Луиза Кент - Они шли с Васко да Гама

— Коннамар! Сюда, малыш! Сюда! Где же ты?

Луиза Коэльо натянула поводья, и конь остановился. Ветер с холмов над Лиссабоном развевал его длинный, серебристый хвост. Ветер свистел в алых поводьях и в черных волосах Луизы. Далеко внизу он взбивал Таго в бело-серую пену и швырял ее в кружащихся, кричащих чаек.

Ветер гнал по реке лодки, но кораблей из Индии не было. Флот Васко да Гама ушел много месяцев назад. Он должен был, говорили люди, к этому времени либо найти Индию, либо погибнуть в темной пучине. Но Луиза все еще выезжала на вершину холмов близ Лиссабона и наблюдала за Таго. Иногда она доезжала даже до Белемского монастыря и молилась за благополучное возвращение своих братьев.

Белемские монахи привыкли видеть загорелого, седобородого слугу, держащего лошадей, пока высокая девушка молится в церкви. Они знали, что она думает о своих братьях, ушедших с Васко да Гама, и ободряли ее рассказами о моряках, плававших целыми годами и, в конце концов, вернувшихся. Они не знали, о чем думает Кон, лежа подле Луизы на холодных каменных плитах, положив голову на лапы и глядя печальными глазами на мерцание свеч у алтаря; но все же они говорили ласково и с ним.

В этот ветреный день река казалась такой же сердитой, как все эти мили и мили океана между Лиссабоном и Индией. Она задрожала от резкого ветра и снова позвала:

— Коннамар, рыжий разбойник!

Она засвистела, но ветер задул ей свист обратно в уста. Слуга поднял свои широкие плечи. Его жесткая, седая борода развевалась от ветра, а руки посинели от холода. Он сказал:

— Он, верно, охотится за крысами, сеньорита. Он побежал к тому старому дому на ближнем холме. Оттуда начинается улица Крыс, а она названа так недаром. Там, ниже, есть зерновые амбары, и собака всегда может найти там жирную крысу. Нам лучше вернуться, сеньорита, потому что темнеет быстро, а ваши дяди выщиплют мне бороду по волоску, если мы запоздаем.

Луиза возразила:

— Если бы тебе выщипывали по волоску каждый раз, когда я делаю что-нибудь не по вкусу моим дядям, то у тебя, Дамиан, давно уже не было бы ни бороды, ни усов, и ты был бы лыс, как яйцо. Трудно тебе живется, неправда ли?

— Служить семье Коэльо — все равно, что курице выхаживать выводок ястребят, — проворчал Дамиан, — но я всегда делал это, несмотря на щипки и царапанье.

Луиза засмеялась. Старый, мрачный слуга не очень-то походил на курицу.

— Поедем вперегонки к этому старому дому, — сказала Луиза, натягивая поводья. Дамиан заворчал что-то о гонках между арабским конем и трехногим ослом; однако, погнал свою гнедую кобылу, снабженную обычным числом ног и совсем непохожую на осла, вслед за белым арабом.

День умирал в холодных, серых сумерках, когда белый конь мчался к высокому серому дому. Это было мрачное место. На узкой улочке, извивавшейся вниз по холму, проглядывали огни, из труб поднимался дым, но серый дом стоял, как башня, без огней и без дыма. Луиза хотела проехать мимо него на улицу Крыс, но сквозь свист ветра и шум от стука копыт, услышала лай. То был голос Коннамара…

Пес стоял, лая, перед дверью тихого старого дома. Луиза окликнула его, но он не повернул головы. Глаза у него были устремлены на дверь, хвост вилял вправо и влево, а в лае была просительная нотка: «Впусти меня!» «Он не за крысой охотится…», — подумала Луиза. Потом большая дверь распахнулась, послышался голос, больше похожий на рыдание:

— О, Кон! Кон, милый, это ты!

Вой Коннамара превратился в счастливый визг. Девушка, моложе Луизы, охватила Кона руками и прижалась лицом к кудрявому, шелковистому уху.

— Я скучала по тебе… О, Кон, как я скучала по тебе, — тихо шептала Рахиль Закуто.

Потом она подняла глаза и увидела девушку на белом коне, смотревшую на нее сверху вниз. Рахиль встала с колен. Она поглядела в смуглое, красивое лицо Луизы с черными бровями, сошедшимися на переносице в одну линию, и ласково сказала:

— Ступай с сеньоритой, Кон. Нельзя убегать!

Она погладила голову, прижавшуюся к ее колену, и прибавила:

— Он приходит иногда… Может быть, вы искали его, сеньорита. Но я всегда отсылаю и не кормлю его, так что он возвращается к вам, хотя и смотрит так грустно своими золотыми глазами. Он раньше жил здесь. С Шоном, знаете ли. Меня зовут Рахиль Закуто.

— Меня — Луиза Коэльо.

— Да, я знаю, сеньорита. Потому что вы так похожи на своего брата. Он приходил иногда, — повидаться с Шоном.

Луиза Коэльо хотела заговорить, но Рахиль продолжала:

— Вам нужно уходить, сеньорита. Мы евреи, и нехорошо, если вас увидят в разговоре с нами. Я и так уже говорила слишком долго. Уезжайте, прошу вас, и возьмите с собой Кона, пока никто из наших соседей не увидел вас.

Но Луиза не двигалась.

— Я не боюсь ваших соседей, — сказала она.

— Это я их боюсь, сеньорита. Они могут сказать, что мой отец наслал на вас порчу, и опять побьют нас камнями. Сейчас слишком темно, надеюсь, а то бы вы увидели ушиб у меня на щеке. Я говорила с одним мальчиком там, внизу, он поскользнулся и упал. Утро было холодное, на улицах был лед. Меня назвали ведьмой и забросали камнями.

Луиза возразила возмущенно:

— Но я ведь знаю, кто вы. Ваш отец был раньше Королевским Астрономом и подарил Васко да Гама компасы и другие вещи. Все знают, что он умен и добр.

— Да, — ответила Рахиль, — но теперь все думают, что Васко да Гама и все его суда сгорели в огненном море, и что это мой отец послал его туда. Компасы были волшебные и привели их прямо к смерти. Так все говорят…

— Да, так все говорят… — подтвердил неожиданный и печальный голос.

Маленькая фигурка скользнула вдоль стены и остановилась на пороге. Это был Закуто, но такой худой, с такими морщинами на лице, что даже Шон не узнал бы его. В руках у него была корзина. Он поставил ее на ступеньки и заговорил вполголоса:

— Я выхожу тайком в это время, когда все мои добрые соседи ужинают, так что я могу купить немного пищи, не боясь, что меня побьют, сделают мне подножку или забросают камнями. Вам лучше уйти, сеньорита. Я знаю вас, вы — сестра Шонова друга.

Даже при этом освещении мне видно, как вы похожи на него. Нам не хотелось бы вовлечь вас в неприятности.

Дамиан, уже догнавший свою госпожу, сказал:

— Верно, сеньорита. Ваш дядя…

— Мой дядя узнает обо всем этом и скажет королю! — гневно возразила Луиза.

— Лучше не надо, сеньорита, — спокойно произнес Закуто. Он устало прислонился к стене и переводил дыхание после подъема с тяжелой корзиной.