Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ шестой. За океаномъ [Старая орфография]

— Хорошо тому ждать, у кого крыша не каплетъ! — сказалъ онъ обидчивымъ голосомъ. — Время теперь горячее, начало сезона. Потомъ будетъ хуже…

Двойнисъ на минуту задумался. Такой же точно аргументъ онъ самъ недавно приводилъ въ разговорѣ съ Коссомъ.

— А помните артельное дѣло? — вдругъ сказалъ Коссъ. — Лопнуло, небось!

— А какъ же не лопнетъ, когда денегъ нѣту? — резонно возразилъ Лейзеровичъ. — У ноксвильскихъ портныхъ только блохъ собирать въ складчину, прости Господи!

— А кредитъ? — приставалъ Коссъ, поддразнивая.

— А поручитель? — возразилъ Лейзеровичъ угрюмо. — Кто намъ дастъ безъ поручителя?. Сосновскій, переметная сума, трясця его матери, пообѣщать пообѣщалъ, а потомъ по телефону сообщилъ въ Филадельфію: «Мы, говоритъ, за нихъ не можемъ ручаться, — они, говоритъ, ослушники!..»

Съ годъ тому назадъ въ Ноксвилѣ уже была стачка портныхъ, которые подъ конецъ попробовали завести артель. Но попытка эта лопнула въ самомъ началѣ, благодаря ожесточенному противодѣйствію администраціи комитета.

— Ну вотъ! — сказалъ Двойнисъ.

За окномъ кто-то стукнулъ. Лейзеровичъ вздрогнулъ и испуганно посмотрѣлъ на дверь.

— Эка напугали васъ! — замѣтилъ Двойнисъ.

— Извините! — сказалъ Лейзеровичъ въ видѣ оправданія. — Узнаютъ, бѣда, отъ мѣста откажутъ, волчій билетъ выдадутъ. А уѣзжать неохота изъ Ноксвиля!

— Значитъ, стачка не можетъ устроиться, — сказалъ Двойнисъ, — потому что тогда, вѣдь, навѣрное, узнаютъ, и всѣмъ откажутъ отъ мѣста, а уѣзжать изъ Ноксвиля, должно быть, неохота никому.

— Мы будемъ исполнять, что прикажетъ комитетъ! — повторилъ Лейзеровичъ.

— Комитетъ приказываетъ, чтобы не было ни стачки, ни юніона! — объявилъ Двойнисъ. — Если воевать, то надо знать, зачѣмъ. А вамъ все равно не выстоять противъ Блюменталя. Для насъ будете вы, какъ тяжелое бремя!..

— Подождите пока, тамъ виднѣе будетъ! — прибавилъ онъ въ видѣ утѣшенія.

Онъ успѣлъ сопоставить аргументы Косса съ тономъ рѣчи ноксвильскаго портного, и его опытность подсказала ему, что въ данномъ случаѣ нѣтъ надежды на успѣхъ, и заставила его внезапно измѣнить свои намѣренія. Двойнисъ имѣлъ инстинктивное чувство политической тактики, — онъ умѣлъ выжидать, отступать назадъ или идти окольнымъ путемъ, если этого требовали интересы дня.

— Ну, я пойду! — сказалъ Лейзеровичъ грустнымъ голосомъ. — Не говорите никому, что я былъ у васъ!

— И я тоже пойду! — сказалъ Коссъ. — Намъ по дорогѣ!

— Подождите до выборовъ! — прибавилъ онъ, обращаясь къ хозяину. — Пословица говоритъ: не спрашивай про мостъ, пока не подошелъ къ рѣкѣ…

Проходя мимо фабрики Бальцера, Коссъ увидѣлъ свѣтъ и движущіяся тѣни въ двухъ крайнихъ окнахъ, граничившихъ съ владѣніями Блоцкаго. Фабрикантъ и инженеръ занимались своимъ новымъ сплавомъ. Бальцеръ устроилъ себѣ въ особомъ углу своей фабрики небольшую мастерскую для опытовъ. Здѣсь была плавильная печь, нѣсколько литейныхъ формъ, небольшой токарный станокъ для работы надъ сталью, динамо-машина для освѣщенія и двигательной силы, и даже маленькая химическая лабораторія.

Станокъ и печь часто служили Бальцеру для обыкновенной работы, ибо онъ находилъ удовольствіе продѣлывать самому всѣ необходимыя стадіи плавильной, литейной и рѣзной работъ, безъ помощи своихъ рабочихъ. Въ общемъ, все-таки это была игрушка, но не очень дорогая и часто дававшая неожиданно хорошіе результаты.

