Томас Костейн - Серебряная чаша

— Они скрылись, — пробормотал он. Слезы ненависти и отчаяния текли по его щекам. — Они бросились в лес… Я не смог отыскать их! Не смог!

— А чаша? Она была у них? — с дрожью в голосе спросил Василий.

— Я не видел ее… Но несомненно она у одного из них. — Ирия опустил голову. Ему было стыдно. Угрызения совести мучили его. — Она была доверена нам, а мы не смогли сохранить ее. Господь покарает нас за это.

— Расскажи мне, что произошло.

— Я не видел, что случилось внизу, потому что находился на своем посту, в конце лестницы. Но вот, что мне рассказали: пришла какая-то женщина и сказала, что хотела бы взглянуть на чашу. Она назвала одно имя. Мы все хорошо знаем его… Один из охранявших решил, что эта женщина знакома ему, и сделал несколько шагов вперед, чтобы разглядеть ее. Но это оказалась вовсе не женщина, а Миджамин. Он переоделся… Он набросился на него и связал, а в это время его помощники выскочили из-за деревьев и ворвались внутрь. За ними вошли и все остальные… — Ирия никак не мог поднять голову и посмотреть в глаза Василию. Его голос звучал все тише и тише. — Мы смогли бы удержать лестницу. Вдвоем… Но Миджамину повезло… Он бросил веревку с петлей, и с первого же броска ему удалось набросить петлю на шею Элидаду. Они сорвали его вниз. Бедняга ударился головой о ступеньку и сразу же потерял сознание. Я остался один…

— Сколько их было?

— Человек десять. Может быть, чуть больше. Они окружили меня со всех сторон, — он поднял голову, посмотрел на Василия и тут же снова потупился. — Я сделал все, что в моих силах. Я дрался до конца и многих из них ранил. До конца своих дней они сохранят эти шрамы. Но их было слишком много. Слишком… — В отчаянии он всплеснул руками. — Двое из них ворвались в комнату, схватили чашу и выскочили в окно. Я сам не видал этого, потому что стоял спиной к двери. Просто в комнате было двое гостей. Они-то потом все рассказали. Теперь единственное, что я могу сказать и пусть Иегова простит меня, но никто уже никогда не увидит этой чаши!

Василий повернулся к группе рабов и гостей, стоявших у входа во двор. Подозвав одного из рабов, он отдал распоряжение резким голосом:

— Запряги двух лошадей в повозку и подгони их к дверям. И не копайся! Быстро!

Он вернулся во внутренний дворик и подошел к Луке и, помолчав немного, сказал:

— Я пойду предупрежу власти. Они уже один раз имели дело с Миджамином. Может быть, они не откажутся взяться за него и во второй раз. Пусть они поставят дополнительную охрану ко всем воротам и досматривают все уходящие корабли.

Лука был очень бледен. То, что произошло, привело старика в шок, и он никак не мог прийти в себя.

— Если воля Господа, чтобы чаша покинула нас, то нам ничего не остается, как подчиниться Его воле. Но в любом случае мы не должны пассивно сидеть и плакать. Делай то, что считаешь нужным, сын мой. А я обращусь к Джабезу. У него много связей, и он поможет нам. С его подачи власти будут действовать охотнее и быстрее. — Лука с большим трудом поднялся на ноги. — Я уже слышу слова Хархаса. Он скажет, что это Господь наказал нас за то, что мы решили силой ответить на силу. Он поднимет свой глас против нас. Это будет его победой.

— Мне кажется, что сейчас нас меньше всего должен волновать его неуживчивый характер. Скажи Деворе, что я вернусь поздно. Сейчас у меня нет времени… Я уже не успею подняться к ней…

Прошло много часов, прежде чем Василий вернулся домой. Лошади были в мыле, да и сам молодой человек еле держался на ногах. Он бросил поводья одному из подбежавших слуг и, кряхтя, сполз на землю. Ноги одеревенели и не слушались его. Нетвердой походкой он зашагал к дверям. Навстречу ему вышел Лука.

Василий тут же принялся рассказывать о том, что он успел сделать за это время.

— Насколько я понял, власти приказали Миджамину покинуть Антиохию сразу же, как он вышел из тюрьмы. И они очень злы на него за то, что он ослушался. Так что я думаю, они сделают все возможное, чтобы поймать его. Но мне кажется, что уже поздно… — Василий упал на одну из скамеек и устало вздохнул. — Миджамин очень хитер. Нет сомнений, что он предвидел все наши возможные шаги. Я больше чем уверен, что сразу же после нападения, он отправился к ближайшим воротам и сейчас уже ушел далеко от города. Я отправился с одним из офицеров в порт. Мы поднялись на каждый корабль и отдали очень строгий приказ всем капитанам… Миджамин и его люди не смогут уйти морем. Но это единственное, в чем мы можем быть сейчас уверены.

— Ты очень устал, сын мой, — сказал Лука. Тут он заколебался, но все же добавил: — Вот что, Девора… Мне нужно кое-что сказать тебе о ней…

Василий вскочил.

— Девора? Что случилось с ней? Она что, ранена? Или… Ну, говори скорее!

— Ее обнаружили почти сразу после твоего ухода. Наверное, она предчувствовала что-то… Или догадывалась о намерениях Миджамина. Не говоря никому ни слова, она встала на страже под окном комнаты, где находилась чаша. Она взяла твой меч… Я ее расспрашивал, но она мало что смогла рассказать. Она набросилась на них, когда они выпрыгнули из окна. Меч мы нашли там же, рядом с ней. Он стал красным от крови. Так что она наверняка ранила одного из них. Маленькая Девора выполнила свой долг. Когда ее нашли, она была без сознания. Ее ударили по голове.

— Что… что же она теперь подумает обо мне? — закричал Василий. — Она же знает, что я вернулся и ушел, так и не попытавшись увидеть ее!

— Девора не только знает, но и все понимает, — Лука восхищенно покачал головой. — Да, неспроста ей досталось такое имя — Девора! Сегодня я очень плохо чувствовал себя и прилег. Когда все случилось, я лежал в своей комнате. Но я сумел восстановить весь ход событий. В то время, как фанатики пытались овладеть лестницей, она послала рабов перехватить их. И этот маневр удался бы, если бы наши люди были вооружены. Но что могут палки и дубины против мечей и кинжалов! Их оттеснили, а многих даже ранили. Тогда не желал зря проливать кровь безоружных людей, она приказала им отойти в сторону, а сама встала под окном. Одна! С твоим мечом в руках! Она была прекрасна!

— И все это время я занимался своими личными делами! Этим наследством! — закричал Василий. — Никогда не прощу себе этого! Никогда не прощу!

— Она хочет видеть тебя, сын мой. Поднимись к ней.

Девора полулежала на постели в окружении множества подушек. Голова ее была обмотана чем-то белым. Было заметно, что она до сих пор испытывает боль. Лицо Деворы было белым как мел. Она с трудом повернула голову, чтобы посмотреть на Василия.

— Как я счастлива, что ты уже вернулся! — тихо воскликнула она.

Василий подошел к постели и осторожно заключил жену в объятия. Он прижался щекой к ее щеке и сказал: