Константин Лордкипанидзе - Избранное

Тем временем Захарий объезжал хонских землевладельцев. В первую очередь он заглянул к Ростому Цулукидзе. Цулукидзе — помещик небогатый, и земля его была не особенно хороша. Поэтому Захарий рассчитывал на то, что Ростом долго торговаться не будет и отдаст ее по пятнадцати рублей с десятины. Но когда Цулукидзе узнал, что арендатор — иностранец, у него от жадности чуть глаза на лоб не вылезли. Его пустошь не стоила и половины той цены, которую предлагал Захарий, но князь Ростом, почуяв богатого клиента, решил сбыть кукушку по цене сокола и запросил тридцать рублей с десятины. Захарий не стал терять времени на пустые разговоры и уехал договариваться с земоцихскими крестьянами. Тогда разозленный Цулукидзе пустил слух, что французы будто бы собираются разводить на арендованных землях такое, после чего на поле не будет расти даже крапива. Хонские любители слухов и сплетен быстренько подхватили эти россказни:

— Ну, конечно, в этом все дело! Иначе почему бы французы стали искать землю у нас? Разве во Франции земли мало? Тут нечисто, нечисто…

Земоцихцы заколебались. Слух этот оказался выгодным и для них — земля стала повышаться в цене. Но Захарий не отчаивался. «Подожду немного — мало ли в Имерети нуждающихся людей! Деньги свое дело сделают», — думал он и не очень-то уламывал упрямых землевладельцев.

В середине апреля француз и его посредник отправились в монастырь Шемокмеди закупать саженцы рами. Семена чая Андриэ выписал из Китая через посредничество «Российского мореходного и торгового общества». Все это происходило в 1896 году. Культура чая тогда уже не была новой в Грузии — чайные кусты к этому времени разводились на берегу Черного моря, на опытных участках в Чакве, в Салибаури, в имении Михаила Эристави, в Гора-Бережоули и в Зугдиди, в саду бывших мегрельских правителей Дадиани. Андриэ немало покружил вокруг этих хозяйств, но ни в одном из них так и не смог раздобыть саженцев.

Во время летних каникул Ладо обычно приезжал в Грузию к отцу. И каждый раз привозил то масличное дерево, то куст казанлыкской розы, то саженец японской хурмы, то еще какое-нибудь редкое растение из тех, которыми были так богаты теплицы и питомники Никитского сада в Крыму.

Однажды он привез и чайные кусты. Это были первые чайные кусты, появившиеся в Имерети. Все двенадцать привезенных им саженцев прекрасно принялись. Климат и почва Нижней Имерети оказались особенно благоприятными для разведения этого драгоценного растения. Ладо посадил в своем маленьком саду кусты различных сортов, чтобы подобрать наиболее подходящую для местных условий разновидность. Он мечтал о том времени, когда субтропические растения покроют поля и приусадебные участки Западной Грузии и крестьянин сможет наконец поставить на ноги свое убогое хозяйство.

По окончании училища Ладо Гегелия предложили остаться в Крыму и занять место главного садовода в имении графа Шереметьева. Немало агрономов мечтало об этой выгодной и почетной должности, которая легко могла оказаться начальной ступенью блестящей карьеры. Но, ко всеобщему удивлению, Ладо предложение отклонил и уехал в Грузию, чтобы отдать все свои силы и знания на благо родного народа.

Нежданный приезд сына очень обрадовал Захария. Старик надеялся, что ученый агроном покажется французу-плантатору нужным человеком, тем более, что Ладо увлекался китайскими травами — так же, как и эти легкомысленные французы. Захарий и прежде слышал, что во Франции из рами делают ткань наподобие шелковой. Но он только посмеивался над этими баснями.

— Такая трава лезет из земли возле каждого забора! — говорил он.

Бывшего хонского торговца заботило теперь только одно: как бы Андриэ внезапно не отказался от сомнительного дела и не лишил его даровой прибыли в три рубля с десятины.

Самым сокровенным его желанием было увидеть своего сына управляющим всеми местными хозяйствами французской компании. Вот уж тогда-то французское золото само рекой потечет в карманы отца и сына Гегелия.

— Вовремя ты приехал, сынок, вовремя! — приветствовал он Ладо, когда тот переступил порог отчего дома.

Не дав сыну даже умыться и переодеться с дороги, Захарий обнял его за плечи и потащил смотреть питомник.

— Куда ты меня ведешь? — изумился Ладо.

— Идем, идем, сынок! — ответил Захарий, открывая калитку.

Два года назад это место было пустошью, а сейчас Ладо не узнал его. Какие-то невиданные растения поблескивали на солнце серебряной листвой. Они были похожи на крапиву, лишенную своего обжигающего пушка. Листья — сверху зеленые, а с обратной стороны серебристые. Ветер шевелил их, и вся эта необычная плантация временами казалась серебряной.

Это был рами — «китайская крапива».

— Откуда здесь взялись эти растения, отец?

— Это еще пустяки! Ты погляди-ка вот сюда!

За плантацией рами Ладо увидел обширное поле, темневшее густой сочной зеленью округлых кустов.

— Чай! — обрадовался Ладо.

Такого множества чайных кустов Ладо еще нигде не видел.

Отец рассказал ему о французах, об их планах в Имерети, не забыв помянуть, как выгодно было бы для всей семьи Гегелия, если бы Ладо поступил к французам на службу.

Ладо выслушал долгий рассказ отца в полном молчании. И Захарий так и не понял, что думает обо всем этом молодой агроном.

Когда они вернулись домой, Ладо попросил отца познакомить его с Андриэ. Захарий на следующий же день устроил званый обед, на который пригласил французского плантатора и хонских землевладельцев: одним выстрелом он надеялся убить двух зайцев. Он был уверен, что его сын сумеет уломать упрямых помещиков.

— Как тебе, сынок, понравился мой француз? — спросил Захарий, когда поздно вечером Андриэ удалился в отведенную ему комнату.

Отец и сын, разгоряченные вином, вышли на свежий воздух и гуляли по саду.

— Умный человек… деловой, — ответил Ладо.

— Ты ему тоже понравился. Он сказал, что для тебя у него всегда найдется хорошее место.

Ладо покачал головой:

— Нет, отец, не пойду я на службу к твоим французам.

— Почему, сынок? Тебе с самого начала дадут сто двадцать рублей в месяц. Такого жалованья не получает даже садовник в имении Нико Николадзе.

— Разве деньги главное?

— Но ведь и дело это ты любишь! Вот уже пять лет я слышу от тебя, что только эти травы могут дать нам богатство. Ты что — уже изменил свое мнение?

— Нет, отец, мнения своего я не изменил. Наша земля поистине золотая. Нет такого драгоценного растения, которое нельзя было бы на ней выращивать. Видишь, откуда приехали иностранцы, чтобы прибрать к рукам нашу землю!

— Так чего же тебе еще нужно, Ладо? Почему ты не хочешь служить у них, если они делают дело, которое тебе по душе?