Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть седьмая

– Нас кормили, – Лиза немного покраснела, – даже в дорогу дали провизии, и денег, как мы ни отказывались…, – их довезли на телеге до рынка в Мешхеде, откуда шли грузовики в Тегеран. Тысячу километров они проехали за две недели, по разбитым дорогам, останавливаясь в маленьких городках, по пути, ночуя у родственников, или друзей шоферов:

– В России, наверное, тоже так раньше было…, – Лиза сидела в закрытом кузове, закутавшись в чадру, привалившись к уютному боку мужа, – а сейчас все оглядываются через плечо, требуют документы. Здесь никто нашими бумагами не поинтересовался…, – она поняла, что впервые, если не считать Монголии, попала за границу. На первый взгляд, Иран ничем не отличался от Казахстана, или Туркмении:

– Только нет портретов Сталина, военных и милиции. Но Иран, нейтральная страна…, – Лиза опасалась, что их не пустят на вокзал:

– Ты знаешь…, – она держалась за протез мужа, – в таких местах всегда патрули стоят…, – центр Тегерана отличался от провинциальных, глинобитных домиков, усеивавших отдаленные улицы. Здесь ездили такси, и автобусы, женщины носили европейские костюмы, на щитах висели афиши, на фарси. Языка они не понимали, но было ясно, что в городе крутят голливудские фильмы.

Если на вокзале и дежурили патрули, то они не обратили внимания на бедного крестьянина, и его жену. Продавец, в газетном ларьке, окинув полковника Кроу недоверчивым взглядом, долго считал монеты. Найдя свободную лавку, купив у мальчишки с переносным, медным чайником, два стаканчика чая, Стивен присвистнул:

– Мы вовремя. В вашей прессе о таком не писали…, – через три дня в Тегеране начиналась конференция лидеров союзных держав. Лиза ахнула:

– Нам к посольству никогда не подойти…, – муж уверил ее, что британского гражданина, аристократа, и кавалера орденов, просто не могут не принять в посольстве:

– Премьер-министр к такому отношения не имеет…, – забрав у нее стаканчик, Стивен поднялся, – они обязаны оказать помощь мне и моей супруге…, – довольно церемонно сказал Ворон:

– То есть тебе, Лиза…

Адрес посольства они нашли на почтамте, в телефонной книге. По дороге в северный, богатый квартал, Стивен заметил:

– Если они сейчас готовят конференцию, то один из моих кузенов точно здесь. Герцог Экзетер. Такое нам очень на руку…, – улицу Нофль-ле-Шато перегородили барьеры, на углах стояли брезентовые шатры. Лиза слышала стук пишущих машинок. Улицу пересекал закрытый коридор. Лиза замерла:

– Стивен, советское посольство напротив. У них, наверняка, есть наше описание…, – после угона самолета прошло две недели. Лиза понимала, что НКВД догадается, кто поднял в воздух Як-6:

– В Казалинске они нашли документы Фроловых, взяли наши приметы. У них есть тетрадка моей мамы. Они знают, что я дочь Горского…, – Стивен пока не подозревал об отце Лизы:

– Может быть, не стоит рассказывать…, – неуверенно подумала она, – какая теперь разница…, – Лиза вздохнула:

– Неизвестно, когда я Стивена увижу…, – последним, что она увидела, на улице, обернувшись, был красный флаг СССР, с золотым серпом и молотом:

– Надеюсь, что больше никогда его не встречу…, – неожиданно мрачно пожелала Лиза.

