Валерий Кормилицын - Разомкнутый круг

– Извините ради Бога! – незаметно для Сержа, мигнул Рубанову.

– Его высокопревосходительство решил окружить маршала, – продолжил Нарышкин, – и для этого послал генерал-лейтенанта Раевского на правый фланг, а войска генерала Голицына – на левый, генерал-лейтенант Уваров командовал конницей.

Словом, взяли его в мешок. Ему оставалось или сдаваться, или умереть, и доблестный француз решается на последнее. Когда мы с Милорадовичем допрашивали пленного полковника…

Оболенский поперхнулся водкой и с трудом удержался от высказываний.

– …Единственная слабая сторона генерала – он плохо говорит по-французски, хотя и любит побалакать, – просветил слушателей Нарышкин, увлеченно размахивая руками.

Молодые офицеры почтительно слушали штаб-ротмистра.

– …Полковник нам рассказал, что маршал держал перед войсками речь: «Неприятели теснят нас с тылу, а впереди ждет император. Сии толпы русских, дерзающие представиться глазам вашим, тотчас рассеются, исчезнут, побегут, коль скоро вы решитесь ударить на них с мужеством, французам свойственным», – пересказывал речь маршала полковник…

– Отошло то время! – наперебой заорали офицеры. – Теперь сами как зайцы бегут.

Оболенский расстроился, увидев, что рассказ захватил воображение молодых офицеров.

– Не зря он с Державиным сдружился… то есть с этим, как его… с Жуковским… – зашептал Рубанову князь, – нахватался кое-чего от литератора.

– …«Не взирайте на гром неприятельских пушек: они страшны только для малодушных. Победим русских их же оружием – штыками!» – закончил свою речь маршал Ней, – оглядел слушателей Нарышкин.

– В рукопашке никогда француз русского не брал! – вскочил на ноги Сокольняк.

– Верно, господин подпоручик. Так и получилось. Русские солдаты смело ринулись на врага. С криком «ура!» налетели они на французов…

– …И опрокинули их! – закончил за него вдохновленный рассказом Лесницкий. – За непобедимый русский штык, господа! – подняв стакан, заорал он.

Выпив, Нарышкин благожелательно оглядел молодых слушателей, а затем устремил взгляд на Оболенского:

– Почему же меня не познакомят с прибывшими в полк офицерами?

Им адъютант его светлости понравился с первого взгляда.

Преследование врага продолжалось…

Входя в разграбленную деревню, конногвардейцы тут же занимали избы и стапливали в печах остатки заборов и сараев, блаженствуя в тепле.

Погода не баловала. Похолодало! Небо стало хмурым и низким, временами вытряхивало на землю крупные хлопья снега.

Полевые кухни окончательно отстали, и армия голодала. Голодали и кавалерийские кони. Особенно доставалось крупным кирасирским лошадям. Эти отощавшие и обросшие грязной клочковатой шерстью животные даже близко не напоминали тех конногвардейских рысаков, которыми были недавно. Привыкшие к сытному и отборному корму, сейчас они ничего не видели, кроме гнилой соломы да плесневелого сухаря, которым делились с ними хозяева.

Но несмотря ни на что, армия наступала! Враг топтал еще русскую землю…

За полгода кампании кутузовская армия и генералы научились воевать, блестяще производя фланговые марши, маневры и засады, а главное, действуя при этом согласованно, точно выдерживая указанные в диспозиции время и место. Случаев, чтобы пехоту не успевала поддержать конница, и наоборот – больше не наблюдалось.

Однако у русских имелись еще две армии. Одна под командой Витгенштейна, считавшего себя после победы под Полоцком в сто раз гениальнее Наполеона. И Молдавская армия адмирала Павла Васильевича Чичагова, считавшего Наполеона с Витгенштейном своими нерадивыми учениками. Как подозревали его подчиненные, адмирал путал сухопутную армию с флотом.

Поначалу этим двум главнокомандующим просто везло.

Маршал Виктор, сражающийся с Витгенштейном на петербургском направлении не сумел отбросить русских за Двину. А Чичагов, идущий с юга, занял Минск.

Наполеон ломал голову, как его потрепанным войскам проскочить между армиями Кутузова и Витгенштейна, прижавшими французов к Березине, у которой поджидал Чичагов, занявший все переправы.

«Перейти Березину ниже Борисова невозможно. – Метался в маленькой пыльной комнатке Наполеон, опустив голову и согнув корпус… Надо переправиться выше Борисова и выйти к Вильне кратчайшей дорогой на Сморгонь. – Больно ударился ногой о лавку. – А на какую ногу споткнулся? – Потер он коленку. – На левую… Это к добру!

Что-то здесь в России я стал весьма суеверным, – удивился Наполеон. – Но как бы то ни было – это к добру! Моя звезда еще засияет!» – глянул он в закопченный потолок.

И зажгла эту звезду самонадеянность Чичагова.

Командующий авангардом – то есть, по разумению адмирала, передовым кораблем – генерал Пален наткнулся на превосходящие силы противника и запросил подкреплений. Чичагов не поверил ему.

«По сообщению Кутузова тут не должно быть неприятельского флота, и Наполеон плывет в полном расстройстве».

Однако через час вестовой доложил, что французы теснят авангард.

«Каррамба! – услыхал Чичагов невдалеке артиллерийскую канонаду. – Сушить весла!» – растерялся он, не зная – принять бой или переправиться на противоположный берег.

«Штурман был прав, черт побери, фок- [26] Передняя мачта. , грот- [27] Средняя мачта. – и бизань [28] Задняя мачта. мачты, фальшборт [29] Обшивка борта корабля. трещат от бриза на траверзе [30] Направление, перпендикулярное курсу судна. . Надо поднимать якорь и делать поворот оверштаг [31] Поворот овершаг – против линии ветра на другой галс. , – кликнул он ординарца и штабных офицеров, – а то буря порвет паруса и сломает стеньги [32] Часть составной мачты для парусов. , рангоуты [33] Рангоуты – деревянные детали для поставки парусов. и реи.

Да! Зря я не ответил на сигнальные огни, – отдал он команду отступать на правый берег. – А то как бы не сделали мне кренгование! [34] Наклон судна набок для очистки от раковин. » – первым кинулся наутек, бросив многочисленные свои фургоны со столовым серебром, фарфоровой посудой и одеждой.

«Черт с ним, с рундучком [35] Рундук – деревянный ларь для хранения личных вещей. , – подумал он, – своя тельняшка ближе к телу. Ежели бы Суворов командовал корветом, он бы тоже отступил».

Заняв Борисов, маршал Удино начал разыскивать переправу через реку, так как мост был сожжен, а на том берегу «качался на волнах» Чичагов.

Адмирал наблюдал в морскую подзорную трубу и злорадствовал:

«Не скоро их лотовый [36] Лотовый – матрос, орудующий лотом – приспособлением для измерения глубины. найдет переправу. А ежели даже переплывут, то дорогу на Минск мы им перекроем тут, у Борисова».