Петр Суворов - Рассказы из далекого прошлого

— А! Разбойникъ! Грабить? Вотъ, я тебя!

Въ воздухѣ раздалась полновѣсная пощечина и выстрѣлъ. Николай Ѳеофилактовичъ съ крикомъ упалъ на снѣгъ.

Странное событіе! Благодаря темнотѣ ночи, столкнулись два встрѣчныхъ экипажа. Ихъ разводы наѣхали одни на другіе, постромки лошадей перепутались. Военный генералъ Б. ревизовалъ сибирскій арестантскій трактъ и возвращался въ Россію, забившись въ просторную кибитку. Отличаясь тучностью, онъ всегда въ дорогѣ спалъ. И вотъ, сквозь сонъ, ему послышался шумъ около кибитки. Онъ подумалъ: напали разбойники! И, не разбирая ничего, какъ храбрый служака, генералъ, прежде всего, постарался разбить морду нападавшему, а потомъ стрѣлять въ него. Жертвой такихъ лукавыхъ комбинацій сдѣлался нашъ герой. Какъ оказалось, онъ совсѣмъ не былъ раненъ, а упалъ отъ удара здоровенной руки. Лѣвый глазъ Костоломова представлялъ одно безобразіе.

Генералъ былъ страшно сконфуженъ, когда распозналъ всѣ обстоятельства приключившагося столкновенія. Онъ вернулся на ту станцію, съ которой отъѣхалъ только пять верстъ, и любезно принялся ухаживать за пострадавшимъ коллегой. Генералъ разсыпался въ любезностяхъ передъ Элли, а къ Костоломову обращался не иначе, какъ съ предварительными словами: «ваше превосходительство!»

Описанное происшествіе произошло недалеко отъ Омска. Въ этомъ городѣ Костоломову пришлось пробыть около мѣсяца, пока глазъ его не принялъ приличнаго вида. По своему сану Костоломовъ не могъ укрываться отъ людскихъ взоровъ. У него въ номерахъ перебывали всѣ мѣстные генералы, а полицеймейстеръ, отъ имени начальника края, ежедневно почтительно освѣдомлялся о его здоровьѣ. Нельзя сказать, чтобы упомянутые факты были пріятны нашему путешественнику. Они съ быстротой молніи разнеслись по огромному пространству Сибири. Куда Акакій ни пріѣзжалъ, вездѣ его исторія была уже извѣстна. Не успѣлъ онъ въ Томскѣ встрѣтиться съ губернаторомъ, какъ тотъ спросилъ: не подѣйствовало ли происшествіе на крѣпость зрѣнія пострадавшаго? И вольнодумный Акакій, волей-неволей, долженъ былъ разсказать, при какихъ обстоятельствахъ онъ получилъ нечаянную рану. Въ Красноярскѣ ему губернаторша привезла какую-то мазь для скорѣйшаго свода желтизны у подбитаго глаза. Въ Нижне-Удинскѣ исправникъ робко предложилъ сановнику:

— Не благоугодно ли будетъ вашему превосходительству приказать, во избѣжаніе повторенія подобнаго случая, чтобы сотскіе и десятскіе съ факелами въ рукахъ скакали по ночамъ впереди генеральскаго экипажа?

Николай Ѳеофилактовичъ имѣлъ благоразуміе отклонить ненужныя почести, но морщился при упоминаніи о грустномъ инцидентѣ. На одной изъ ближайшихъ станцій къ Ушаковску онъ былъ свидѣтелемъ слѣдующей сцены. Кь станціи легко подкатили сани съ казачьимъ офицеромъ. На вопросъ пріѣзжаго у стоявшаго на крыльцѣ старосты:

— Есть ли лошади? — получился отвѣтъ:

— Лошади всѣ въ разгонѣ. Придется подождать нѣсколько часовъ.

Офицеръ выскочилъ изъ саней. Онъ былъ высокаго роста, съ выпуклою грудью, съ длинными усами.

Нагайка взвилась въ воздухѣ и заплясала по спинѣ старосты и зѣвавшихъ вблизи ямщиковъ. Офицеръ кричалъ:

— Чтобъ были лошади! Иначе я тебя и смотрителя запрягу въ сани и заставлю везти себя!

Толпа разсѣялась. На постояломъ дворѣ засуетился народъ. Шла быстрая выводка очередныхъ лошадей. Офицеръ въ мѣховомъ пальто съ полковничьими погонами покойно закуривалъ сигару на тридцати-градусномъ морозѣ. Увидѣвъ возокъ и разсмотрѣвъ сквозь стекла хорошенькое личико молоденькой женщины, онъ отворилъ дверцы и развязно проговорилъ:

— Извините, пожалуйста, если я позволилъ въ вашемъ присутствіи невѣжливо вести себя. Къ сожалѣнію, безъ нагайки не проѣдешь по проклятой Сибири. Варварскій народъ ее населяетъ!

