Анатолий Баранов - Терская коловерть. Книга третья.

— Ну, тогда поехали, — сказал следователь совсем незлым голосом, — а то он не любит, когда опаздывают.

«Кто это ОН?», — думал Трофим, обалдевший от неожиданной встречи, выходя вместе с Афанасьевым и похожим усами на Тараса Бульбу чекистом из кабинета.

Хорошо–то как на улице! Вернее, на площади. Солнце хоть и склонилось к какой–то древней зубчатой, с полуразрушенными башнями стене, но светит еще горячо и ярко. Оно отражается в отшлифованных пешеходами и всеми видами транспорта булыжниках мостовой и в струях огромного чугунного фонтана, вокруг которого сгрудились водовозы, наполняя свои бочки водой с помощью черпаков с деревянными ручками. Вот бы куда русалку посадить, невольно пришло на ум Трофиму. А стена, по всей видимости, крепостная. Сколько же ей лет, если она местами совсем развалилась и в ее расщелинах повырастали деревья?

— Точи–ить! Ножи–ножницы точить! — без всякого подъема кричит идущий по мостовой мужик в грязном фартуке с точильным станком через плечо, скользя безучастным взглядом по светло–зеленому с барельефами фасаду трехэтажного здания, из которого только что вышел Трофим, сопровождаемый чекистами.

Со стороны фонтана донеслась площадная брань, стук колес и конское ржанье. Это водовозы затеяли скандал из–за очереди. Размахивая черпаками, словно секирами, они наседали друг на друга и кричали на разные голоса.

Слева, квакнув клаксоном, подкатил легковой автомобиль с откинутым верхом. В нем рядом с шофером сидел густобородый старик в очках.

— Здорово, голубок! — крикнул он не по–стариковски зычным голосом. — Этих, что ль, везти на Варварскую?

— Ага, этих, — ответил следователь, подходя к автомобилю и открывая дверцу.

— Ну, тогда давайте пошустрей, а то у него мало времени.

— Это в воскресенье–то? — возразил следователь, усаживаясь со своими спутниками на заднее сидение лимузина.

— А у него их не бывает, этих воскресений, — махнул рукой старик, в котором вряд ли кто посторонний смог заподозрить лихого чекиста. — За все лето на дачу никак не выберемся: то Волховстрой, то Югосталь, то Детская комиссия, то Курсы красных директоров.

«Про кого они говорят?» — думал Трофим, провожая глазами мелькающие по сторонам улицы вывески и витрины магазинов. «Пивная лавка. Продажа распивочно и на вынос», — успел прочитать на одной. Сколько же их, этих лавок, по всей Москве, если только на Сухаревском базаре он насчитал вместе с лавками винными и трактирами около десятка. Но долго размышлять над этим Трофиму не пришлось. Вскоре автомобиль подкатил к большому серому многоэтажному зданию, и старик повел своих пассажиров к Предвыссовнархозу, как он назвал руководящее лицо, курьером у которого служил. Им оказался не какой–то гигант, грозный и крикливый, как представлялось Трофиму в его взбаламученном воображении, а обыкновенный человек, худощавый, даже худой, с остроконечной бородкой и серыми внимательными глазами на усталом нездорово–бледном лице, одетый в поношенную гимнастерку с орденом Красного Знамени на груди.

— Присаживайтесь, — сказал он глуховатым голосом, указав рукой на стулья.

Вошедшие сели. Трофим обвел глазами кабинет. Кроме столов, в углу стоит шкаф с книгами, рядом с письменным столом — столик с несколькими телефонами, под потолком висит люстра, на стене — портрет Ленина.

— А где его товарищ? — спросил Предвыссовнархоз [26] Председатель Высшего совета народного хозяйства. , обращаясь к чекисту с запорожскими усами.

— Должно быть, пользуясь темнотой в складе, сбежал, Феликс Эдмундович, — ответил тот смущенно. — Но мы приложим все усилия…

— Вы уже приложили усилия, — не дал договорить подчиненному Феликс Эдмундович. — Необдуманными действиями насторожили врага. Что показала экспертиза? — переменил он разговор.

