Василий Кондрашов - Небо выбирает нас

Пора было выпускать шасси. Иван еще раз оглядел приборы, прислушался к работе двигателя и перевел кран выпуска шасси со среднего, нейтрального положения вниз. Скорость истребителя, и без того невысокая, резко упала, что служило верным признаком выпуска шасси. Климачов нажал на кнопку передатчика, чтобы запросить разрешение на посадку.

После прошедших трудных полетов Климачову дали два дня для отдыха. Проснулся, когда небо на востоке начало наливаться малиновым соком. Голова отяжелела, в ушах позванивает, как после марафонского бега. Всю ночь провалялся в постели. Засыпал, но тут же виделась черная, стремительно набегающая на самолет земля. Широкие привязные ремни, казалось, впились в плечи, сдирая кожу, когда самолет нижней частью обшивки вспарывал грунт посадочной полосы. А потом становилось темно и жутко. Он просыпался, несколько минут лежал с открытыми глазами, вслушиваясь в суматошный ритм сердца.

Взглянув в окно, Климачов подумал, что ему, пожалуй, уже не уснуть. Глазами отыскал деревянную фигурку женщины на столе.

От громкого стука в окно зазвенело стекло. Климачов неохотно поднялся и заметил в утреннем свете посыльного с повязкой на руке.

«В такую рань? Что могло случиться?»

— Вам телеграмма, товарищ лейтенант, — не скрывая радости, сообщил посыльный.

Климачов открыл форточку и протянул руку за свернутым вдвое листком бумаги. Поспешно развернул:

«Поздравляю с дочерью. Мама».

Иван поспешно оделся и вышел на улицу. Первые лучи солнца косо расчертили горизонт. Он присел на скамью возле дома и окинул взглядом безлюдную улицу. Нет никого. И неудивительно — рано. Автобус что-то около восьми отходит. А зачем ему в райцентр? Вот если бы к Вале?

Странно, что он только сегодня подумал об этом. Как же раньше не догадался! Надо съездить и поговорить с ней, поговорить так, чтобы вернулась…

Командир полка отпустил его всего на два дня, так как в скором времени ожидались учения.

Собрался Климачов быстро, переоделся в парадную форму, сунул отпускной билет и деньги с документами во внутренний карман тужурки, положил необходимое в маленький дорожный чемодан и побежал искать попутную машину до станции, чтобы добраться железной дорогой до города, а там на самолет. С попутной не повезло. Шоссейка, будто нарочно, опустела, ни одной машины не видно. Возможно, Виктор успел отремонтировать свой мотоцикл?

Климачов встретил Можерова около общежития. Тот уже завел мотоцикл и собирался куда-то ехать.

— Позарез на вокзал нужно! — попросил Климачов.

— Не могу! — к удивлению Климачова, отказал Виктор.

— Почему?

— Калинкин ждет меня. На рыбалку подбросить километров за сорок.

Климачов, обиженный, повернулся, чтобы уйти.

— Да ты погоди. Зачем тебе на вокзал? — остановил его Можеров.

Иван показал телеграмму.

— С этого бы и начинал! — Можеров уселся на мотоцикл. — В город махнем! Прямо через горы. Идет?

— Спрашиваешь…

— Часа через два будем в аэропорту.

Дорога вкруговую опоясала гору и поползла на подъем. Из-под заднего колеса летели песок и комочки глины. Мотор перегрелся, чихал и работал с перебоями.

— Тяни! Тяни! — кричал Климачов, подталкивая мотоцикл. — Помогай ногами!

По сыпучей малоезженой дороге кое-как выбрались на перевал. После него стало легче.

В аэропорт Иван приехал, потеряв надежду достать билет на самолет, но Можеров уговорил кассиршу, и та на свой страх и риск выдала броню.

Едва после посадки подкатили трап к самолету, Климачов проскочил мимо стюардессы и устремился к стоянке такси.

— В роддом!

Шофер молча тронул машину.

От встречи с городом, где отшумели торопливые курсантские годы, затомилось в груди. Улицы и дома — все знакомо. Вон тот, с трещиной под балконом — загс. Как они с Валей тогда стояли перед дверями, не решаясь войти! Казалось, на них смотрит весь город. Друзья цветов принесли — весь базар обобрали! Регистрировались последними, уже под вечер. Домой возвращались на училищном автобусе, который, казалось, раскачало от песен.

— Товарищ лейтенант! Приехали, — сказал шофер, остановившись возле роддома. — Вы не спите?

— Спасибо, — сказал Климачов. — Подождите меня, пожалуйста. — Сунув хрустящую бумажку шоферу, Иван зашел в подъезд.

— Вы куда? Куда? — остановила его пожилая женщина.

— Жена у меня здесь, — ответил Климачов.

— Э-э, милый, — пропела женщина, — знамо, что жена. Но не положено. — Она легонько подтолкнула Ивана в спину к выходу. — Читайте в списках. Кто там и чего там, все, милый, в списках.

— Увидеть бы ее. Хоть на минутку.

— Подойди к окнам со двора. Попроси, и вызовут, в окошко-то увидишь.

Климачов вырвал из блокнота лист бумаги и написал:

«Я жду тебя. Очень!»

Здание больницы невысокое, но громоздкое и длинное, с пристройками. Большинство окон на втором этаже раскрыто, из них выглядывают женщины, выискивая глазами знакомых, родных или просто так, ради любопытства. Он попросил вызвать Климачову Валентину.

— А вы кто ей будете? — полюбопытствовали из окна.

— Родственник… Не говорите, пожалуйста, что офицер вызывает, — попросил Климачов. — Сюрприз! — А сам подумал: «Не выйдет еще». Женщина понимающе улыбнулась и скрылась в оконном проеме. Ее долго не было. Климачов нервно поглядывал на часы, хотел уже с кем-нибудь еще раз передать просьбу, но в этот момент в окошке показалась Валя. Несколько секунд она смотрела на Ивана холодно и отрешенно. Узнав, вздрогнула, словно проснулась от плохого сна, отступила от подоконника. Так она и стояла боком, не отрывая глаз от Климачова. Губы ее шевелились. Она что-то говорила, но настолько тихо, что разобрать было невозможно. Иван подошел ближе и с тревогой смотрел на ее похудевшее и будто бы немного испуганное лицо.

— Валя! Валя! Почему ты молчишь? Не плачь! Только не уходи…

— Я ждала тебя, — одними губами ответила Валя.

Авиационный полк, собранный на аэродроме по сигналу «Сбор» приступал к многодневным учениям во взаимодействии с наземными войсками. Первые вылеты планировались на одиннадцать часов дня. Летчики толпились возле полковых врачей, торопились пройти предполетный медицинский осмотр. Некоторые не без причины побаивались его: неожиданно для всех тревожный вой сирены был услышан в выходной день. А выходной есть выходной.

— Товарищ майор, — умолял командир первой эскадрильи Ушаков. — Прошу вас, разрешите вылет!

Глядя на его растерянное лицо, майор Иванитский в который уже раз настойчиво повторял:

— Не могу. Ну не могу! У вас насморк!

— У меня не насморк, а эскадрилья! — продолжал наступать и уговаривать Ушаков.

— А я отвечаю за здоровье каждого летчика и его жизнь, в конце концов. И не мешайте мне работать. Следующий!