Костоломовъ вмѣшался въ разговоръ и замѣтилъ:

— Однако мы двигаемся безъ принудительныхъ мѣръ четыре тысячи верстъ.

Полковникъ возразилъ:

— Вы составляете счастливое исключеніе. А сзади васъ ѣдетъ генералъ Костоломовъ, такъ ему дорогой такую взбучку задали, что онъ лежитъ при смерти гдѣ-то въ Омскѣ или Томскѣ. Рожа у него, слышно, во-какая!

Офицеръ показалъ рукой, какое лицо должно быть въ настоящую минуту у Николая Ѳеофилактовича. Слова полковника привели нашего героя въ совершенное замѣшательство. Онъ что-то промычалъ, захлопнулъ возокъ и скрылся въ дверяхъ станціи.

Лошади полковнику были готовы. Ямщикъ въ бараньемъ кафтанѣ, покрытомъ толстымъ чернымъ сукномъ, съ краснымъ кушакомъ, съ мѣдною бляхой на лѣвой рукѣ, сидѣлъ на козлахъ. Онъ робко посматривалъ на рослаго офицера. А полковникъ, закрутивъ нагайку на руку и надѣвая доху, поданную денщикомъ, грозно выговаривалъ ямщику:

— Если ты, каналья, будешь меня везти менѣе двадцати верстъ въ часъ, закатаю тебя на дорогѣ!

Нагайка предупредительно свистнула по ямщичьимъ ногамъ.

Полковникъ развалился врастяжку вдоль просторныхъ саней. Солдатъ укуталъ ноги своего начальника волчьимъ одѣяломъ до самыхъ плечъ.

Весело заболталъ подъ дугой колокольчикъ; серебристая пыль брызнула съ обѣихъ сторонъ саней, и скоро офицеръ скрылся въ мертвомъ пространствѣ «немшоной» Сибири, какъ называютъ свою страну ея же уроженцы.

Костоломовы увидали Ушаковскъ раннимъ утромъ. Приблизившись къ многоводной Ангарѣ, кольцомъ обхватывающей городъ, Элли съ удивленіемъ созерцала открывшуюся картину. Передъ ней, точно крѣпости, точно рыцарскіе за́мки, съ остроконечными башнями и стѣнами, выдвинулись со дна рѣки ледяныя глыбы. Безмолвною красотой дышали онѣ, увѣнчанныя на своихъ вершинахъ, какъ коронами, бѣлою пеленой дѣвственнаго снѣга. Каменныя зданія и деревянные домики сибирской столицы прятались въ снѣжномъ покровѣ по ангарскимъ берегамъ, давъ возможность сосѣднимъ церквамъ свободно вознести свои главы въ небесное пространство. Кротко и плавно тянулся къ верху дымъ отъ многочисленныхъ трубъ, и исчезалъ незамѣтно въ невѣдомой выси. Какъ покрывало, окутала воздухъ прозрачная мгла, дробясь игриво въ лучахъ ярко сіявшаго солнца. Холодно было кругомъ, холодно было и на сердцѣ обоихъ путниковъ.

«Вотъ настоящая Сибирь, далекая, непривѣтливая, загадочная! Что обѣщаетъ она мнѣ?» раздумывала Элли. И все, что осталось сзади нея, казалось ей чѣмъ-то особенно дорогимъ, милымъ и какъ бы невозвратимымъ. Подъ наплывомъ этихъ чувствъ бѣдная женщина какъ бы инстинктивно прижалась къ своему мужу, но тотъ поторопился отодвинуться къ боку возка. Онъ, недоумѣвая, прошамкалъ:

— Вамъ, кажется, тѣсно. Я отодвинусь.

Возокъ проѣхалъ по главной улицѣ Ушаковска, ничѣмъ не замѣчательной. Кое-гдѣ встрѣчались на ней прохожіе, укутанные плотно въ шубы. Зданія были старой провинціальной архитектуры, частью окрашенныя въ сѣрый цвѣтъ. Магазины почти отсутствовали. Номера, у которыхъ остановился экипажъ, сдѣлавшій нѣсколько тысячъ верстъ, поражали своею неприхотливостью и допотопнымъ устройствомъ. Къ вечеру весь городъ зналъ, что прибылъ новый важный сановникъ.