Владимир Федосеенко - После смерча

Романа выбрали в президиум, но на сцену он не пошел, остался стоять у входных дверей. На всякий случай предупредил матросов, стоявших на контроле, чтобы пропустили его знакомых девушек. За места Ро­ман не волновался — два первых ряда были оставлены для президиума.

Встречу назначили на семь часов вечера. А уже во­семь. Начальник управления Днепро-Двинского бас­сейна заканчивал свой доклад. В клубе находились и Роза, и лейтенант Сорокин, у которых безусловно были пригласительные билеты, иначе бы их не про­пустили на вечер. Роман приметил, что оба они, ста­раясь сделать это незаметно, наблюдали за ним. Ро­ман нервничал. Решил, что еще немного подождет и, если девушки не придут, уйдет с вечера. Но в дверях показалась Вера, за ней — Надя. Он бросился им на­встречу. Вера, поздоровавшись, двусмысленно усмех­нулась, а Надя была более чем сдержанной. Роман пригласил девушек в зал. Они прошли и сели во вто­ром ряду. Роман сел между ними.

— Извините, что так получилось. Только вчера раздали пригласительные билеты. Принес бы их вам, да вот, к сожалению, не успел. В президиум выбрали. Но я не пошел, все время в дверях простоял, вас ждал.

Надя внимательно прислушивалась к каждому его слову. "Выходит, он все это время заботился о нас",— мелькнуло у нее в голове. Вера не выдержала и ска­зала:

— Мы уже решили, что не пойдем, думали, тебя не будет, ведь ты был арестован.

У Романа при этих словах кровь прилила к лицу, в голове зашумело. Надя пристально посмотрела ему в глаза.

— Да, был,— Роман даже губу прикусил.

— А что я говорила,— Надя взглянула на Веру

— И жена вызволила? — спросила Вера.

Романа словно кипятком обдали.

— Что за чушь?! — возмутился Роман.

— Тише, пожалуйста,— попросила Надя,— на нас внимание обращают.

"Нет, нет,— лихорадочно думал Роман.— Прежде всего я должен убедить Надю, что люблю ее, только ее одну и что никакой жены у меня не было и нет".

— Девушки, не верьте, я вам все расскажу!..

Торжественная часть окончилась. Все, кто были в президиуме, занимали места в двух первых рядах. Ди­ректор техникума в сопровождении жены подошел к Роману.

— Добрый вечер,— Роман поднялся, поздоровался.

Данила Гаврилович в форме капитана первого ран­га, при всех орденах произвел, видимо, на девушек большое впечатление.

— Вы моего орла и в президиум не пустили, — по­шутил он, глядя на Веру и Надю.— Кто же именно? — спросил он у Романа.— Надеюсь, познакомишь?

Роман кивком головы показал на Надю.

— Вот мы около нее и сядем,— Данила Гаврило­вич пропустил впереди себя жену, сам сел рядом.

Роман оживился, посветлела лицом и Надя. Дани­ла Гаврилович наклонился к Роману:

— Кроме шуток, она стоит того, чтобы не идти в президиум.

— Боялся, что матросы на контроле не пропустят их,— ответил Роман.— У девчат не было билетов.

— Как же так, ты ведь сам их раздавал?

— Так уж получилось. Извините, Данила Гаврилович, просто говорить об этом неудобно, но Наде кто-то сказал, что я женат и что не вы, а жена освободила меня из-под ареста.

— Вам действительно так сказали? — обратился Данила Гаврилович к Наде.

— Да, именно так,— кивнула она головой.

— Но ведь это чушь какая-то. Придумать такое мог только недобросовестный человек. Ведь за то дело, за которое его пытались арестовать, я написал приказ о выдаче Роману премии. Что же касается жены, то уж кто-кто, а я бы знал о семейном положении нашего комсорга и командира батальона. Вы в пединституте учитесь?

— Да.

— Роман мне говорил о вас.

Роману было несколько неловко от похвал дирек­тора, но такая аттестация была как нельзя кстати, ибо служила ему оправданием перед Надей. А она вся за­светилась от радости. Когда любишь человека, даже неприятной правде о нем не хочешь верить. А тут все так легко и просто объяснилось. Она посмотрела на сестру, с которой еще дома поссорилась из-за Романа, когда та назвала его "проходимцем", взглядом, озна­чавшим: "Вот видишь, а ты меня хотела уверить в об­ратном". Роман взял ее руку и крепко сжал, и она, нежно взглянув на него, ответила легким пожатием.

Концерт участников самодеятельности Днепровской флотилии ей очень понравился. Она громко смеялась, хлопала в ладоши, даже подталкивала Романа, когда тот, отвлекшись от концерта, сосредоточенно о чем-то думал, весь уходил в себя. Ей не совсем было понятно такое его состояние. И только по дороге домой, когда Вера ушла вперед, Надя сказала Роману, что с самого начала не верила всей этой клевете и что ему незачем из-за этого так переживать.

— Наденька, у меня за эти дни столько на душе накопилось, что и не знаю, с чего начать. Те, кто знают меня, обычно говорят, что Романа Зимина всегда лег­ко понять, а ведь ты еще так мало знаешь обо мне.

— Ну, конечно, нельзя сказать, чтобы я совсем не поверила всему тому, что рассказывал о тебе сестре Сорокин, в том числе и о девушке — помощнике про­курора, которая будто бы его отругала. Мне казалось, что я тебя достаточно знаю, и только поэтому не хоте­ла верить этому окончательно. И, возможно, я не очень убедительно, но всячески доказывала сестре, что это неправда. И я рада, очень рада, что Данила Гаврилович развеял все мои сомнения.

— Я тебе обо всем расскажу подробно, хорошо?

— Хорошо.

Они вышли на длинную центральную улицу, почти уже всю расчищенную от развалин. По обе стороны ее стояли каштаны, на их ветвях еще держался недав­но выпавший снег. На тротуаре была протоптана не­широкая тропка, по которой не спеша и шли Роман с Надей.

Изредка в небе загудит самолет, разрежет темную глубину неба луч прожектора.

Вдруг в нескольких шагах от них из двора выско­чил большой серый кот и, словно заяц, длинными прыжками помчался через улицу. Надя насторожи­лась, украдкой взглянула на Романа. А он в это вре­мя говорил ей о том, что ему, в сущности, негде жить. Уловив ее взгляд, он усмехнулся:

— Что, веришь в приметы?

— Верить не верю, но сейчас война, всякое может случиться. Вот отец мой — он империалистическую и гражданскую войны прошел, многое повидал — гово­рил, что выходить замуж в такое время дело риско­ванное. Бывало, не успеют остановиться где-нибудь в населенном пункте молодые солдаты, а уже уговари­вают девчат выходить замуж. Были, конечно, случаи, что и женились. А потом снимается часть, придешь на станцию, а там такое творится. Молодки рыдают: "На кого же ты меня, Иваночка, покидаешь, возьми меня с собой..." А что он может сделать?

Выдержав паузу, Надя лукаво взглянула на Ро­мана:

— Правда, для меня такой опасности не сущест­вует. Вот ты сказал, что не можешь жить в своей квар­тире, иначе говоря, в той обстановке, неужели только из-за меня?

— Я не думал о том, что бы я делал, если бы не встретил тебя. Только одно могу тебе честно сказать, что на Розе я не женился бы.