— Деньги фальшивые, английского производства, — ответил чекист.

Феликс Эдмундович на секунду задумался, печально усмехнулся:

— Если в вас летят бандитские пули, то так и знайте, они тоже английского производства. Кому ты должен был передать эти фальшивки? — обратился он к Трофиму.

— Я про них ничего не знал, — подхватился тот со стула. — А корзинку я вез брату этого самого нэпмана. Русалка его Сергеем Петровичем называла.

— Какая русалка? — изломил бровь Феликс Эдмундович.

Трофим рассказал про «аквариум» и его обитательницу.

— Красивая? — прищурился Феликс Эдмундович, попыхивая папиросой.

— Кто?

— Ну эта… русалка.

Трофим пожал плечами:

— Да нет. Жалкая какая–то, худющая. Вот хозяин ее тот здоров, как хряк. Она его осьминогом обозвала. Всю кровушку, говорит, из меня высосал.

— Где же он поймал это чудо?

— В Средиземном море бреднем, — улыбнулся Трофим, понимая, что с ним шутят.

— А я думал — на удочку, — рассмеялся Феликс Эдмундович. — Ты любишь ловить рыбу?

— Страсть как люблю, — воодушевился Трофим. — У нас на Тереке такие сомищи — во! — он развел руками.

— Я тоже люблю рыбную ловлю, — вздохнул Предвыссовнархоза, — да вот беда: за работой некогда.

Он потушил окурок в пепельнице, помолчал.

— Как тебя зовут? — спросил все тем же ровным голосом.

Трофим назвался.

— Ты можешь отправляться домой, Трофим, только смотри больше не ввязывайся в подобные истории.

— Я не хочу домой.

— А куда же ты хочешь?

— Учиться на летчика. Я ведь потому и взялся отвезти эту корзину, чтобы в Москву попасть.

— А ты знаешь, где находится школа учлетов?

— Не–а…

Феликс Эдмундович перевел взгляд с юноши на чекиста:

— Объясните парню, как и на чем добраться туда.

— Будет сделано, — поднялся со стула чекист и жестом руки предложил Трофиму следовать за ним, поняв, что Феликс Эдмундович хочет остаться вдвоем с его коллегой из Моздока.

— А твой приятель, он что, тоже моздокский? — спросил он, спускаясь по лестнице.

— Шлемка? Нет, он из Владикавказа ехал, в Прохладной случайно с ним встретились. Где я его теперь искать буду?

— Не переживай, хлопче, — чекист положил Трофиму на плечо тяжелую руку, — найдем мы твоего дружка.

Между тем в кабинете Предвыссовнархоза шел следующий разговор.

— То, что вы не взяли «нэпмана», это хорошо, — говорил Феликс Эдмундович, вновь закуривая папиросу. — Мы постараемся по протянувшейся от него ниточке нащупать сам клубочек. Он, разумеется, в Москве, и, если бы не досадная оплошность наших сотрудников, был бы уже, по всей видимости, в наших руках.

— Значит, подвал фирмы «Депре» не конечная инстанция? — спросил Подлегаев.

— Разумеется, нет. Подвал — это одна из тайных канцелярий скупки краденого, награбленного на железной дороге и на предприятиях, и очень жаль, повторяю, что моздокский курьер попал в облаву. Это гораздо усложнило дело. Но как говорится, мы заварили кашу, мы будем ее и расхлебывать. Вам же надлежит через вашего «нэпмана» потянуть нитку за другой конец. Уверен, что она приведет в резиденцию иностранного агента. По всем имеющимся у нас данным, в стране зреет хорошо законспирированный заговор, не уступающий по размаху савинковскому. Нужно держать ухо востро. Особенно вам, жителям Кавказа. Англия не пожалеет денег (и не только фальшивых) для того, чтобы оторвать его от России, подняв хотя бы бутафорные восстания для вмешательства извне и чтобы в первую очередь натравить на нас Турцию. То, что вы сообщили нам, подтверждает наши выводы. Кто у вас руководит органом ГПУ?