Владимир Федосеенко - После смерча

— А где же все-таки она была? — спросил Роман.

— Да разве у нее толку добьешься? Она соврет, а потом сама же своей лжи и поверит. Сказала, что у подруги была.

— У какой подруги, может, я знаю?

— Нет у нее среди институтских подруг. Есть ка­кая-то, с мужем развелась, неизвестно чем занимается. Милиция собирается ее из города выселить. А теперь скажу о главном. Я последнее время выпивать начал, жить не хочется.

— Виктор, опомнись, что ты такое говоришь? — сурово проговорил Роман.

— А вот то и говорю, что слышишь. Интересно, как бы ты поступил на моем месте? Вы, наверное, видели командира водолазной группы, которая приехала зато­нувшие суда подымать. Как-то пришел в клуб водников на танцы. Высокий, горбоносый, форсистые черные уси­ки. Мы с Лилей сидели на стульях в углу. Через не­которое время я заметил, что она кого-то высматривает. А уж если кто ей приглянулся, забывает обо всем, и в первую очередь — обо мне. Так было и тогда. Заерзала, завертелась, то привстанет, то стул передвинет — дев­чата, стоявшие впереди, ей мешали. Я поднял голову и увидел этого молодца с усиками.

— Я его тоже видела,— сказала Надя.

— А мне не сказала, что водолаз приглянулся, — Роман шутливо погрозил ей пальцем.

— А чем он мог мне приглянуться? Обыкновенны ловелас. Каждую девчонку с ног до головы оглядывал А на лице, кроме тупой самовлюбленности,— ничего.

— Вот видишь,— продолжал Виктор,— а моя поднялась со стула, лениво этак, изогнувшись всем телом подтянулась, небрежно проронив, что, мол, сидеть здесь ей уже надоело. Не успел я и глазом моргнуть, как тот подошел к ней и пригласил на танец. На меня она даже не оглянулась. Ее как подменили. Смеялась, о чем-то оживленно разговаривала с ним, как с давним знакомым. Танец кончился, она хоть и подошла ко мне, но тут же, повернувшись ко мне спиной, заговорила с одной из девушек. Меня как будто и не существовало. Следующий танец она танцевала тоже с ним. Я ушел домой. А теперь мне стало известно, что после тех танцев они начали встречаться. Хозяйка квартиры сказал ей, что так вести себя не подобает. Тогда она стал впускать его через окно со стороны огорода. Все это видела соседка. Да и я, когда вытряхивал одеяло, нашел мужскую запонку за кроватью у стены. Когда показа, ей, пренебрежительно усмехнулась и ответила, что это, мол, я сам подбросил. Сказал, что с меня хватит, что подаю на развод. Она растерялась, покраснела, кажеися, даже слезу пустила. Но я не стал ее выслушивать. А того с усиками уже видели в парке с другой, совсем молоденькой девчонкой. Вот и все, дорогие мои.

Виктор поднялся, взяв гитару за гриф, закинул ее на плечо и запел: "Не вчера ли я молодость пропил, разлюбил ли тебя не вчера?.." Потом он попрощался и ушел.

Роман и Надя некоторое время сидели молча. Надя сначала была довольна рассказом Виктора. Пусть Роман знает, ведь ему Лиля тоже нравилась. Но потом она стала думать совсем иначе. Роман, наверное, переживает за товарища, сочувствует ему. Еще, чего доброго, подумает, что все женщины одинаковы. Сидит же вот рядом и никакого на нее внимания, хотя у нее с Ли­лей нет и быть не могло ничего общего.

— О чем ты задумался? — спросила она.

— Вот думаю, что каждый воришка, которого еще не схватили за руку, считает: он бы на месте других, уже пойманных, поступил бы совсем иначе, нашел бы выход из положения.

— К чему ты это сказал?

— К тому, Наденька, что именно такие мысли воз­никают у недобросовестных людей. Когда я провожал Лилю после дня рождения Федора, по дороге домой рассказал про инвалида, которому жена изменила. Об этом мне Роза из своей юридической практики расска­зывала. Если б ты только слышала, как Лиля возму­щалась, как осуждала ту женщину. Я по простоте душевной все на веру принял, знаешь, как она в моих глазах выросла. А есть, наверное, еще хитрее, они от­крыто не осуждают, а про себя думают, пусть дураки на рожон лезут. А в наших делишках свидетелями будут лес глухой да ночка темная. Боюсь я за Виктора, ведь ему надо техникум кончать. И вдруг так опустился. Нужно, не откладывая, сказать директору. Пожа­луй, только он сможет посоветовать Виктору, как вый­ти из этого тупика.

— Вот ты говоришь, что есть люди такие и этакие. Но нельзя ведь подозревать каждого.

— Я говорю, что каждый, прежде чем сделать та­кой ответственный шаг в жизни, должен сто раз серьез­но подумать, готов ли он стать мужем или женой.

Романа не оставляло чувство вины перед Виктором за то, что именно он познакомил его с Лилей, хотя Виктор ни в чем не упрекнул товарища. Роман поднялся со скамьи, протянул руку Наде.

Слушая духовой оркестр, пробуждался старый парк. Звуковые волны плыли от дерева к дереву и, казалось, помогали солнцу зеленить их кроны. Прямо на глазах густели листья на липах. Бутоны на каштанах теряли свои липкие лепестки.

С мостика Роман увидел, что к высокой башне со всех сторон парка начали сбегаться люди. Башня эта, возвышаясь над деревьями, с давних пор стояла на крутом берегу Сожа. Внутри башни растянутой пружи­ной вилась лестница, выходящая на самом верху на круглый балкон. Роман и Надя бывали на том балко­не. Ощущая легкое раскачивание башни, они любова­лись серебристой лентой Сожа, вершинами высоких деревьев, казавшимися, отсюда, с высоты, совсем ма­ленькими.

— Что-то там, возле башни, случилось. Видишь, ту­да все идут и идут люди. Пойдем и мы посмотрим.

— Я тоже обратила внимание, но мне показалось, что это обычное оживление среди гуляющих в парке людей.

Подойти к башне было невозможно. Ее окружила большая толпа. Сколько Роман ни пытался расспросить у стоящих сзади, что тут произошло, никто ничего тол­ком сказать не мог. Говорили, будто кто-то с башни сорвался. Наконец из толпы, разгоряченные, взволно­ванные, выскочили два парня. Один из них на ходу бросил:

— Так я побегу за "скорой помощью"!

— Случайно не знаете, кто там разбился? — спро­сил Роман у второго парня, который, расстегнув ворот­ник, обмахивался носовым платком.

— Да парень один. Я с ним рядом на балконе сто­ял. Был он под градусом. Пошел в заклад на бутылку водки с этим, который за "скорой" побежал. Все доказывал: пока, мол, сбежишь вниз по лестнице, я быстрей тебя спущусь по громоотводной проволоке. Перелез че­рез балкон, повис на нем, потом ухватился одной ру­кой за проволоку, которая была прикреплена к косты­лю, вмазанному между кирпичами. Я и глазом не успел моргнуть, как парень полетел вниз. Оказывается, ко­стыль вырвался. Говорили, кто-то уже здесь раньше спускался по громоотводной проволоке. Парень посмо­трел вверх и как бы самому себе сказал: "Гитара его там осталась..."

Роман даже дар речи потерял. Придя в себя, ска­зал Наде:

— Это же Виктор... Ты подожди.— Расталкивая людей, начал пробираться к башне.