Печь ярко топилась. Вентиляторъ мѣрно жужжалъ, нагнетая воздухъ въ тягу подъ большимъ тиглемъ. Воробейчикъ стоялъ у печи съ длинной желѣзной вилкой въ рукахъ и время отъ времени пріоткрывалъ ею дверцы и заглядывалъ внутрь. При яркомъ свѣтѣ, падавшемъ оттуда, на его лицѣ явственно выступало какое-то безстрастное, совершенно отвлеченное выраженіе.

— Двѣ части хрома, — повторилъ онъ, — двѣ съ половинной части никкеля, коэфиціентъ вязкости l, коэфиціентъ твердости d. Сила сопротивленія равна двумъ и двумъ пятымъ…

Бальцеръ прислушался къ клокотанію расплавленнаго металла, слабо доносившемуся изъ печи сквозь тонкія стѣнки тигля.

— Готово! — сказалъ онъ, беря въ руки такую же металлическую вилку съ клещами на концѣ, какая была у Воробейчика. — Давайте форму!

Инженеръ быстро подхватилъ узкое чугунное ведро и пододвинулъ его къ устью печи. Вдвоемъ они вынули тигель изъ печи, отбили крышку и съ трудомъ опрокинули его надъ формой.

Огненно бѣлая струя перегретаго металла мягко хлынула внизъ, наполняя мастерскую короткимъ и ослѣпительнымъ блескомъ.

— Пусть остынетъ! — сказалъ Бальцеръ, отодвигая форму въ сторону своей желѣзной вилкой.

— Каково кашицу сварили, посмотримъ! — прибавилъ онъ шутливо.

Инженеръ взялъ небольшой ковшикъ съ заостренными краями и помѣшалъ имъ въ формѣ, поверхность которой уже покрылась бурымъ налетомъ, потомъ ловко зачерпнула съ самаго дна немного раскаленной массы, густой и тягучей, какъ медъ, и неожиданно поднесъ ее къ самому носу Бальцера.

— Хочешь попробовать? — спрашивалъ онъ съ буйнымъ весельемъ. — Ложечку?

Бальцеръ попятился, но инженеръ продолжалъ наступать, упорно направляя ковшикъ въ лицо своему партнеру.

— Дурень ты, дурень! — гордо сказалъ онъ, бросая на полъ ковшикъ съ быстро остывающей красно-бурой массой. — Когда Воробейчикъ говоритъ, ты слушай и молчи! Двѣ части хрома и двѣ съ половиной части никкеля, понимаешь? Я все вычислилъ, — продолжалъ онъ, — твердость и ковкость, и вязкость. Сила сопротивленія равна двумъ, и двумъ пятымъ!.. Все на свѣтѣ можно вычислить, — прибавилъ онъ, понизивъ голосъ, — нужно только сдѣлать полный детальный анализъ… Хочешь, я вычислю, какъ и за сколько ты меня продашь съ моей броней?..

— Господь съ вами! — сказалъ Бальцеръ, не на шутку испуганный. — Продадимъ, такъ вмѣстѣ и подѣлимъ!

— Только не продавай той шайкѣ, — прошипѣлъ Воробейчикъ, — доктору, Копяну, Журавскому!..

Онъ назвалъ рядъ своихъ воображаемыхъ враговъ и опять измѣнился въ лицѣ и даже заскрежеталъ зубами.

— Нѣтъ, конечно, нѣтъ! — успокаивалъ его Бальцеръ.

Онъ поспѣшно вычистилъ тигель и погасилъ всѣ огни, кромѣ одной маленькой лампочки.

— Пойдемте лучше на воздухъ, душно здѣсь! — предложилъ онъ рѣшительнымъ тономъ.

Но изобрѣтатель не обращалъ больше на него вниманія. Онъ досталъ изъ кармана записную книжку и, стоя у единственнаго рожка, принялся что то записывать, бормоча алгебраическія и химическія формулы, какъ будто творилъ заклинанія противъ своихъ враговъ.

Общество искателей истины собиралось черезъ пятницу два раза въ мѣсяцъ въ первомъ этажѣ гостиницы «Новый Вашингтонъ» на Медисонской аллеѣ. Вихницкій, одно время бывшій ревностнымъ членомъ общества, продолжалъ получать два раза въ мѣсяцъ обычныя гектографированныя повѣстки. Ѣздить изъ Ноксвиля на собранія было довольно далеко, но во время посѣщеній Нью-Іорка Вихницкому иногда все-таки удавалось попадать къ искателямъ. Общество было запечатлѣно духовной оригинальностью, какую рѣдко можно встрѣтить въ фабричной Америкѣ, и юноша, не умѣвшій никакъ приспособиться къ стереотипной формѣ окружающей жизни, чувствовалъ свое родство съ разношерстнымъ кругомъ искателей. Онъ былъ искателемъ, какъ они, и также не зналъ, къ чему стремиться и какъ выбиться изъ окружающей пошлости, хотя, быть можетъ, элементы его недовольства и запросы были иные, чѣмъ у членовъ общества.