Петр Суворов - Рассказы из далекого прошлого

Вячеславъ Павловичъ проснулся послѣ бала въ отвратительномъ расположеніи духа. Онъ вспомнилъ, что ему предстоитъ стрѣляться съ лицомъ, съ которымъ онъ встрѣтился въ первый разъ въ жизни и не обѣщавшимъ, по самой внѣшности, никакой пощады своимъ врагамъ. Карабиновъ не былъ отъявленнымъ трусомъ, но дрожь его пробирала при мысли о стояніи подъ выстрѣломъ пистолета. Въ данномъ случаѣ играютъ немаловажную роль нервы обыкновеннаго человѣка, особенно цивилизованнаго. Прежде, чѣмъ въ немъ пробудятся самолюбіе, чувство чести, воображеніе уже сыграетъ свою роль. Оно огорошиваетъ васъ, а потомъ уже благоразуміе и сила воли заставляютъ васъ быть стойкимъ и даже храбрымъ передъ непріятелемъ. Отважны съ перваго момента лишь люди хладнокровные или страстные, забывающіе въ минуту опасности самую опасность. Это два разряда героевъ, къ которому нельзя никакъ причислить нашего офицера. О вызовѣ своемъ на дуэль онъ раздумывалъ такъ:

— Во имя чего я долженъ рисковать жизнью? Ни я, ни меня въ сущности никто не обидѣлъ. Оскорблена госпожа Беклешова. Но какое мнѣ до нея дѣло? Если она отдалась мнѣ, то получила удовольствіе; я отдался ей, и тоже не безъ удовольствія. Мы квиты, и можемъ разойтись безъ обоюдныхъ претензій. Дуэль, если даже обойдется и благопріятно для меня, можетъ испортить мою карьеру. А передо мной цѣлая необъятная будущность и масса наслажденій. Тутъ Вячеславъ Павловичъ вспомнилъ красивую вдовушку, бывшую на вчерашнемъ балѣ и бросавшую на него недвусмысленно пылкіе взоры.

— Чортъ возьми, ворчалъ Карабиновъ, дѣло уже намази, а я долженъ стрѣляться, и, во всякомъ случаѣ, уѣзжать съ минерашекъ, гдѣ мнѣ такъ хорошо жилось.

Офицеръ позвалъ денщика и началъ укладывать свои чемоданы. Ни разу мысль его не остановилась на соблазненной женщинѣ, ни на томъ, поправилась ли Евгенія Ѳедоровна отъ приключившагося съ нею обморока? Есть ли кто при ней?

— Вотъ, закончилъ свои умствованія Карабиновъ, жаль бросать мнѣ также Элли. Кому-то она достанется? Ужели добродѣтельному и скучному нѣмцу? Встрѣтимъ и ее гдѣ-нибудь. Рыбка не сорвется съ удочки умѣлаго рыбака.

Въ сѣняхъ послышались шаги и голоса незнакомыхъ людей.

Вячеславъ Павловичъ тревожно накинулъ на себя форменное пальто и вышелъ въ переднюю. Передъ нимъ стояли двое мужчинъ. Одинъ изъ нихъ среднихъ лѣтъ, по фамиліи Тузовъ, съ рыжею бородой и въ штатскомъ платьѣ. Другой, князь Махмутовъ, старикъ съ сѣдыми усами и гладко выбритый. Онъ изъ отставныхъ улановъ. Оба рекомендовались помѣщиками и уполномоченными для извѣстныхъ переговоровъ Львомъ Силычемъ Оргѣевымъ.

Карабиновъ нѣсколько поблѣднѣлъ, но сохранилъ видъ приличія. Онъ попросилъ пришедшихъ садиться и, заикаясь, проговорилъ:

— Я отказываюсь отъ дуэли. Она противъ моихъ правилъ и чужда христіанскаго духа. Война — другое дѣло. Прикажутъ, волей-неволей, пойдешь. А подставлять лобъ подъ пулю изъ-за житейскихъ мелочей, согласитесь, господа, глупо. Я не имѣлъ чести знать г. Оргѣева до вчерашняго происшествія. Съ какой стати я буду съ нимъ стрѣляться? Я его не обижалъ, и онъ меня не обижалъ.

— Какъ, г. Оргѣевъ васъ не обидѣлъ? перебилъ князь, онъ на васъ кричалъ при всемъ обществѣ! Онъ намъ самъ объ этомъ разсказывалъ.

— Ну, что же, что кричалъ? — возразилъ нетерпѣливо Вячеславъ Павловичъ. — Я извиняю г. Оргѣева.

