Василий Кондрашов - Небо выбирает нас

Наконец медленно поплелся в поселок, раздумывая: зайти в общежитие или отправиться домой? Со стороны клуба хрипел подпорченный радиорепродуктор. В остывшем небе кое-где проглянули звезды и слышалось карканье летящих на ночлег ворон. Надоедливый горький запах полыни растворился в пряном цветочном запахе трав. На притихшую безветренную степь медленно наплывала ночь.

Климачов повернул к общежитию. В комнате, где жил Можеров, горел свет. Сам он сидел за столом и колдовал со стамеской над деревянной фигуркой женщины. В ворохе стружек на столе потонули надфиль, кусочки наждачной бумаги и еще какой-то инструмент. Всему училищу было известно увлечение Можерова вырезанием из дерева. Фигурки животных и людей получались у него живые и немножко смешные.

— Когда закончишь? — спросил Климачов, с интересом разглядывая работу.

Можеров отставил фигурку на вытянутую руку, прищурившись посмотрел на нее и сказал:

— А все. Готово.

— Постой, постой, — заволновался Климачов. — Уж не Лена ли это?

Можеров удивленно посмотрел на Ивана, потом с некоторым недоумением на вырезанную фигурку женщины.

— И верно. Так я же… — невнятно начал Можеров, привставая и отряхиваясь от стружек. — Так я же не ее вырезал! По-моему, больше на твою Валентину похожа.

— Подари мне ее.

Можеров замялся, не глядя на Климачова, стал в одну кучу сметать стружку на столе, аккуратно собрал инструменты.

— Что у тебя с Калинкиной? Только и разговоров по городку…

— А ты слушаешь?

— Не слушаю, но все же…

— Так подаришь?

— Ты не ответил мне.

— Не на все вопросы можно ответить.

— Спасибо за доверие, — обиделся Можеров и отвернулся. — А фигурку забирай. Я и получше сделаю.

— Мне получше не надо. Пошел я.

— Он пошел, — усмехнулся Можеров. — А приходил зачем?

— А к тебе что, и заглянуть без дела нельзя?

— Ладно, на сегодня прощай. Очень уж ты колючий стал, так и напрашиваешься на ссору. Между прочим, о Калинкиной еще поговорим. Это я тебе твердо обещаю. До завтра!

— Пока!

Уже в темноте возвращался Климачов домой. Дверь квартиры оказалась незапертой. В пугающей тишине он нащупал выключатель, зажег свет. Комната была словно задавлена тишиной, показалась какой-то чужой, потерянной. На голубой скатерти сиротливо белел лист бумаги. С недобрым предчувствием взял его Климачов.

«Не ищи меня. Не волнуйся. Я уехала к родителям. Так будет легче тебе разобраться в своих чувствах, в себе самом.

Не читай, пожалуйста, допоздна перед полетами. Валя».

Уехала…

Иван поставил подарок Можерова на стол, лег на диван и закрыл глаза. Уехала, ничего не сказав и ни в чем не упрекнув.

За окнами ночь. Тихо. Слышно, как монотонно отсчитывает секунды будильник. Один… И Валя одна… В поезде. Она, наверное, слышит стук колес вагона, как он стук своего сердца — оно колотится в груди, словно противится тому, что должно было случиться. Уехала Валя.

Кто-то настойчиво постучал в дверь.

— Кого там несет?

Хмурясь от света, вошел Кортунов. На нем были старые спортивные брюки и выцветшая рубашка. Он мельком оглядел комнату, остановил взгляд на Климачове и с виноватой улыбкой сказал:

— Незваного гостя несет.

— Проходите, товарищ подполковник, — смутился Климачов. Он был удивлен и приятно обрадован неожиданным появлением. Такое уж сложилось мнение в полку — Кортунов никогда не приносил несчастья.

— А где ты видишь подполковника? — с шутливым удивлением спросил Кортунов и оглянулся. — Чинов не наблюдаю. — Он сел за стол и сразу же заметил Валину записку.

— Разрешишь прочитать?

— Да, конечно, — нерешительно ответил Климачов.

Перед тем как зайти к Климачову, Кортунов долго обдумывал, с чего начать трудный разговор. Но, к счастью, помогла лежавшая на столе записка.

— Хорошие слова она тебе написала. Беспокоится.

— Беспокоилась — не уехала бы, — хмуро ответил Климачов и отвернулся.

— Возвращаюсь сегодня с рыбалки. Вижу — идет твоя Валентина по дороге на станцию. С чемоданом. Одна. А ей одной, как сам знаешь, никак нельзя. Ну и развернулся, спросил, почему уезжает, так и не сказала. Уговаривал остаться — не послушала.

— Зачем вам все это, товарищ подполковник. До каждой беды, до каждой души не доберешься — сил не хватит. У вас тоже они не без предела.

— Не без предела, — тихо ответил Кортунов и задумался. Помолчал, посмотрел на дверь, потом на Климачова и сказал: — А не пройтись ли нам с тобой по нашему спящему городку? Это иногда помогает подумать кое о чем.

Ночь была тихая и мглистая. Звезды почти не просвечивали. В еще не остывшем воздухе переливались горячие волны вперемежку с холодными со стороны гор.

— Знаешь, что такое околесица? — спросил Кортунов.

— Знаю, конечно, — с недоумением ответил Климачов. — Это когда человек вокруг да около говорит. В общем, глупо и бессмысленно получается.

— Я вот со смыслом хотел тебе сказать, а потом махнул рукой.

— Скоро я без вас и шага не сделаю, — усмехнулся Климачов.

— Считаешь меня за поводыря?

— Получается…

— Что ж, пока не отрицаю. Пока я у тебя, ну, можно сказать, за ведущего. Но придет время, и ты сам станешь за ведущего. Надо, Климачов, найти в себе силы занять его место. И ты займешь его, не сомневаюсь.

— После воздушного боя с вами я поверил в это. А тут… полная потеря ориентировки на земле. Теперь вся надежда на небо. Оно меня поддержит.

— Как любит говорить капитан Калинкин, небо начинается с земли. Так вот, я о той самой околесице, — неожиданно вернулся к началу разговора Кортунов. — Сплетни по всему городку, а ты знай своим курсом. Не забывай, по камышам не один ты ходишь…

— А вы верите! — Иван рывком повернулся к замполиту, и тот вынужден был остановиться.

— Нет. Но все же пришел сегодня спросить у тебя: у вас что, любовь?

— А если отвечу — да?

— Ну что ж, любовь — великое дело, если она есть. А у тебя не любовь, а так себе, увлечение, иначе не стал бы прятаться по камышам. А расхлебывать эти дела не одному тебе.

— А еще-то кому?

— Командиру твоему, Калинкину, — негромко продолжал Кортунов. — Жене твоей. Не буду перечислять — сам понимаешь. И главное: дело, которому мы служим, ощутимо страдает. Звено в авиации — солидная боевая единица. Но у меня нет уверенности, когда я думаю о звене Калинкина. Может, тебя перевести к другому командиру?

— Инородное тело удаляется, — вспыхнул Климачов и невольно ускорил шаг, стараясь заглянуть в лицо Кортунову.

— Боюсь, как бы оно действительно не стало инородным.

— Повремените немного, — после некоторого раздумья ответил Иван. — Когда я почувствую, что мешаю, сам подойду к вам.

— Надеюсь — не подойдешь.

— Вы многого не знаете, товарищ подполковник.