Константин Лордкипанидзе - Избранное

— Вы нам мешаете. Прекратите шум или уходите! — сказал он разлегшемуся под деревом Хажомии.

— Ну-ка, багдадури! — не обратив на него внимания, рявкнул Ухорез, вскочил и, раскинув руки, начал вызывающе выплясывать перед секретарем комсомольской ячейки.

— Пожалеешь, Хажомия! — сказал Бачуа.

— Ну, раз не хочешь танцевать, то хоть выпей с нами. А политикой займешься потом!

— Не хочу пить… И слушай, что я тебе говорю!

— «Не хочу», рассказывают, выпило два ведра. Держи стакан!

Хажомия с пьяной назойливостью лез к Бачуа, требовал, чтобы тот пил, совал ему стакан в лицо.

— Слушай, Хажомия: тут не место безобразничать! Проваливай со своим вином! — Бачуа оттолкнул поднесенный к его лицу стакан.

— Ко мне, ребята! Беспартийных бьют! — вдруг заорал Хажомия, швырнул стакан оземь и с размаху ударил секретаря комсомольской ячейки.

У Бачуа хлынула из носу кровь.

Меки птицей слетел со стола. Растолкав народ, он мигом очутился под липами. Цирюльник и подручный кузнеца схватили его, но он отшвырнул их и бросился между дерущимися.

Хажомии только этого и было нужно.

— А-а! И ты тут, приятель! — крикнул он и, оставив окровавленного Бачуа своим друзьям, кинулся на Меки.

Хажомия славился и как кулачный боец. Он мог одним ударом уложить человека на месте. Но на этот раз Ухорез не успел даже замахнуться — Меки быстро нагнулся, обхватил его вокруг пояса и стиснул с такой силой, что у Хажомии затрещали ребра, дыхание перехватило, а руки бессильно повисли.

— Разнимите! Убьет! — закричал Бачуа.

Но разнять Хажомию и Меки не успели: работник духанщика схватил Ухореза в охапку и бегом понес к столу.

Бачуа побежал к роднику, чтобы смыть с лица кровь. Он издали видел, как Меки бросил Хажомию на стол, словно вязанку хвороста. Ухореза выставили на всеобщее посмешище. Он был сам не свой от стыда и гнева, извивался, силился вырваться из рук Меки. Что ему нужно, этому сумасшедшему верзиле?

— Начинай! Чего же ты ждешь? Говори, Меки! Говори, никого не бойся! Мы все с тобой! — крикнул Тарасий.

Жажда мести придала Меки силы и решимости. Два года, два долгих года накипала в нем горькая обида. И вот теперь он отплатит всем — и Барнабе, и Эремо, и Хажомии. Всем, кто наполнил унижениями и страданиями его безрадостную юность!..

— И этот тоже подкуплен! — Меки резким движением поставил Хажомию на ноги, чтобы его было видно отовсюду. — Его подговорили привести дружков, чтобы сорвать сход… Обещали за это даровое угощение…

У Меки снова сорвался голос. Но теперь уже незачем было кричать — собрание слушало затаив дыхание.

— А Марте дали два пуда кукурузы…

— Докажи! Нечего выдумывать! — не очень решительно крикнула из толпы Марта.

— Это нужно доказать! — поддержал ее Дахундара.

Тут уже Меки не стал щадить непрошеного заступника.

— Каких тебе еще доказательств? Ты сам был утром у нас в духане! Где Дофина?

Дофину заставили выйти вперед.

— Скажи правду. — Меки наклонился к Дофине. — Ведь ты же принесла сегодня с мельницы Барнабы домой кукурузу?

Щеки Дофины залил густой румянец. Принесла. Конечно, принесла! Один пуд она смолола там же, на мельнице… Но как сказать правду? Ведь это — выдать мать!..

Дофина закрыла лицо руками.