Секунданты многозначительно переглянулись между собой и пожали плечами. Г. Тузовъ всталъ и замѣтилъ:

— Но, г. Карабиновъ, Левъ Силычъ нисколько не скрываетъ, что онъ несдержанно выразился о госпожѣ Беклешовой, а она была ваша дама.

— Что же въ этомъ? произнесъ, пожимая плечами, Вячеславъ Павловичъ, у госпожи Беклешовой есть мужъ, пускай онъ вступается за честь своей жены.

Князь Махмутовъ шумно поднялся съ мѣста и проговорилъ, отчеканивая каждое слово:

— Пойдемъ, Тузовъ! Здѣсь, брать, новымъ, послѣреформеннымъ духомъ пахнетъ. Наши отцы, и мы съ тобой, считали святымъ долгомъ стоять на барьерѣ за беззащитную женщину. А, вонъ, господинъ молодой офицеръ пользуется любовью госпожи Беклешовой и отказывается драться, когда ее явно оскорбили! Ха, ха, ха! Гости такъ хлопнули выходною дверью, что окна въ домикѣ, занимаемомъ Карабиновымъ, отчетливо зазвенѣли. А онъ стоялъ растерянный среди комнаты и чувствовалъ, къ своему стыду, что онъ не герой въ жизни и не актеръ на сильныя роли.

Князь Махмутовъ и Тузовъ навѣстили и г. Костоломова. Тотъ оказался такъ же, какъ и г. Карабиновъ, врагомъ дуэли. Только доводы Николая Ѳеофилактовича были почтеннѣе доводовъ его юнаго пріятеля. Вольнодумный Акакій такъ резюмировалъ свои мысли передъ секундантами:

— Я съ роду не бралъ пистолетовъ въ руки. Надѣюсь, что г. Оргѣевъ не захочетъ быть простымъ моимъ убійцей. Я не считаю себя ни въ чемъ передъ нимъ виноватымъ. Мадемуазель Мерзляковская, не спрашивая моего согласія, обратилась къ Карабинову съ заявленіемъ быть его визави и его дамы. Я-то тутъ при чемъ? Съ другой стороны, если бы я провинился въ чемъ-нибудь передъ господиномъ Оргѣевымъ, то стрѣляться, все-таки, не сталь бы. Мои лѣта, положеніе и отличія…

Костоломовъ поправилъ на своей шеѣ владимірскій крестъ, и продолжалъ:

— Да, все это не позволяетъ мнѣ вести себя легкомысленнымъ образомъ, рисковать мѣстомъ и компрометировать правительство, довѣріемъ котораго я пользуюсь.

Гражданскій генералъ важно поклонился секундантамъ, и удалился во вторую комнату, оставивъ двухъ помѣщиковъ въ полномъ недоумѣніи. Они отлично знали по наслышкѣ Костоломова, считали его за либеральствующаго чиновника, котораго типъ сталъ быстро размножаться съ начала шестидесятыхъ годовъ въ петербургскихъ департаментахъ. Но блистательнаго актера, какимъ предсталъ передъ княземъ и Тузовымъ г. Костоломовъ, секунданты никакъ не воображали. По выходѣ съ его квартиры, Махмутовъ обратился къ своему товарищу со словами:

— Каковъ гусь! Живетъ и либеральничаетъ насчетъ правительства, а когда добираются до его шкуры, то онъ прикрываетъ свою ничтожную душонку крыломъ того же великодушнаго правительства! Куда идемъ мы? На какихъ гнусныхъ людишекъ долженъ опираться царь, когда задуманныя имъ реформы перевертываютъ весь строй русской жизни? Костоломовы! Костоломовы! Ужели ихъ въ Петербургѣ много? Служили наши предки безъ разсужденій своимъ государямъ, служили такъ и мы лично. И не далеко, кажется, отошло это время. А какая громадная разница между нимъ и настоящимъ! Откуда вдругъ такое недовольство господъ Костоломовыхъ? Мы, коренные дворяне, у которыхъ взяли половину состоянія, покоряемся смиренно волѣ царя, а Костоломовы, вышедшіе, чортъ знаетъ, откуда, выказываютъ громко свое неудовольствіе на правительственныя распоряженія. Чего имъ нужно? Если смуты, то откажись отъ всѣхъ привилегій своего положенія, и иди открыто по стопамъ Михайлова и Чернышевскаго. Такъ поступать, хотя опасно для себя, но честно. А дѣйствовать, какъ Костоломовы, просто низко и подло!