Лев Кукуев - Море в ладонях

Игорь слушал и думал: пусть Ершову помогают стены собственного дома. Зато самому Игорю помогает статья, признанная газетой, взбудоражившая читателей. Об этой статье только и говорит весь город…

— И тут я прав, — сказал он Ершову.

— В чем прав, Игорь? Ты лягнул Гипробум, лягнул строителей и грязным жирным мазком перечеркнул ученых.

Откинулась драпировка, из прихожей вошла Катюша, а с нею и гости. Было видно, что часть разговора до них дошла.

— Позвольте, позвольте, — загудел глухим басом Платонов, — мы, кажется, вовремя подоспели.

Ершов встал, пошел навстречу гостям.

— Сперва позвольте представить Дмитрия Александровича Коренева, секретаря парткома строительства Еловского завода, — раскланялся микробиолог.

Охваченный острым желанием быстрей распрощаться, Игорь подался к выходу. Но Ершов оказался на его пути. К тому же Платонов неплохо знал Игоря и его статью.

— Кого, кого, а нас-то, действительно, вы обмарали, товарищ корреспондент. — И уже к Ершову, к Кореневу: — Меня всегда возмущало такое верхоглядство и отношение к нашим ученым. Своих не чтим, а чужие пророки нас не жалуют. — И вновь повернулся к Игорю. — Знакомы мы с вами давно, молодой человек, и я не верю, чтоб вы не знали о существовании в нашем городе филиала Академии наук с девятью научно-исследовательскими институтами. Прекрасно знаете, что, кроме того, у нас девятнадцать отраслевых научно-исследовательских институтов, десять вузов. Более девятисот ученых по разным отраслям науки. У нас свои академики, доктора и сотни кандидатов наук. Неужели же эта армия ученых не может по-государственному решить вопросы, правильного экономического использования природных ресурсов края? Скажу вашими же словами: узковедомственно, не в государственных интересах выступили вы со статьей. В нашем институте крайне отрицательно отнеслись к ее появлению.

Молчал только Коренев. Поэтому Игорь решил, что кто-кто, а строители его понимают, они далеки от эмоций.

— Надеюсь, вы-то со мной согласны?

— Нет.

— Почему? — ноздри Игоря снова нервно зашевелились, переносица побелела.

Игорь считал, что можно сколько угодно спорить с Ершовым или с «мешком-микробиологом», но позиция парторга стройки его возмутила. Такая позиция явно расходится с мнением Ушакова, а стало быть, с мнением крайкома.

— Недостатков на стройке больше, чем вам известно, — продолжал спокойно Коренев. — За них и бейте нас, бейте проектировщиков, но зачем бездоказательно трогать ученых. Нам нужен большой круглый стол, надо объединить усилия для правильного решения задачи, а вы подливаете масла в огонь, лишний раз ссорите…

— Ну, знаете, — цвет лица Игоря приблизился к цвету собственных рыжих волос, — в одной статье невозможно охватить всех вопросов.

— Не валите все в кучу или пишите две, три статьи. Не получается, лучше совсем не писать.

— И будьте объективны, — добавил Платонов.

— У газеты есть и другие вопросы…

Ершов смешливо щурился, а сетка морщин возле глаз не старила его лица, наоборот, придавала ему радушие, мягкость.

— Тут уж ученые ни при чем, — сказал он.

— Извините, — Игорь встал. — В другой раз я охотно вернусь к нашему разговору. — В тоне, каким были сказаны эти слова, Ершов почувствовал подобие угрозы. — А сейчас мое время вышло. Рад был познакомиться, — взглянул он в сторону Коренева. И это прозвучало с подтекстом. — Да, у меня к вам, Виктор Николаевич, одно небольшое дело.

Когда они прошли через прихожую на веранду, где Катюша варила на газовой плите кофе, Игорь потянул на крыльцо:

— Срочно гроши нужны. Вот так, — для убедительности он провел ребром ладони по горлу.

Теперь Ершов понял, почему Игорь осчастливил его своим приходом.

— Сколько? — спросил он.

— Много. Двести рублей.

— Зайди под вечер. Дома всего рублей пятьдесят.

Цепкими пальцами Игорь схватил руку Ершова:

— Выручил! Не забуду!

Когда Ершов вернулся в гостиную, Платонов ему сказал:

— Извините, Виктор Николаевич, мою невыдержанность. Но я не мог иначе с этим мальчиком из редакции.

— С мальчиком?! — удивился Ершов. — Да ему не менее тридцати.

Платонов развел руками:

— Вот это и страшно! В его годы Дмитрий Иванович открыл периодический закон химических элементов. Маркс был доктором философии. Коперник совершил целый переворот в естествознании. Пастер заложил основу для развития медицинской микробиологии и учения об иммунитете. Гайдар в восемнадцать лет командовал полком. Куда мы идем? Просто ужасно!

— Кузьма Петрович, — попытался усовестить Ершов, — не может же мир обходиться и без посредственных людей!

— Пусть так! Но посредственные люди должны заниматься посредственными делами. Не лезть со своим уставом туда, где ничего не смыслят.

— Но и мы допускаем ошибки.

— Имея мужество их признавать! Как-то в одном разговоре я не к месту ввернул о солях цинка, считая, что Еловский завод будет производить и корд… Что вы думаете? Меня сразу же обвинили, бог знает в чем. А ведь, казалось, не за свое дело никогда не берусь…

Ершов повернулся к Кореневу:

— Боюсь, что Дмитрию Александровичу не очень весело, когда только и говорим о его стройке?

— Напротив, — заверил Коренев. — Стройка внесла в мою жизнь что-то новое, еще самому не понятное до конца.

— Но вы уже влюблены в нее?

— Если бы так! — И Коренев откровенно вздохнул.

Это признание показалось Ершову интересным. Как правило, каждый строитель с пеной у рта защищает свое детище. С кем ни встречался Ершов в Еловске, ему всегда хотелось знать личное отношение человека к тому, что он делает.

— Я не совсем вас понял, Дмитрий Александрович.

— Нетрудно понять. Самого раздирают противоречия, которые бытуют вокруг нашей стройки, — ответил Коренев. — Прежде всего меня волнуют судьбы и думы строителей. Как не говорите, а человек привык определять саму жизнь по достаткам и недостаткам. Привык обобщать. Да и представление наше о Родине неразрывно с работой и жизнью города, предприятия… К сожалению, по тем беспорядкам, какие сейчас характерны для Еловска, многие судят в целом о нашей жизни. Вы понимаете — в целом? Это и плохо! Ну, а к писателям у меня свои претензии.

— Так, так! — ухватился Ершов. — Прошу!

Коренев не заставил ждать:

— Недавно занялся я своего рода социологическими исследованиями. Разумеется, громко сказано. И вот вам, пожалуйста: почти девяносто процентов строителей Еловска с высшим и средним образованием. Живем не в двадцатые и тридцатые годы, когда люди шли на стройки в лаптях, с лопатой и тачкой… Не длинный рубль — романтика молодых. Им подавай Рембрандта и Чайковского, Плисецкую и Моисеева, Глинку, Шаляпина. Они и в Москву едут не с тем, чтоб потолкаться по ресторанам и магазинам. Им надо попасть в музей Ильича и в Большой театр, на Выставку достижений народного хозяйства и в Ленинскую библиотеку… В Праге прельщает не столько знаменитое пльзенское пиво, сколько великолепное древнее зодчество… А писатели наши обязательно откопают подонков на каждой стройке.