Галимджан Ибрагимов - Дочь степи. Глубокие корни

Но он только рукой махнул.

— Нет, старуха, нам в городе устроиться нельзя. Здесь нас всякая собака знает. Здесь врагов больше, чем друзей, каждый норовит напакостить. Положимся на милость божью. Начинай помаленьку приготовлять что нужно.

Самым трудным оказалось подыскать надежного человека, а отпустить мужа одного Мариам-бикя категорически отказалась. Самой ей ехать в совхоз на постоянное жительство было нельзя — она не могла бросить квартиру и оставить без присмотра сына.

После долгих размышлений Мариам-бикя решила на первых порах поехать с мужем, а на это время оставить домовничать старшую жену Садрия.

— Все равно ты у себя ни радости, ни привета не видишь. Поживи у меня, присмотри за домом, а я поеду на несколько месяцев к мужу, налажу ему хозяйство и вернусь, — сказала она.

В двух маленьких комнатушках, составляющих квартиру Садрия, среди вечных дрязг и ссор, жили его две жены и трое детей. Крохи, уцелевшие от прежнего богатства, были прожиты. Семья терпела нужду. В довершение всего две жены никак не могли поладить между собой. Младшая жена была женщиной злой, ехидной и, чувствуя поддержку мужа, не стеснялась проявлять свой нрав. Поэтому в квартире не прекращалась ругань, крики, нередко превращавшиеся в потасовки. Садрий, возвращаясь вечером с барахолки и замечая синяки и царапины, украшавшие физиономии жен, принимался «учить» их обеих, причем больше тумаков всегда доставалось старшей жене. Вечные побои надоели той, и она с радостью приняла предложение Мариам-бикя остаться домовничать в ее квартире.

Мариам-бикя вместо предполагаемых нескольких месяцев прожила в совхозе целых полтора года. Может быть, она прожила бы там еще невесть сколько, но пришлось уступить настойчивому приглашению сына и старшей жены Садрия, которая заскучала без криков и драк и рвалась в привычное болото.

Мариам-бикя достойным образом отблагодарила ее за услугу, надавала подарков и принялась подыскивать пожилую женщину, могущую вести хозяйство Валия в совхозе «Хзмет». Самой подходящей для этой цели была безусловно старуха Минзифа. Остановив на ней свой выбор, Мариам-бикя направилась к сапожнику Камалию.

Старуха Минзифа в свое время была знаменитой во всем городе стряпухой. Никто не мог тягаться с нею в уменье готовить национальные татарские блюда. Ни одна богатая свадьба, ни один званый обед не обходились без участия Минзифы. Но теперь она состарилась. Не стало больше пышных свадеб, парадных обедов, не стало и богачей. Померкла звезда Минзифы. Изредка вспоминали о ней новые богачи, приглашая старуху, но эти обеды в сравнении с прошлыми были просто смешны.

После первых приветствий Мариам-бикя вспомнила с Минзифой о былых удовольствиях, об особенно удачных обедах. Потом перешла к цели своего прихода.

— Не откажи мне в просьбе, Зифа-апа, — сказала она, — поезжай в совхоз. Если поедешь, успокоишь меня, снимешь с плеч заботу.

— Не могу, бикя, не могу! Не люблю я деревню, мужиков видеть не могу. Как-то ездила туда за продуктами, так меня чуть не убили. Ведь мужики звери, набросятся с топорами — не вырвешься.

— Что ты, Зифа-апа! В совхозе хорошо. С одной стороны Волга течет, с другой — сосновый лес, поля зеленеют. Я когда поехала, думала, больше месяца не проживу, а не заметила, как полтора года прошло. Ведь это не деревня, а усадьба помещичья. Дом двухэтажный, терраса. Кругом сад. Кроме работников, мужиков нет. Мой муж строго держит их, на цыпочках ходят.

