это, казалось, эхом отражалось от темного берега. Даже тихое бормотанье Даваны и лоцмана казалось криком.

Шон слышал голос лоцмана:

— Нет, не здесь. Дальше! Дальше! — И голос Даваны, передававший его слова капитану Коэльо.

У лоцмана был резкий голос. У Даваны — мягкий, как льющаяся вода. У Николая Коэльо — словно низкий гул отдаленного барабана.

Шон услышал его слова:

— Он обманывает нас, Давана. Прилив уйдет, и мы сядем на мель. Скажи ему это.

Давана заговорил с лоцманом, но тот запищал:

— Нет, нет, много воды. Глубокая вода.

В этот самый миг Шон почувствовал, как днище лодки заскрипело обо что-то.

— Мы на мели, капитан! — ахнул он. — Назад, ребята! Скорее!

Матросы стали отчаянно грести, и им удалось сойти с мели. Прилив быстро уходил. Они поплыли скорее обратно к заливу. Матросы гневно кричали Николаю Коэльо, что лоцмана нужно убить.

— Я возьму его обратно к Адмиралу, — сказал Коэльо. — Тогда он увидит, как мы поступаем с изменниками.

Когда они пересекали залив, им в глаза вдруг сверкнул краешек солнца. Капитан Коэльо обернулся, чтобы взглянуть на него, и в ту же минуту лоцман-мавр прыгнул в воду.

— Поймать изменника! — загремел Коэльо, но тот глубоко нырнул и долго плыл под водой.

— Стреляйте, когда он покажется, — крикнул Коэльо солдатам, но черная голова показалась из розовой воды уже слишком далеко для арбалетного выстрела. Моряки погнались за ним, но на берегу появилась толпа разгневанных мавров, метавших стрелы и бросавших камни из пращей.

— Поверните на них пушки, капитан, — сказал Мачадо, мерно гребя рядом со своим другом Родригесом.

— Да, капитан, — прибавил Родригес. — Это красивый город. Мы могли бы захватить его и жить в свое удовольствие.

Но Николай Коэльо ответил:

— Это решать только Адмиралу. Назад на «Сан-Габриэль», ребята!

Васко да Гама разгневался, узнав о коварстве шейха и лоцмана. Матросы тоже гневались, и крики: «Взять город! Разорвать черных дьяволов!» — неслись со всех палуб. Да Гама колебался некоторое время, потом, все еще хмурясь, сказал:

— Пусть не говорят о португальцах, что они пришли, чтобы драться и грабить. Закуйте второго лоцмана в цепи. Мы уходим отсюда.

Когда они ставили паруса, от берега отчалило каноэ. В нем гребли четыре негра, а на корме сидел мавр, размахивающий белой тряпкой.

Мавр поднялся на палубу «Сан-Габриэля».

— Шейх, мой господин, — сказал он, — огорчен тем, что вы хотели убить его лоцмана и уйти так внезапно. Если его люди провинились, то он накажет их, но капитан должен сойти на берег и сказать, почему он разгневался.

Васко да Гама сказал, чтобы Давана пошел с дружеским посланием, но Давана начал умолять Адмирала не посылать его.

— Он знает, что я предупредил вас, сеньор, и убьет меня, — говорил он.

— Это правда, — произнес Адмирал. — Мачадо, я, кажется, слышал, как ты кричал, что хотел бы посетить этот город? Твое желание исполнится.

Красивое, смуглое лицо Мачадо приняло вдруг желто-бурый цвет, а губы посинели и задрожали, когда он сказал хрипло:

— Не надо, Адмирал. Отплывем поскорее, как вы и говорили. Город не стоит выстрелов.

Васко да Гама возразил холодно:

— Когда тебя освободили из тюрьмы, Мачадо, ты соглашался выполнять мое всякое опасное поручение. Цепей в кузнице много. Ты можешь вернуться в них в Сетубальскую тюрьму, или же можешь посетить этот приятный город Мозамбик, в качестве посла, и употребить все силы, чтобы подружиться с шейхом и убедить его в могуществе нашего короля. Палья, возьми его сундук и спусти в каноэ. Пирес, помоги ему сойти, если он сам не может.

— Я пойду, — сказал Мачадо, и краска вернулась на его лицо. — Я буду лежать на шелковых подушках и сосать апельсины, а вы, остальные, будете лежать на дне морском, и вас будут пожирать рыбы. — И он перепрыгнул через борт. — Ну, прощайте, рыбий корм.

Каноэ отплыло к берегу. Якорь «Сан-Габриэля» поднялся, гремя цепью. Красный крест на гроте выступил вперед, когда парус наполнился. Команда «Беррио» быстро гребла к своему судну, причем место Мачадо на корме занял Родригес.

Вдруг он вскочил, бросив весло.

— Я не оставлю Мачадо! — вскричал он и бросился в воду.

Команда, разинув рты, смотрела на всплеск и на расходящиеся по воде круги, после его прыжка. На миг его лысая голова показалась снова.

— Гнаться за ним, капитан? — крикнул Шон со своего места на носу; но Николай Коэльо только взглянул на солнце, отражавшееся на колыхавшейся лысой голове, потом перешел на оставленное Родригесом место, схватил волочащееся весло и сказал спокойно:

— Пусть уходит, если хочет. Он не настолько необходим нам, чтобы из-за него пропускать прилив. А прилив сейчас начнется. Назад на «Беррио», ребята!

В городе Момбаза португальцев ожидало новое предательство. Это был красивый город, с каменными домами на скалистом холме и с цветущими фруктовыми садами вокруг. Король Момбазы прислал лодки с лимонами, цыплятами, сахарным тростником и апельсинами.

— Слаще португальских, — говорили больные и поправлялись, поев плодов.