Молчаливый военный, в форме хаки, привел Лизу в совсем голую комнату, напомнившую ей кабинет, в Свердловском НКВД. Окна выходили во двор посольства, в большой, уходящий вдаль сад. Лиза, облегченно, выдохнула. Она вздрагивала, заслышав шаги по коридору, или шуршание гардин. Лизе казалось, что дверь сейчас откроется, впустив в комнату наряд бойцов, в знакомой форме НКВД. Она слышала холодный голос:

– Пройдемте, гражданка Князева…, – ничего такого случиться не могло, но Лиза боялась, и почти не сдвинулась со стула. Британец показал ей ванную комнату, Лиза сумела выдавить, на английском языке: «Спасибо». Вода была горячей, мыло пахло жасмином. Лиза повертела мягкое полотенце:

– Жаль, что нельзя в ванной помыться. Я, кажется, со Свердловска не мылась…, – она закрутила блестящий кран, трубы зашипели. Лиза покачнулась, в лицо бросилась кровь:

– В Мурманске я в ванной лежала, утром. Очень горячая вода была. У меня болела голова. Я немного выпила, и только. Мистер Мэтью проводил меня до номера…, – Лиза вытерла разрумянившиеся щеки: «Все так и было».

Охранник принес ей чашку крепкого, сладкого чая с молоком. Поставив на стол пепельницу, он выложил пачку сигарет, в красно-белой упаковке. Лиза вспомнила:

– У мистера Мэтью похожие сигареты были, американские. Мне даже пирога отрезали…, – ей, было, неловко есть при охраннике, но тот быстро ушел. Лиза, урча, набросилась на пирог. Утром они не перекусили, девушка проголодалась:

– В Алма-Ате такие пирожки продавали, на вокзале, – поняла Лиза, – и в Кургане нам хозяйка их приготовила. Хоть бы ее дочка домой вернулась, живой и здоровой. Пусть мое платье поносит…, – кроме чадры, старого узбекского наряда, и потрепанных туфель, за душой у Лизы больше ничего не имелось. В Казахстане пирожки пекли из темной, ржаной муки. Здешний оставлял на языке вкус пряностей. Лиза и не заметила, как съела весь кусок. Она вытерла губы:

– Неудобно. Они не знают, кто я такая, а позаботились обо мне…, – бронзовая ручка двери повернулась, Лиза выпрямила спину.

Питер держал в одной руке термос кофе. Передав человека, называвшего себя полковником Кроу, на попечение солдат, он быстро позвонил Джону:

– Вставай, и немедленно приезжай сюда. У нас произошел…, – Питер поискал слово, – инцидент. Я не хочу вмешивать в него американцев, даже Меира с Мэтью. Пока не хочу.

Он добавил:

– Появишься, сам все поймешь…, – технические специалисты заверяли, что внешние телефонные линии безопасны, но Питер всегда напоминал себе об осторожности. Вернувшись на совещание, он широко улыбнулся:

– Все разрешилось, господа. Майор Горовиц закончил…, – Меир кивнул, – пора мне приступать к докладу…, – поймав цепкий, внимательный взгляд Меира, Питер не стал ничего говорить. Начальство Джона прилетало в субботу. Пока герцог оставался самым высокопоставленным из сотрудников Управления Стратегических Операций, в Тегеране.

– Сначала надо понять, кто перед нами…, – человека, упорно именовавшего себя кузеном Стивеном, не узнала бы даже собственная мать:

– Ему пластические операции делали…, – понял майор Кроу, – я видел таких ребят, в госпиталях. И у него протезы кистей…, – на посту охраны девушка откинула чадру. Он помнил серо-голубые, большие глаза, на усталом, бледном лице, черный локон, спускавшийся на щеку:

– Они оба могут быть агентами НКВД, – расхаживая с указкой, у карты Европы, Питер думал о нежданных гостях, – их послали сюда, потому что Кепка забеспокоился, после встречи с Меиром. Они хотят выведать, наши планы, в отношении Констанцы…, – закончив доклад, Питер забежал на кухню, перешедшую в ведение американских поваров. Послезавтра наступал День Благодарения. Союзники устраивали торжественный обед, где пела мисс Дитрих. Быстро сжевав кусок тыквенного пирога, налив кофе в термос, он позвонил на пост охраны. Герцог Экзетер приехал и работал с гостем, как они называли незнакомца. На долю Питера оставалась девушка.