Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая

– Она очень способная, ей хорошо дается биология и химия. Она станет врачом, как ее мать, как дедушка Хаим… – Ирена любила рассматривать семейные альбомы, фотографию бабушки Бет и дедушки Джошуа с президентом Линкольном. Хаим заявлял, что снимок отойдет в его владение:

– Меня тоже будут так звать, Странник, – настаивал мальчик, – как папу зовут Ягненком… – он добавлял:

– Кольцо мама отдаст Аарону для его невесты… – Хаим фыркал, – он, наверняка, женится в Израиле, там все рано женятся… – Ирена взглянула на бабушку, как она звала женщину. Алые губы улыбнулись, она покачала головой:

– Не сейчас. Он будет жить в Израиле… – пешка двинулась дальше, – но ты только навестишь страну. Твоя дорога лежит сюда, милая… – белый король блистал высоким венцом. Ирена повертела изящную черную королеву:

– У меня есть он… – пальчик коснулся черного короля, – зачем мне кто-то еще… – бабушка погладила ее по вороным кудрям. Серые глаза женщины заблестели:

– Он тебе поможет, милая. Он полюбит тебя, отдаст тебе все, но твоя стезя белый король… – Ирена, отломила кусочек печенья. Ей нравилась просторная гостиная бабушки, со старинной ханукией, с массивными, красного дерева шкафами, полными книг. Мраморный пол устилали немного выцветшие ковры. В квартире Горовицей лежали похожие:

– Это бабушка Бет привезла, из Святой Земли, – вспомнила девочка, – бабушка обещает, что я туда поеду, а белый король отправится за мной… – Ирена выпятила нежную губку:

– Но если она… – палец ткнулся в серебряный венец белой королевы, – если она мне помешает… – девочка вскинула серо-синие, большие глаза:

– Она далеко, – озабоченно сказала Ирена, – я пока так не умею, бабушка… – Ирена давно научилась управляться с теми, кто был близко от нее. Она помнила удивленный голос отца, в парке:

– Тебе не больно, милая… – девочке никогда не бывало больно:

– Мама меня кормила до того, как я была голодна, и меняла мне пеленки до того, как надо было… – Ирена хихикнула, – и сейчас мне тоже ничего не надо просить… – она не знала, что такое боль, огорчения, или слезы. Бабушка подвинула к ней фарфоровую чашку со сладким какао:

– Ты еще научишься, милая, обещаю. Но она… – рука коснулась белой королевы, – она пусть живет. Она должна мучиться… – в голосе послышалась улыбка, – тебе будет приятно, когда ей станет плохо… – женщина помолчала, – когда белый король поймет, что он любит не ее, а тебя, когда он навсегда покинет ее… – Ирена задумалась:

– Почему нельзя сделать так, чтобы он сразу меня полюбил… – девочка помешала какао, – вы ведь можете, бабушка… – она подперла острый подбородок ладонью:

– Могу, – согласилась женщина, – и ты тоже сможешь. Но, как сказано: «Вот, я расплавил тебя, но не как серебро, испытал тебя в горниле страдания»… – она вздохнула, – Господь будет испытывать тебя, милая, ради твоего блага, потому что мы, не такие, как все…

Ирена хмыкнула:

– Ева разговаривает с цветами… – девочка усмехнулась, – но я сильнее ее… – она хорошо это знала. Сестра умела снимать боль, к ней ласкались собаки и кошки, но Ирена относилась к такому с презрением:

– Ева не поднимется выше врача, но у меня другая дорога… – о дороге ей рассказывала бабушка, по ночам. Девочка привыкла к тихому голосу, к аромату свежих хал, имбирного печенья, к огонькам, трепещущим в ханукие. Бабушка зажигала с ней субботние свечи и проводила все праздники. Однажды Ирена спросила у нее о семье, бабушка повела рукой:

– Они живут в другом месте, как и остальные… – в глазах женщины появился холодок, – они навещают меня, но я предпочитаю проводить время с тобой, милая… – Ирена этим гордилась. Быстро поняв, как двигаются фигуры, она разыграла начало партии:

– Ева мне не помеха, и никогда ей не станет… – девочка помялась:

– Бабушка, а вас испытывал Господь… – она поправила кружевной воротник на скромном, закрытом платье:

– Много раз, милая. Я твоих лет была, как Он мне все показал. Даже раньше… – она подвинула Ирене деревянную игрушку, овечку, – когда я была младенцем, слепой… – бабушка кивнула: «Посмотри». Широко распахнув глаза, Ирена сжала в побелевшей руке овечку:

– Я не хочу так, бабушка, – наконец, выдавила она, – не хочу… – слезы закапали на аккуратную кофточку. Ирена шмыгнула носиком:

– Бабушка, это мой папа. Он меня любит, он никогда так не сделает. Он не отправит меня туда, туда… – девочка икнула:

– Я не хочу так, – повторила она, подвывая, – я еще маленькая, я хочу поиграть… – овечку вынули из ее руки:

– Сделай, все что надо, милая, и поиграешь. Твой папа… – женщина вздохнула, – не посмотрит, что ты его дочь. Он поставит благо государства выше любви к тебе. Да он тебя и не любит… – бабушка передвинула фигурки, – он любит только Еву и Хаима. Мама тоже тебя не любит, она любит твоих старших братьев… – она подала девочке накрахмаленный платок, – а я тебя люблю, я всегда останусь с тобой… – допив какао, Ирена забралась к ней на колени:

– Белый король меня полюбит, – зачарованно сказала девочка, – не сейчас, а когда я подрасту… – она поняла, что бабушка права:

– Папа всегда возится с Евой, хоть она и почти девушка, она выросла. Он проводит время с Евой и Хаимом, а меня считает слишком маленькой. И вообще, может быть, ему не понравится, что мы с белым королем поженимся… – бабушка подтвердила:

– Не понравится. Подумай, что бы он сказал, если бы узнал о той девочке…

В детском саду при ООН, куда ходил и Хаим, Ирену никто не обижал. Ее любили воспитатели и соученики, Дебора получала хвалебные отчеты о хорошем поведении девочки. Ирена приглашала подружек домой, на детские праздники, и сама любила дарить подарки. Матери в ее группе завидовали Деборе:

– У вас не малышка, а чудо, миссис Горовиц, – много раз слышала Ирена, – такая милая, послушная, никаких капризов, никаких слез. Она всегда улыбается, всегда приветлива, золото, а не девочка… – отец принес Ирене звезду витрин в FAO Schwartz, новую куклу Барби. Игрушка еще не поступила в продажу. В магазине Шварца составляли списки ожидания на март будущего года. Отец подмигнул Ирене:

– Лично тебе от компании Mattel, подарок к Хануке… – увидев куклу, старший брат рассмеялся:

– Вылитая Леона, у нее даже волосы такие же… – Ирена заплетала Барби белокурые косички, баюкала ее, и укладывала спать. Девочка с удовольствием давала подружкам поиграть куклой:

– Но девочка в парке не была моей подружкой, – Ирена раздула ноздри, – я велела ей не трогать мои вещи, а она меня не послушалась. Она меня толкнула, схватила Барби, а я всего лишь сделала так, что она оступилась и упала… – дело было на Хануку, дорожки в Центральном Парке покрывал ледок. Разбив нос, девчонка заревела: