Константин Лордкипанидзе - Избранное

— Примите и меня, — сказала она председателю.

На другой день Аслан обошел все ближние и дальние артельные поля, все осмотрел, все проверил, во все вмешался. Вечером на общем собрании он высказал недовольство севом кукурузы на Чиоре.

— Сеять рядами на склонах нельзя! — решительно заявил он.

— Кому прикажешь верить: тебе или агроному? — крикнул ему Георгий Джишкариани.

Он все еще не мог простить Аслану его бегство с собрания учредителей артели. «Не успел войти в наш дом и уже распоряжается, как хозяин», — подумал Георгий.

По совету агронома Гегелия в «Заре Колхиды» год тому назад впервые применили новый способ возделывания кукурузы — рядовой сев. В долине собрали обильный урожай, но зато на холмах Чиоры кукуруза уродилась тощая, как никогда.

— Земле нужно верить, земле! — степенно ответил Аслан. — Почему в прошлом году кукуруза на Чиоре погибла?

— Значит, по-твоему, агроном ошибается? — запальчиво бросил Георгий.

— Не агроном ошибается, а ты… Не поверю я, чтобы Ладо Гегелия дал такой плохой совет.

— Да он сам целую неделю возился вместе с нами в долине!

— В долине, а не на холмах! Разве он вам говорил, чтобы вы так же сеяли и на склоне? Не говорил и никогда не скажет. Чем со мной спорить, милый человек, лучше бы не поленился сходить на Чиору летом, во время ливней. Между рядами, как по канавам, текли целые потоки и смывали землю. Корни у кукурузы совсем оголились, она изголодалась… Откуда было взяться урожаю?

Тарасий и Меки переглянулись. Аслан, конечно, был прав…

Вскоре за Асланом последовали и другие крестьяне из Гранатовой рощи. Весной 1929 года в артели «Заря Колхиды» насчитывалось уже восемьдесят пять семейств. Радости Тарасия не было границ. И, однако, именно это многолюдие едва не развалило первый колхоз Западной Грузии.

Пока в артели было объединено полтора десятка дворов, Тарасий легко справлялся с делами. Он знал наверняка, кому какое дело можно поручить, за кем нужно присматривать.

Теперь же на работу выходило по полтораста-двести человек. По полям без толку бродил Гигуца Уклеба, назначенный артельным счетоводом. Он записывал в тетрадку вышедших на работу крестьян. Учета проделанной работы не было. Каждый делал что хотел. В артели появились лодыри и лежебоки.

Люди отправлялись в поле со знаменем и с барабанным боем, чтобы работа шла веселее. Знамя обычно нес Дахундара. Прибыв на место, он прислонял его в тени дерева, сам же устраивался на травке и дремал или удил рыбу в реке.

— Вставай, ленивец! Принеси мне семян из амбара! Пройдись хоть для виду, разомнись, а то ведь ноги отнимутся! — сердился на лентяя Аслан Маргвеладзе.

— Что ж, ну и пусть отнимутся! Знамя нужно охранять, дяденька. Не могу я оставить его без присмотра, — спокойно отвечал тот.

Меки сделал Дахундаре нагоняй и пригрозил, что, если он будет впредь перечить и дерзить Аслану, знамя передадут кому-нибудь другому.

— Что-то очень он со мной сражается, твой Аслан, а сам такое себе позволил…

Дахундара не договорил и махнул рукой, словно умалчивая о чем-то неслыханном.

— Что он себе позволил?

— Привел человек в колхоз запряжку быков, а четыре аршина веревки пожалел, не захотел сдать…

— Что еще за веревка?

— Ну да, выпряг быков из ярма, снял с них веревку и унес домой. Я ему кричу вслед: «Эй, добрый человек, куда веревку несешь, надо же скотину привязать!» А он обернулся и отвечает: «Как же, чтоб тебе лопнуть на месте, — может, еще шнурок из исподних выдернуть и пожертвовать в артель?» Хи-хи-хи…

— Молчи, Даху!.. Как бы он не услышал!

Беспорядку не было конца. Стоило одному человеку объявить себя больным, как вслед за ним еще двое или трое хватались за животы и старались пристроиться отдохнуть в тени, благо они знали, что урожай в конце года будет распределяться поровну. Аслана Маргвеладзе это выводило из себя.

— Земля ведь не может ничего рассказать! Как узнать, кто хорошо работает, кто плохо? — горячился он, увидев брошенное кем-нибудь на полдороге дело. — Бог или природа создали людей непохожими друг на друга: и лица у них разные, и сила в руках не одинаковая, и совести у одного больше, у другого меньше. Почему же мы все должны одинаково цениться? Заведем-ка такое правило, чтобы лодырям неповадно было сидеть без дела и чтобы хорошего работника можно было отличить от плохого.

Тарасию понравилась его мысль. Решили ввести нормы выработки. Для того, чтобы установить эти нормы, выбрали трех человек. Но пока возились с этим делом, «Заря Колхиды» отстала с пахотой и с севом. В долине Сатуриа на участках крестьян-единоличников кукуруза уже высоко поднялась, кое-где приступили к прополке. А артельные поля еще не были полностью засеяны. Да и как могла артель управиться с севом ко времени? Зачастую десять человек часами дожидались одного запоздавшего, — бригада не ступила бы шагу со двора, пока не соберутся все. По улицам бегали запыхавшиеся посыльные, созывая людей. В беготне и в ожидании проходило полдня.

Таково было положение в «Заре Колхиды», когда в Земоцихе нежданно-негаданно приехал секретарь уездного комитета партии. С ним были гости из Тбилиси — секретарь укома возил их в Патрикетскую коммуну и на обратном пути заехал вместе с ними в артель.

В этот день в конторе дежурил Дахундара Турабелидзе. Он еще издали узнал голубой автомобиль секретаря укома и выбежал встречать гостей.

Бакурадзе вышел из машины, одернул на себе тугое кожаное пальто, поправил голенище сапога и спросил у Дахундары, где председатель.

— Ушел за реку, в поле, — ответил Дахундара, открывая перед гостем калитку. — Пожалуйте, я сейчас пошлю за ним человека.

— Погоди! — остановил его секретарь укома. — Нам как раз ехать в ту сторону. Ты только отправь с нами кого-нибудь показать ваши поля.

— Я сам поеду.

— Ладно. А пока, будь добр, дай нам напиться вашей хваленой ключевой воды.

— Сию минуту! — захлопотал Дахундара.

Он вынес из комнаты кувшин и побежал за водой. У источника он увидел Барнабу. Старик чистил своего вороного жеребца.

— Что этому здесь нужно? Зачем он приехал?

— Зачем?.. Ох и попадет же сегодня нашему Тарасию!

— В чем дело? Что случилось?

А то, что мне велено показать им артельные поля… А что я покажу, когда у нас еще сев не закончен?

Барнаба на минуту задумался.

— Иди сюда, поближе, я тебе кое-что скажу.

— Скорей, я спешу.

Барнаба положил скребницу на край колоды.

— Знаешь что?.. Покажи-ка им наши поля… участки крестьян-единоличников.

— Да что ты, Барнаба! Я хочу поглядеть, как Тарасия будут распекать. Оттого я и обрадовался приезду начальства.

— Постой! Так вот я тебе и говорю: покажи им наши поля, если хочешь, чтобы Тарасию была крышка.