Торговались долго. И Камалий и его жена всемерно поддерживали Мариам-бикя. Наконец старуха уступила и дала согласие.

— Вот спасибо! Завтра утром прямо с вещами приходи ко мне. Поедешь на той лошади, на которой я приехала.

С этими словами Мариам-бикя простилась.

Минзифа, помня пережитые во время восстания страхи, решила было отказаться от своего обещания, но сноха, а за ней и сын Камалий категорически настояли на отъезде.

Расстроенная пришла наутро Минзифа к Мариам-бикя. Та встретила ее радушно, усадила за стол и, потчуя чаем, заговорила о всех удобствах, имеющихся в совхозе, хвалила кухню, печку.

— Даже погреб есть. Лед в нем не переводится. В продовольствии никакой нужды нет. Мясо всегда свежее. Я развела всякой птицы. Кур, гусей, уток, индеек не перечесть. Муки, рису припасла вдоволь. Стряпаешь ты лучше меня, не мне тебя учить. Только об одном прошу — не забывай каждый день подавать мужу компот, а то у него желудок не в порядке.

Дальше она перечислила любимые блюда Валия, подробно ознакомила старуху с его привычками. Вспомнив что-то, Мариам-бикя встала из-за стола, наклонилась перед корзиной и начала показывать.

— Вот, Зифа-апа, я положила сюда четыре куска мыла — два банных, два лицевых. В этом узелке белье. Ты уж последи за чистотой, постель почаще выколачивай. Тяжести сама, не носи, там придурковатый Ахми есть, работник — дашь ему иногда кусок пирога или чего другого, так он все для тебя будет делать… Ну вот, кажется, и все… Да, чуть не забыла. Есть там старик по имени Гимадий. И зимой и летом шапку с головы не снимает, ходит в чекмене, лаптях. Он хороший старик, послушный, только один недостаток есть у него — вечно подкарауливает, когда что-нибудь вкусное стряпаешь. Не успеешь подать на стол — он тут как тут. Муж у меня мягкий человек, всех к столу приглашает. А Гимадий только того и ждет — рассядется, как барин, и вмиг все дочиста съест. Ты, Зифа-апа, ему волю не давай.

От бесчисленных советов и указаний у Зифы закружилась голова. Неизвестно, сколько промучила бы ее еще Мариам-бикя, если бы в дверях не показался кучер.

— Ехать надо, а то опоздаем, — сказал он.

Мариам-бикя заставила его поднять большую корзину и последовала за ним в сопровождении Зифы, продолжая давать наставления:

— В двух шагах от террасы увидишь грядки. Там и лук, и огурца, и морковь, и свекла посажены. На целый год хватит. Времена тяжелые, Зифа-апа, на покупку готового никаких денег не напасешься, вот и приходится обо всем заботиться. Заставила я тамошних крестьянок накопать грядки, посадила всякую зелень. Слава богу, хорошо растет. Ты уж, Зифа-апа, не забудь поливать грядки-то. Мой муж без зелени обойтись не может. Он всегда…

Лошадь тронулась. Голос Мариам-бикя потонул в грохоте колес.

С головой, тяжелой от всех этих советов, приехала старуха Зифа в совхоз «Хзмет».

Мариам-бикя не солгала. Внизу, под обрывом, переливаясь на солнце, текла широкая Волга. От самого берега тянулся темный лес, за ним распростерлись зеленые поля. Среди полей, невдалеке от берега, раскинулся совхоз «Хзмет». Двухэтажный деревянный особняк примыкает одной стороной к большому саду, а с другой окружен амбарами с поломанными крышами, разрушенными заборами, остатками колючей проволоки. При доме есть и отличная кухня и обширный погреб, полный припасов, о большей части которых Мариам-бикя даже не упомянула. С утра до ночи толпятся во дворе крестьяне, осматривают плуги, бороны, телеги, спорят о тракторе. Мычат коровы, блеют овцы, ржут кони.