Радченков О.М. - Тайна сенатора Карфагена

– Гай Лелий, разреши мне пока не оправлять ее в лагерь, – смиренно попросил он. – Пусть она прибудет туда вместе со мной. Я все же попытаюсь поговорить с Корнелием Сципионом о ее судьбе.

– Хорошо, – согласился Лелий. – Но будь уверен, он скажет тебе то же самое.

Почти два года они не виделись. Два долгих года, которые Верике показались целой вечностью.

Для Гауды и Карталона время прошло быстро – водоворот событий и полная опасностей жизнь не давали им возможности считать дни до встречи, – но они торопились к Верике, моля богов, чтобы она оставалась живой и здоровой.

Они очень соскучились. Один – по жене, другой – по приемной матери, такой доброй, нежной и любящей. Оба предвкушали скорую встречу: до родового поселения Гауды оставалось совсем немного – не более трех миль.

Маленький отряд – семеро бойцов вместе с ними – двигался очень быстро, но такой темп не мешал неспешной беседе Карталона и Гауды. Они обсуждали последние события, в которых принимали самое активное участие. Масиниссу объявили царем Великой Нумидии со столицей в Цирте. На радостях он разрешил им ненадолго отлучиться, велев доставить Верику во дворец, где она будет жить в окружении услужливых царских рабов.

Карталону было уже семнадцать, он возмужал не по годам: суровое лицо, жесткий взгляд, тяжелая рука – такому не переходи дорогу. Но в душе он остался тем же образованным мальчишкой с тонкой душой, каким был в Испании. Его радовало, что Гауда тоже достаточно образован – сказывалось время, проведенное в Карфагене с царевичем – и мог в свободное время уделять ему внимание для познавательных бесед, в которых Карталон так нуждался, находясь среди варваров.

«Мои варвары!» – с теплотой думал он. Карталон привык к своему новому народу, и они тоже считали парнишку нумидийцем, забыв о его испанском прошлом. А о карфагенском вообще не ведал никто, да и он сам постепенно стал забывать о своих настоящих корнях.

Нумидийцы очень трепетно относились ко всему, что касалось их племени. По-звериному жестокие с чужаками, с людьми своего рода они были преданны, открыты и великодушны. Карталон за годы скитаний с Масиниссой в полной мере оценил все эти их лучшие качества. Он понял – лучших друзей ему не найти и решил, что не будет больше задаваться вопросом, кто же он есть на самом деле – карфагенянин, илергет или нумидиец.

Верика не напоминала ему о родителях, тщательно обходя эту столь печальную для Карталона тему. Он вбил себе в голову, что его отец и дядя погибли где-то на этой бесконечной войне, а мать с братом сгинули в римском рабстве. Гауда вообще делал вид, что, зная Адербала, он никогда не был знаком ни с Мисдесом, ни с Аришат – зачем лишний раз ранить душу приемного сына? Поэтому Карталон свыкся со своей новой жизнью и не желал никакой другой.

Сейчас он мечтал только об одном – о встрече с Верикой и о тех нескольких днях отдыха, что ожидали их в родовом селении Гауды.

Род его приемного отца был одним из самых древних и уважаемых в Нумидии. Его люди, одни из немногих, занимались не только кочевой жизнью, но и населяли небольшой городок, окруженный надежными стенами, построенными его прадедом, Акхатом Отважным. Там же находится родовое поместье, хотя и уступающее по роскоши дому Карталона в Новом Карфагене – а он еще помнил его, – но довольно просторное и светлое. Карталону так и не удалось побывать в доме своего кровного деда, боэтарха Гамилькона, после которого жилище Гауды показалось бы ему жалкой лачугой.

Наконец, впереди показались очертания крепости – небольшой, но с высокими стенами, хорошо расположенной на крутом скалистом склоне, омываемом с трех сторон извилистой речушкой. Карталон уже бывал здесь и знал: пусть сейчас речушка спокойна и мелководна, но зимой и весной она превращается в настоящую горную реку – бурную, полную водоворотов, несущую опасные потоки, бьющуюся об огромные прибрежные валуны.

Беспрепятственно миновав ворота, тепло приветствуемые на воротах стражей, сразу узнавшей хозяина, путники въехали в городок.

Уже темнело, на улицах почти не было народа, и они быстро достигли дома Гауды, стоящего в окружении пальм вблизи главной площади.

Сбежавшиеся слуги встретили их громкими возгласами неподдельной радости: они очень любили своего господина. Некоторые пали ниц и пытались поцеловать полы его запыленного плаща. Но Гауда мягко отстранил их, благодушно похлопывая по плечам со словами:

– Полно… Я тоже очень рад вас всех видеть!.. Скажите-ка, госпожа еще не спит?

– Нет, она еще не ложилась, – ответил Бисальт, старый домоправитель, по лицу которого текли слезы счастья от встречи с хозяином, которого обожали все домочадцы. – Госпожа сейчас в гостиной. Она не знает о вашем прибытии. – И, не удержавшись, он упал на колени и обнял ноги хозяина. – Слава богам, что ты вернулся живым и здоровым! Мы переживали за тебя. Думали, что ты погиб от рук шакалов Сифакса!..

Гауда помог подняться старому слуге.

– Все позади, мой верный Бисальт. Масинисса сейчас царь Великой Нумидии, так что все ваши страхи теперь напрасны…

Услышав эти слова, слуги разразились ликующими криками. Последнее время они жили в постоянном страхе перед людьми Сифакса

Оставив их, Гауда и Карталон быстрым шагом вошли в дом. Миновав просторную прихожую, они предстали перед взором Верики.

Увидев их, она вскочила с просторного ложа, покрытого рысьими шкурами. Ее лицо исказил гнев – из-за тусклого света, отбрасываемого бронзовым светильником, Верика не узнала в двух воинах, облаченных в доспехи, мужа и сына. Она хотела грозно крикнуть – как они могли так бесцеремонно ворваться в помещение, закрытое даже для прислуги? Но в следующую секунду гнев в ее глазах сменился безудержной радостью, и Верика с громким криком бросилась к ним, распахнув руки для объятия.

– Родные мои, неужели это вы?

Верика осыпала их лица поцелуями, и они отвечали ей тем же.

Покончив с процедурой столь радостной встречи, но все еще не веря неожиданно пришедшему в ее дом счастью, она кликнула слуг и приказала накрывать на стол.

– Погоди, дай нам хотя бы умыться с дороги, – улыбался довольный Гауда. – Впереди у нас пять дней отдыха – нам некуда торопиться.

– Будем есть и много говорить, – подтвердил его слова не менее счастливый Карталон.

Вскоре стол был накрыт, и уставшие путники жадно накинулись на еду, не забывая бросать в сторону Верики теплые взгляды.

Гауда подробно расспросил ее обо всем, что случилось в его отсутствие. Немного удивившись отсутствию каких-либо значимых плохих новостей, он начал отвечать на вопросы Верики. Он подробно рассказал обо всех злоключениях, которые им суждено было пережить и, закончив свой рассказ, сделал довольную мину.