На помощь Меки пришел Бачуа. Он отвел девочку в сторону, негромко сказал ей:

— Ты что же — забыла, что ты комсомолка? Ты должна всегда говорить правду. Лгунам и обманщикам в комсомоле не место!

— Маму жалко! — прошептала Дофина, с мольбой взглянув на Бачуа своими голубыми глазами.

— Сейчас твою мать не жалеть надо, а хорошенько пристыдить! Пусть другой раз не попадается к кулакам на удочку! Народ тебя ждет, Дофина! Говори!..

Бачуа подхватил Дофину и поставил на стол. Девочка низко опустила голову и еле слышно проговорила:

— Да, я взяла кукурузу… Простите нас…

— Громче, громче! — крикнул ей Бачуа.

— Взяла кукурузу… Простите! — повторила Дофина и, сама не своя от стыда, бросилась в толпу.

Сход молчал. Потом вдруг сразу поднялся невообразимый шум. Казалось, река прорвала плотину и разъяренные волны хлынули на берег:

— Подкупили!

— Обманули!

— Глаза нам всем отвели!..

Аслан Маргвеладзе окончательно раскипятился:

— Всю ночь нынче не сомкнул глаз! Марта сказала мне, что артель забирает долину… Разве я мог подумать, что это вдолбил ей в голову Эремо?..

— Позор Эремо! — кричали в толпе.

После Аслана выступило еще пять человек. И все они, как заметил Бачуа, ругали только Эремо. О Барнабе Саганелидзе никто не сказал ни слова. Даже имя его ни разу не было упомянуто, словно и не жил в Земоцихе этот страшный человек. Крестьяне навалились на одного духанщика.

Изумленный Бачуа сказал об этом Тарасию.

— Не понимаешь? — улыбнулся секретарь партячейки. — А все объясняется просто. Эремо торгаш и ростовщик, село ненавидит его. Барнабу же крестьянам не так легко осудить: ведь многие из них сами маленькие барнабы… Но сегодня мы должны сильнее всего бить именно по Барнабе!

Барнаба и Дахундара, потихоньку выбравшись из толпы, сбежали со схода. Неподалеку от духана Барнаба остановился. Ему не хотелось ни с кем сейчас встречаться, и он решил пойти задворками. Одно только было плохо: свидетелем его позорного бегства оказался болтливый, злой на язык Дахундара.

«Завтра, а то и сегодня ославит он меня на все село: Барнаба Саганелидзе скользнул в крапиву, как ящерица. Да, будет ему что рассказать, над чем посмеяться!» — со злостью подумал он и, чтобы избавиться от надоедливого попутчика, притворился, что у него заболел живот.

— Ты ступай вперед, а я тут… это… задержусь, — сказал он, хватаясь за шнурок шаровар.

Дахундара смекнул, в чем дело, и тотчас же ушел: ему и самому не хотелось сейчас глядеть людям в глаза.

Барнаба вздохнул:

«Позор! Позор! Вот до чего пришлось дожить! Пробираюсь к себе домой, как вор! Ладно, погодите! Я вам все равно отплачу! Все равно!»

И, согнувшись, скрылся в приречных камышах.

Сход окончился. Крестьяне группками расходились по домам, по дороге продолжая обсуждать все, что произошло. Собирался дождь. Со стороны Катисцверы быстро надвигалась черная туча. От нее веяло холодом.

Где-то в проулке послышался женский голос, срывающийся от слез:

— Дофина! Дофина! Ты где, девочка? Долго еще ты будешь прятаться от меня?

Члены артели окружили Тарасия.

— Поздравляем, председатель! Нашего полку прибыло! — объявил Кирилл Микадзе и дружеским толчком поднял на ноги Меки, присевшего отдохнуть тут же, под липами.

Меки чувствовал себя таким разбитым, что даже не выказал своей радости:

— А вы примете меня? Не откажете?

— Кто посмеет отказать приемному сыну Эремо? — улыбнулся Тарасий, весело подмигнул парню и крепко пожал ему руку.