Радченков О.М. - Тайна сенатора Карфагена

– Отныне наши несчастья закончились. Масинисса – полновластный царь, поддерживаемый Римом, и у него нет соперников на его землях. Мы с Карталоном – первые приближенные нового царя, а ты, согласно его велению, должна жить в Цирте, во дворце.

Верика всплеснула руками от удивления.

-Ах!.. Неужели?!

Действительно, неужели их несчастия и правду закончились? К тому же она сможет вырваться из этого захолустья и будет жить в столице…

Гауда смотрел на нее, на улыбающегося Карталона, и недоуменно думал: «Странно получается. Я ненавидел римлян всем сердцем; убил их проконсула – отца нынешнего покровителя моего царевича – и одного действующего консула. Римляне лишили Верику родных и отчего дома. Карталон по их вине навсегда расстался с семьей. А теперь мы все вместе искренне радуемся их победам? Что происходит с нами? Что сделала с нами эта бесконечная война?..»

«Да убоится история какой бы то ни было лжи,

да не боится она какой бы то ни было правды»–

«Ne quid falsi audeat, ne quid veri non audeat historia»

Латинское выражение

Гауда увидел мощные стены Рима, которые казались призрачными из-за окутавшего их утреннего тумана, поглотившего дальние башни в своей мягкой пасти. Но могущественный город не выглядел из-за этого менее грозным и все равно впечатлял своими размерами.

При приближении к нему туман рассеялся, и нумидийцы восхищенно наблюдали за тем, как скатываются с одного холма гигантские храмы и тут же взбираются на другой, становясь еще более величественными и великолепными; как утренние солнечные лучи щекочут крыши огромных многочисленных вилл; как блики отражаются на изобилии мрамора улиц и площадей огромного города…

– Да!.. – восхищенно сказал Гауда, обращаясь к Табату, который ехал рядом. – С ним может сравниться только Карфаген.

– Согласен, испанские и нумидийские города кажутся карликами по сравнению с этими монстрами, – кивнул тот.

Посольство Масиниссы наконец-то достигло конечной точки своего пути после длительного морского путешествия из Утики в Остию. Не любящие моря нумидийцы наслаждались ощущением твердой почвы под ногами и были счастливы снова взобраться на своих четвероногих друзей, без соседства с которыми они чувствовали себя одинокими.

Сейчас посланники озирались по сторонам – никто из них никогда не был в Риме и поэтому все их изумляло. Однако им хотелось скорее покончить со своей миссией и вернуться домой – на свои бескрайние просторы, под свое африканское солнце.

Нумидийцев ожидал радушный прием. Посольство торжественно встретили за городом и поселили в лучших домах на Палантине. Через два дня их приняли в Сенате.

Консулов в это время в городе не было. Гней Сципион в Брутии сторожил Ганнибала, а Гай Гемин в Этрурии охранял север Италии от варваров Магона Баркида.

Городской претор, Авл Элий Пет, через глашатаев объявил о предстоящем заседании Сената в Курии Гостилия на Форуме.

Когда Гауда и его спутники вошли в огромное здание, их встретил одобрительный гул голосов: слухи о прибытии посольства быстро распространились среди знати еще до того, когда нумидийцы въезжали в Рим. Вчера Сенат заслушал выступление Гая Лелия по поводу успехов Сципиона в Африке, после чего легат выступил перед народом с ростральной трибуны, объявив о победах римского оружия и о пленении Сифакса. Посланникам Масиниссы всю ночь были слышны крики ликующей толпы, возбужденной такими вестями, и сейчас сенаторы по-доброму смотрели на бывших врагов, еще недавно резавших их соотечественников на полях сражений в Испании и Италии.

Вспоминая прошлое, Гауда не мог отделаться от желания выхватить меч и кинуться в эту толпу людей в белоснежных тогах, имеющих прямое отношение к позорной казни его близких, но он подавил в себе эмоции и покорно предстал перед ними в окружении своих спутников, испытывавших, как он полагал, такие же противоречивые чувства. Теперь это - покровители его господина, а Масинисса - их верный союзник.

Важно восседавший в курульном кресле претор Элий Пет – высокий, сухопарый мужчина с большими залысинами на маленькой курчавой голове – торжественно объявил:

– Отцы-сенаторы, в интересах римского народа мы предлагаем на ваше обсуждение следующее. – Он указал рукой в сторону нумидийцев. – Посланники нашего верного союзника, царя Масиниссы, прибыли из Африки. Они желают передать вам волю своего господина и испросить вашего дозволения…

Гауда вышел вперед и, гордо вскинув голову, увитую множеством аккуратно уложенных косичек, церемонно произнес:

– Мой повелитель, царь Великой Нумидии Масинисса, приветствует достойнейших людей великого Рима!

Он окинул взглядом неподвижные ряды белых тог по обе стороны широкого прохода, и, выдержав небольшую паузу, продолжил:

– Масинисса поздравляет Сенат и народ Рима с великими победами, одержанными проконсулом Корнелием Сципионом, вашим славным полководцем, над коварным врагом. Мой царь, еще будучи царевичем, свергнутым со своего законного трона, оказал римской армии посильную помощь в достижении этих побед и надеется, что римский народ остался доволен усердием своего нового союзника.

«Что я говорю?! – возмущенно думал Гауда. – И я ли это говорю?.. Мы в Испании и Италии перерезали римлян в десятки раз больше, чем карфагенян Гасдрубала Гискона в Африке, а теперь хвалимся своим усердием?..» Но вслух он произнес совсем другое:

– Мой царь благодарит Сенат и народ Рима за то, что они в лице проконсула Корнелия Сципиона помогли возвратить ему отеческий престол и просит утвердить за ним царское звание. Он заверяет, что под его началом Нумидия всегда будет преданным союзником Рима, а он сам всегда будет достойным тех великолепных даров, которыми наградил его великий полководец, оценив вклад Масиниссы в достижение победы нал Карфагеном…

Гауда сделал шаг назад, показывая, что он закончил и ждет выражения воли сенаторов.

– Предлагаю обсудить просьбу царя Нумидии об утверждении за ним царского звания. Есть ли вопросы к его посланникам? – Претор окинул взглядом присутствующих на заседании. – Говори, Марк Ливий, – разрешил он, глядя на действующего цензора Рима.

Ливий поднялся со своего места и взглянул на Гауду. Нумидиец сразу вспомнил его имя – это бывший консул, который тайно прибыл к лагерю Гасдрубала и своим появлением предрешил победу римлян в битве при Метавре. Он скрипнул зубами от злости, но его лицо по-прежнему ничего не выражало.

– Скажи нам, посол, – важно начал цензор. – Ведь твой господин имеет виды не только на царство своего отца, Галы, но и на царство Сифакса?