Василий Кондрашов - Небо выбирает нас

Климачов почувствовал, как загораются щеки, наливаются жаром. Какой же он летчик! Ни разу за воздушный бой не оглянулся назад! А стоило хотя бы раз оглянуться — и хитрость замполита была бы разгадана.

И лейтенант подавленно опустил голову.

— При всех недостатках воздушный бой ты провел все же хорошо. Запомни, Климачов, одну из главных заповедей воздушного боя: ни на секунду нельзя терять из поля зрения самолет противника. Иначе будешь побежденным.

Климачов тоскливо посмотрел на Кортунова и ничего не сказал. Кортунов тоже молчал, затем переложил гермошлем из правой руки в левую и посмотрел на небо.

— На рыбалку завтра поедешь?

— Нет, не люблю рыбалку. Терпения не хватает.

— Шаль, — ответил Кортунов. Было непонятно, сожалеет ли он, что так нетерпелив Климачов в рыбацком деле, или просто из-за того, что не едет на рыбалку. — Жену вызвал?

— Сегодня телеграмму пошлю.

— Вот и хорошо. Вот и ладно. Ну что ж, иди отдыхай. — Замполит пожал руку Климачову и тотчас почувствовал, как все тело наливается усталостью…

Перед дверью своей квартиры он остановился, чтобы хоть немного успокоить неприятный зуд в ногах — ныли старые раны, полученные при аварии самолета. Кортунов хотел по привычке нагнуться и потереть натруженные икры, но, услышав шум шагов на лестничной клетке, стараясь не показывать усталости, вошел в квартиру. Возле открытого окна, выходившего на аэродром, стояла жена.

Нина Ивановна оглянулась, внимательно посмотрела в лицо мужа и укоряюще сказала:

— Ты снова много летал.

— Ну что ты, Нина! Больше положенного медицина не позволит.

— Тебе бы и поменьше можно, — глядя в осунувшееся лицо мужа, озабоченно проговорила Нина Ивановна. — Поберег бы себя, немолодой уж. Скоро на пенсию.

— Сынишка где?

— Где ж ему быть? На улице футбол гоняет. Я ему по контрольной сегодня двойку поставила, при всем классе ошибки его разобрали. Так ему, видишь, не понравилось, демонстрацию устроил! Поговорил бы ты с ним.

— Пусть играет. Не стоит отчитывать по этому поводу. Поставь еще одну двойку — и кончится демонстрация.

— Если заслужит.

— Разумеется.

— Иди на кухню, умойся. Я воды нагрела.

Освежившись, Николай Васильевич подошел к жене.

— Хотел сегодня на рыбалку сходить, да расхотелось.

— Обойдешься без рыбалки, этот выходной с семьей побудешь. То рыбалка, то мероприятия — совсем тебя дома не вижу! — добродушно заворчала Нина Ивановна.

— Будто ты на своей работе в школе обходишься без мероприятий.

— Не обхожусь, конечно. Но завтра — никуда.

— Никуда так никуда. — Николай Васильевич сел на диван и стал разбирать газеты. Он бегло просматривал страницы и, отыскав нужное, читал. Читал долго, низко склонившись над газетными колонками, лицо его то оживлялось, то хмурилось. В дверь постучали.

— Войдите.

Пришел Белогуров.

— Не помешал?

— О чем говоришь, Вадим. Проходи! — гостеприимно пригласила Нина Ивановна с доброй и печальной улыбкой. Белогуров знал: не всегда так печально улыбалась Нина Ивановна. Он прожил в дружбе с этой семьей много лет, Помнит и тот случай, когда Кортунов, спасая новый реактивный истребитель, рискуя жизнью, посадил его на хлебное поле. В тот день кто-то переусердствовал, пустил слух по гарнизону, будто Кортунов разбился. Кортунова, тяжело раненного, увезли в госпиталь, а за ним пришлось увезти и жену.

Белогуров повесил фуражку на вешалку и подсел к Кортунову.

— Читал? — указал Кортунов на небольшую корреспонденцию.

— По радио слышал. Что ж, нужно будет — поможем.

— Вадим, — прервала беседу друзей Нина Ивановна, выйдя из смежной комнаты, — посмотри, какую картину написал Николай. Не правда ли, она чем-то привлекает? — В ее глазах светилась гордость за мужа.

— А ничего, — искренне похвалил Белогуров, любуясь пейзажем с перелетными птицами. — Что-то есть от Левитана и Шишкина. Но есть и Кортунов. С натуры писал?

— По памяти. Ульяновщина моя…

— Мне кажется, эта картина у тебя самая лучшая. Душа в ней есть.

— Может быть, — задумчиво сказал Кортунов, — родина… Вот выгонят на пенсию — сад возле дома разведу, а в саду высокую вышку поставлю. Буду с ребятишками модели самолетов строить и с вышки той запускать. Буду в небо с той вышки глядеть на своих последышей: как они пути-дороги прокладывают.

Николай Васильевич говорил с таким наплывом грусти, с такой тоской, что у Белогурова защемило в груди. Он-то хорошо понимал, что значила авиация в жизни Кортунова.

Николай Васильевич помолчал немного и добавил:

— Смерти не боюсь так, как пенсии!

— Не все с нами уйдет, Николай, — стал успокаивать Белогуров. — Кое-что и останется. Многое останется.

— Если бы не так — зачем жить? — ответил Кортунов и неожиданно спросил: — Послушай, Вадим, за что ты так невзлюбил Климачова?

— Я никогда не любил бесперспективных летчиков. И теперь постараюсь доказать: место Климачова — на земле, в этом меня разубедить трудно. Ты часто говоришь — больше доверяй. А ты попробуй определи, кому и сколько этого доверия отмеривать!

Кортунов встал, прошелся по комнате — от двери к окну, от окна к двери — и остановился перед Белогуровым.

— На то мы и командиры, чтобы определять.

— С тобой нельзя не согласиться. Ну вот доверил я Климачову, а он ограничительные фонари на посадочной полосе разбил, самолет повредил.

— Самолет легче отремонтировать, Вадим, а вот случись кому-нибудь из нас неокрепший характер сломать — с таким ремонтом не каждому справиться. Поломка может стать и непоправимой.

— Ломается слабое, Николай, тебе об этом не мешало бы помнить. А Климачов — натура шаткая, не знаешь, чего и ожидать от него.

— Уж очень осторожный ты стал в последнее время, — заметил Кортунов. — И молодежь почему-то боится тебя. А нас прежде всего не бояться должны, а уважать.

— Верно говоришь — строгость к молодежи у меня особенная. Но чтобы осторожничал? — И Белогуров скептически покачал головой.

— Ты не надувай губы, как мальчик. Никто тебе, кроме друга, о коварном крене не подскажет.

Белогуров избегал взгляда Кортунова.

— Я уверен в одном — авиация обойдется без Климачова. Летает слабо. К тому же морально не очень-то… Майор Ушаков как-то ночью возвращался с аэродрома, увидел жену Калинкина, она из степи шла, а за ней на некотором расстоянии твой подопечный Климачов. Вот такие, товарищ замполит, факты. А ночка темная была, Калинкин в дежурном звене службу нес.

Кортунов помрачнел.

— Да и я встречал его в райцентре с женой Калинкина, — продолжал Белогуров. — И что-то они уж очень оживленные были! И не подумаешь, что мало знакомы. Как ты смотришь на это?

— Мало ли с кем мы любезны при встрече. Я буду стоять за него, пока у меня есть на это основания.