Галина Колесник - Твердь. Альтернативный взгляд на историю средних веков

…………………………………………………………………………………………..

Дышать было трудно, неимоверно трудно… При каждом новом вдохе, в сердце словно втыкали тупую иглу… Одеяло сползло, – и, может поэтому, знобило…

Чтобы хоть как-то согреться, Альберт попытался подтянуть колени к подбородку, – и застонал… Сведённые параличом ноги, не слушались…

Закусив от напряжения губы, Альберт на ощупь дотянулся до края одеяла и, рванув его на себя, упал в подушки, обливаясь потом.

Игла снова вошла в сердце и, отравленное ею, сердце теперь уже источало адскую боль, боль невыносимую! В затуманенной голове Альберта родилось что-то, вроде, – «Я умер!», и «Бартоломео не простил!»

Альберт всхлипнул, и открыл глаза. В голове прояснялось. Расплывшееся световое пятно, маячившее впереди и пугающее его своей потусторонностью, уже обретало вполне реальные, земные формы, – превращаясь в роскошный камин с затейливой, узорной решёткой, и весело полыхающими дровами…

«Не мой камин!», – испуганно таращась на огонь, шептал Альберт, – «И комната не моя!»…

Боковые держатели, в форме львиных голов, и треугольное гербовое клеймо в плетение решётки, были Альберту знакомы настолько, что он похолодел при одной только мысли, и мысли, как ему казалось, – сумасшедшей, – «Я, – Гедерик?!

И слева от себя, в левой же руке барона, Альберт тот час и узрел злосчастный свиток Бартоломео…

И подумалось ему тогда, – «Это рок!»

И словно в подтверждение увиденному, случилось далее то, чему объяснение вероятно и не будет найдено… Но и что с того? Происшедшее – произошло!

«Возможно! Возможно!», – намертво вцепившись в одеяло, хрипел Альберт, наблюдая, и рухнувшую затем каминную решётку, и огонь к самому потолку… Но, когда, раздвигая завесу гари и пыли, из огненного чрева прямо на него шагнул Человек в Чёрном, обезумевший Альберт вскрикнул, – «Не может быть!», … и свет померк в его глазах…

Альберт протёр глаза, и оторопел…

По благодатной земле шёл Ангел…

Ангел нёс под мышкой аккуратно сложенные, чистые крылья, мурлыкал себе под нос, что-то интимное и, казалось, ничего вокруг себя не замечал…

«Эй!» – несмело окликнул его Альберт, – «Эй, подожди!»

Ангел повернул в его сторону голову, изумился, и выронил крылья…

Внезапная мысль озарила лицо Альберта. Он подскочил, как ужаленный и, издав воинственный вопль, бросился к Ангелу!

Ангел почернел от страха и, не сводя с летящего, на него Альберта, остекленевших глаз, несмело шагнул вперёд, – в слабой попытке загородить собой драгоценное приобретение.

Альберт споткнулся на бегу и, перекувырнувшись в отчаянном пируэте, – рухнул на Ангела, – а тот, в свою очередь на крылья!

…Удивительный, по своей силе и глубине, и в тоже время, весьма нежный, музыкальный… хруст, – наполнил сердце Альберта нехорошим предчувствием…

Альберт бесшумно отполз в сторону, и замер…

А, освобождённый, и уже, коленопреклонённый Ангел, весь в облаке порхающих перьев, растерянно взирал на останки райских доспехов…

«Эй, прости…» – Альберт осторожно тронул его за плечо, – «Я же хотел, как лучше… Я же хотел помочь…»

Ангел дёрнул плечом, скидывая его руку, всхлипнул, и обернулся.

«Да иди ты!» – плаксиво закричал он, шмыгая носом, – «Да иди ты на Землю!

«Да, я бы рад!» – в тон ему заголосил Альберт, – «Только, вот, куда идти?! Туда?! Туда?! Или туда?!» – тыча пальцем в разные стороны, распалялся Альберт.

