Василий Кондрашов - Небо выбирает нас

— Скажешь — узнаю.

— Мы с Калинкиной из одной деревни. Она невеста моя. Бывшая…

— Так… А с женой когда познакомился?

— Перед окончанием училища. Когда мне написали, что Лена замуж вышла.

— И кто же из вас виноват?

— Кажется… оба.

— Да-а, — задумчиво протянул Кортунов и больше ничего не сказал. Они остановились у дома, ничем не отличавшегося от других сборных домов в городке, разве лишь за невысокой изгородью было побольше зелени да стоял почти игрушечный столик для игры в шахматы.

— До свидания, товарищ подполковник!

— Свиданий у нас с тобой еще много будет. И на земле, и в воздухе.

Красное солнце затопило своим светом степь, городок и аэродром, где, слившись с тишиной и покоем, дремали серебристые самолеты, наполовину зачехленные брезентом.

После утреннего построения Белогуров попросил Калинкина зайти в штаб.

— Садитесь, — подполковник посмотрел на часы. — У нас еще минут двадцать до предварительной подготовки к полетам. Да вы садитесь! Хотел посоветоваться с вами, — словно смущенный чем-то, он отвернулся от Калинкина и замолчал. — Завтра к нам прилетает командующий. Для инспекции. Первую эскадрилью, вашу, значит, будет оценивать на полигоне по бомбометанию по наземным целям. Будет жаль, если кто-то подведет нас. Я думаю о вашем ведомом Климачове… и хочу посоветовать вам в день инспекции, ну, скажем, послать его помощником руководителя полетов. Я не приказываю. Советую.

После этого разговора Калинкин разыскал Климачова возле учебного корпуса, в группе молодых офицеров, отозвал в сторону, для чего-то достал из кармана авторучку и отрывисто заговорил:

— Завтра командующий прилетает. Инспекционная проверка. Один полет тебе. Всего один. На стрельбу и бомбометание одновременно. — Не выдержал, отошел, что-то в горле запершило, и подумал, что следующего слова сказать не сможет. А осталось сказать лишь одно — готовься.

Климачову было понятно душевное состояние командира. Но все переживания должны остаться на земле. Нужно готовиться к полету.

Вечером он изменил своей постоянной привычке — почитать перед сном, лег и сразу погасил свет. Но сон, как нарочно, не приходил. А ночью разгулялась гроза. Почти не затихая, гремел гром, рвался с сухим треском где-то рядом с крышей. Белый ослепляющий свет, как от сотни электросварок, судорожно пульсировал по комнате, печатая на стене тени от телеграфного столба и метущихся деревьев.

Утро после грозы было по-весеннему свежим и ярким. Пропыленное в знойные дни выгоревшее небо играло обновленной голубизной. Влажная теплая земля упруго проминалась под ногами. На аэродром Климачов не спешил, смотрел со стороны, как усаживаются летчики в машины, на которых отправляются на полигон. Поедут все, кроме первой эскадрильи. У первой эскадрильи с бомбометанием ладилось больше, чем у других, и все же до отличных оценок было еще далеко. Возможно, потому и прилетел командующий ВВС округа и приказал свободным от полетов летчикам выехать на полигон и посмотреть с земли за маневрами своих более удачливых товарищей.

Дорога свернула на КП полигона, но машины вынуждены были следовать по целине, объезжая многочисленные воронки от бомб.

В машине засмеялись.

— Весь полигон перепахали, а целевой круг от столетней травки не можем избавить. Посмеемся, а?..

— Внимание! — раздался из репродуктора голос руководителя полетов, — На подходе самолет Кортунова!

Все повернули головы вправо от КП, откуда должен был появиться самолет, и стали ждать. И все же он появился неожиданно, на предельно малой высоте, мелькнул тенью на фоне гор и, словно оттолкнувшись от земли, стремительно пошел на мертвую петлю, унося в зенит оглушительный грохот реактивного двигателя.

— Точный подход над целью… Своевременное начало петли, — комментировал полет командир второй эскадрильи. — Сейчас будут сброшены бомбы…

Кортунов в расчетной точке петли должен был нажать на кнопку сброса бомб и на малой высоте уйти на аэродром. Это был один из сложнейших маневров нанесения удара истребителем-бомбардировщиком по цели противника.

Самолет Кортунова серебристой молнией метнулся вниз, вышел из пикирования возле самой земли и скрылся из виду. Молодые летчики с некоторым удивлением смотрели на синий горизонт, поглотивший самолет замполита.

— Неужели и мы так сможем?

Через несколько секунд раздались взрывы бомб Кортунова. Мощные выбросы земли взметнулись почти у границы целевого круга, и дождь из камней и комьев посыпался на обожженную пламенем траву.

— Вот это пропахал! — воскликнул кто-то из молодых летчиков.

— Маневр на все сто!

— Бомбометание выполнено отлично, — послышалось из репродуктора. — На цель заходит капитан Калинкин.

Юркий истребитель летчики заметили, когда уже тот, подобравшись к цели на малой высоте, метнул огненные трассы к наземным целям. На меловых мишенях вскипели, как от горсти камней, брошенных в воду, частые фонтанчики от снарядных разрывов.

— По ще-е-ля-ам! — с наигранным ужасом прокричал кто-то из летчиков и схватился за голову. — На цель заходит Климачов!..

Климачов включил тумблеры запуска двигателя, и через минуту «движок» уже ворчал громовым басом. Вырулив на взлетную полосу, Иван стал ждать разрешения КП на взлет.

— Восемь шестнадцатый! Вам цель четыре на полигоне. Вариант штурмовки — второй. Взлетайте!

— Вас понял! — ответил Климачов и подумал: «Значит, буду атаковать цель с мертвой петли. Только бы не сдали нервы!»

Под истребителем с огромной скоростью проносилась близкая земля. Невысокие горушки с извилистыми ущельями сливались в одну грязно-серую массу с зеленоватым оттенком. Но и по этой почти неразборчивой картине земли Климачов был обязан постоянно вести ориентировку, чтобы вовремя выйти на цель и точно поразить ее. Он испытывал небольшое волнение оттого, что впервые в своей летной жизни получил задание, находясь уже в кабине истребителя. И выполнить такое задание непросто, времени на подготовку практически нет. Надо действовать, как учили, здесь никто не подскажет.

Стремительно промелькнуло зеленое пятно рощицы. Знакомое место! Значит, истребитель летит точно по курсу. Через несколько секунд должно открыться широкое глинистое плато.

Иван вовремя заметил белый круг на полигоне и, потянув ручку управления на себя, взмыл над целью. И когда самолет вошел в пикирование, обрушился на нее снарядами из всех пушек, а затем нажал на кнопку сброса бомб.

Уже на развороте, при выходе из боевого курса, Климачов оглянулся и с радостью увидел, что едва ли не весь крест разметало взрывами. Но ни похвал, ни замечаний с КП полигона он не услышал и взял курс на аэродром.