Петр Суворов - Рассказы из далекого прошлого

Князь плюнулъ въ сторону квартиры вольнодумнаго Акакія.

Костоломовъ и Карабиновъ покинули воды, когда стало смеркаться. Они, точно воры, оглядывались кругомъ, боясь встрѣтить знакомыя лица. Однако, имъ пришлось проѣхать мимо домика, въ которомъ остановился Оргѣевъ. Услышавъ съ улицы дребезжаніе экипажа, послѣдній высунулъ изъ окна голову. Его глаза встрѣтились съ глазами проѣзжающихъ. Офицеръ и штатскій быстро промелькнули мимо злополучнаго жилища, а вдогонку ихъ понеслось вѣское ругательство:

— Подлецы!!

Льва Силыча мутила вся происшедшая исторія. Что̀ ему Костоломовъ и Карабиновъ? Они ему не враги, но они негодные люди, оставившіе на произволъ судьбы больную и одинокую женщину, къ которой одинъ изъ нихъ былъ близкимъ человѣкомъ. Старому гусару сдѣлалось жаль Беклешову, ту Беклешову, которую онъ на балѣ публично назвалъ: «какою-то Клеопатрой». Оргѣевъ теперь стыдился своихъ словъ. Онъ присѣлъ къ столу, взялъ бумагу и написалъ съ усиліемъ слѣдующія строки:

«Милостивая государыня!

„Простите старому служакѣ его неумышленную дерзость. Искренно въ ней каюсь. Вашъ кавалеръ подлецъ и не стоитъ васъ. Мнѣ не удалось всадить Карабинову пулю, но, все равно, кто-нибудь ее ему влѣпитъ. Онъ издохнетъ, какъ собака. Забудьте Карабинова. Вы достойны лучшей участи. Простите еще разъ покорнѣйшаго вашего слугу, Льва Оргѣева“».

Письмо было отправлено по назначенію, и произвело странное дѣйствіе на больную. Она узнала о внезапномъ отъѣздѣ человѣка, только-что съ нею сблизившагося. Ужели онъ бросилъ ее безъ сожалѣнія? Ужели онъ сошелся съ нею безъ всякаго чувства, безъ всякаго уваженія? Эта мысль глубоко язвила Евгенію Ѳедоровну, и заставила ее задуматься надъ своею прошлою жизнью. Что́ она добыла собственно для себя? Что̀ она создала разумнаго, оставившаго свѣтлый слѣдъ въ ея существованіи? Что́ дали ей модныя идеи, за которыми она погналась и пожертвовала, ради ихъ, своею репутаціей, именемъ своего мужа? А онъ, добрый, безотвѣтный, разбитый, все-таки, ею живетъ, высылаетъ аккуратно средства для ея прихотей и молчитъ, затаивъ свои страданія!

Беклешова застонала, упала на подушки и заплакала.

Ея первыя слезы были ея духовнымъ возрожденіемъ.

Я съ большою неохотой переношусь съ читателемъ на берега Невы, въ сумрачную русскую столицу, въ которой столь весело живется современному интеллигентному люду. Почти такой же былъ Петербургъ и тридцать лѣтъ тому назадъ. Разница между новою и старою жизнью не въ людяхъ, у которыхъ дѣла и удовольствія имѣются во всѣ эпохи, а въ экономическихъ условіяхъ быта и въ характерѣ общественныхъ идей. Въ описываемые годы много лучше было жить невскому франту, чѣмъ его позднѣйшему преемнику. Химія не находилась еще въ такой широкой эксплуатаціи у мошенниковъ, какъ теперь. Поэтому, петербургскій обыватель пилъ и питался съ большею безопасностью для своего здоровья. Да и люди были попроще. Входя въ вокзалъ желѣзной дороги, вамъ не приходило въ голову, что вы пріобрѣтаете въ сосѣдѣ цивилизованнаго разбойника. А нынѣ, видя рядомъ съ собою незнакомаго человѣка въ театрѣ, на конкѣ, въ церкви, вы инстиктивно ощупываете свой карманъ. Таковы плоды того порядка вещей, который мы громко именуемъ общечеловѣческимъ прогрессомъ. Мы безъ глубокой вдумчивости хотимъ имъ облагодѣтельствовать «обездоленныхъ и малыхъ», сидящихъ по разнымъ провинціальнымъ трущобамъ и по старинѣ полагающихъ, что воровать грѣшно, что обманывать безчестно, что семью бросать не слѣдуетъ, и что Богъ все видитъ и все знаетъ.