«Не ори!» – как-то буднично, и не по ангельски, перебил его бескрылый, и зевнул, – «Не ори! Не на Земле!»

«Помоги мне вернуться, а?» – понизив голос до шёпота, Альберт заискивающе улыбнулся, – «Помоги! Ну, чего тебе стоит!?»

«Чего стоит, чего стоит!» – сварливо передразнил его Ангел, и насупился, – «Ещё одних крыльев, – вот чего!»

«Тьфу, ты!» – Альберт плюнул с досады, и отвернулся.

С интересом проследив за его плевком, Ангел снова зевнул, и задумчиво поскрёб в затылке. «Ещё раз плюнешь», – скучающим голосом резюмировал он, – «Чистильщик придёт!»

«Чистильщик!?» – удивлённо воскликнул Альберт, оборачиваясь, – «Это ещё кто такой?»

«Чистильщик, он и есть, – Чистильщик…» – замурлыкал Ангел, сладко жмурясь на Альберта, – «Работа у него такая…» – тут он замолчал, наслаждаясь паузой, и не сводя с Альберта жадных глаз, закончил зловещим шёпотом, – «Мусор собирать!»

Альберт похолодел…

«А!» – махнул рукой Ангел, и лицо его вмиг посветлело, – «Была, не была! Укажу я тебе Путь на Землю!», – и ехидно добавил, – «Самый короткий…»

И, более ничего не объясняя, Ангел ловко схватил Альберта за шиворот, и поволок его за собой, причём, так быстро, что Альберт едва успевал перебирать ногами…

«Пришли!» – весело известил его шкодливый Ангел, и разжал пальцы…

Альберт плюхнулся на колени, подняв облако лазурной пыли, а когда она улеглась, он вдруг с ужасом обнаружил, что стоит на самом краю бездонной пропасти! Альберт осторожно попятился назад, но тут же упёрся в Ангела.

«Назад нельзя!» – снова прихватывая его за ворот, ласково зашептал Ангел, – «Только вперёд!»

И не успел несчастный Альберт что-либо возразить на это безобразие, как незамедлительно получил сильнейший пинок и, распластавшись на миг в воздухе, – тут же полетел вниз!

«На Землю! На Землю!» – сложив руки рупором, весело кричал ему вослед Ангел.

…А потом, как водится по окончании дела у людей, – он хлопнул ладонями друг об друга, отряхивая их, и язвительно буркнул себе под нос, – «СДЕЛАНО!»

…………………………………………………………………………………………..

«Подлец!» – хрипел Альберт, пытаясь дотянуться до ускользающей шеи Ангела, – «Мерзавец! Придушу!»

Но хитрец-Ангел, всякий раз, ловко освобождаясь от ищущих мщения рук Альберта, сам, почему-то, тряс его за плечи и просил, и уже требовал, – «Альберт! Успокойся!»

Перед бешенным взором Альберта проплывал знакомый чёрный камзол, и крахмальный ворот рубашки.., а Альберт всё не сдавался!

«Ну не обессудь!» – вскричал тут «знакомец» совсем не ангельским голосом, и отвесил драчуну весомую оплеуху!

«Убью!» – взвизгнул Альберт, кидаясь с кулаками на чёрный камзол, но в тот же миг новая затрещина отбросила его назад… и успокоила эта затрещина, и погасила его безумие…

Альберт застонал и открыл глаза… Он лежал в большом, уютном кресле Гедерика, в его же комнате… И Эрвин, стоя перед ним на коленях, уже торопливо рвал шнуровку рубашки, пытаясь облегчить ему дыхание.

Альберт шевельнулся, и Эрвин тот час вскинул на друга сожжённые адовой кипенью, совершенно мёртвые глаза… Альберт растерянно заморгал, но восходящее солнце, уже проникая в комнату, зародило в чёрном зрачке животворящую искорку! И оживила эта искорка самую, что ни на есть сердцевину мёртвого зрачка, и лицо Эрвина дрогнуло, – и слеза покатилась по щеке…