Когда случается вамъ вернуться въ душную комнату съ простора полей, гдѣ ваша грудь жадно дышала ароматнымъ воздухомъ, вы съ неудовольствіемъ глядите на жилище, въ которомъ, при другихъ условіяхъ, вамъ чувствуется недурно. То же самое впечатлѣніе испытывала Элли, когда ѣхала по петербургскимъ улицамъ, возвратившись со степныхъ водъ. Много лѣтъ она жила съ матерью на невскихъ берегахъ, свыклась съ ними, любила ихъ, но никогда не испытывала ощущеній, подобныхъ теперешнимъ. Вѣдь, она уже не m-lle Мерзляковская, а госпожа фонъ-Эдельманъ. И этотъ переворотъ съ нею случился такъ быстро, такъ неожиданно. Элли объяснить не могла, какъ все произошло. Она припоминала, что ей стало скучно въ Сергіевскѣ послѣ отъѣзда изъ него Костоломова и Карабинова. Остался при ней одинъ путеецъ. Онъ былъ деликатенъ и никогда не упоминалъ о своихъ исчезнувшихъ пріятеляхъ, о томъ, съ какимъ срамомъ они удалились съ глухихъ минерашекъ. Эдельманъ понималъ, что Элли лишилась веселыхъ собесѣдниковъ, и что онъ не можетъ такъ острить, какъ острили они, такъ занимать ее, какъ они. Но Петръ Александровичъ любилъ искренно рѣзвое, юное созданіе и сознавалъ, что безъ Элли вся его личная жизнь полна пустоты. Лишь при мысли объ Еленѣ Борисовнѣ въ немъ чувствовался приливъ силъ и энергіи. Что дѣлать? Сердце человѣка есть нерѣшенная загадка. Существуютъ натуры, которыя не могутъ творить, пока не найдутъ предмета, достойнаго ихъ поклоненія. Когда искомый предметъ обрѣтается, онъ дѣлается для творческой натуры точкой опоры, дающей неизсякаемую нить для ея дѣятельности. Боже сохрани, порвать эту священную нить! Вы потушите огонь, горящій на жертвенникѣ. Если бы не существовало Беатриче, Лауры и Элеоноры, то, можетъ быть, міръ на половину не зналъ бы геніальныхъ созданій Данте, Петрарки и Торквато Тассо.

Элли не была глупою дѣвочкой, непонимавшею, что Эдельманъ принадлежалъ къ натурамъ цѣльнымъ, неиспорченнымъ, искавшимъ безкорыстной привязанности. Онъ не возбуждать въ ней тѣхъ тонкихъ ощущеній, которыя такъ непринужденно умѣлъ затрогивать въ женщинѣ, напримѣръ, Вячеславъ Павловичъ. Эдельманъ былъ серьезенъ, однообразенъ и даже скученъ. Но его нельзя не уважать; ему такъ хочется все довѣрить. И вотъ, въ силу сказаннаго, Елена Борисовна не поколебалась отвѣтить Петру Александровичу: да! когда онъ ей сдѣлалъ формальное предложеніе черезъ старушку-мать.

Свадьба произошла на водахъ безъ всякаго шума и торжества.

Молодые поселились въ Николаевской улицѣ. Съ ними устроилась и генеральша, занявшая двѣ комнаты, отдѣленныя отъ инженера и его жены широкимъ коридоромъ. Старушка любила жить самостоятельно, не стѣсняя себя, исполняя привычныя прихоти. Въ крѣпостное время она была строга, умѣла управлять большою дворней, на себя тратила мало, а все нажитое добро копила для дѣтей. У ней ихъ было двое: извѣстная читателю Элли и сынъ Юрій, оканчивающій курсъ въ Московскомъ университетѣ. Онъ вращался въ либеральныхъ кружкахъ древней столицы, ругалъ Каткова, зачитывался Герценомъ и писателями, составлявшими душу тогдашняго Современника. Хотя на языкъ Юрій былъ боекъ, сочинялъ злыя эпиграммы на помѣщиковъ, на государственныхъ людей съ консервативными убѣжденіями, но едва ли его хватило бы на какой-нибудь открытый соціальный подвигъ.