Александр Апасов - Разгуляй

— Слушай, ведь если То́лстый захочет, он все может сделать. А ты давно была в Москве?

— В конце июля.

— До Наташкиного дня рожденья?

— Я уехала накануне.

— Танечка, здесь начинается какая-то мистика! Столько времени идти след в след…

Все получалось до того странно, до того удивительно, что я просто не знал, как реагировать на все эти неожиданные совпадения. Будто и в самом деле весь мир вместился в спичечный коробок.

— Они меня оставляли, но я очень спешила.

— А мы целый день дурачились на земляничной поляне. Ты знаешь, где земляничная поляна?

— За железнодорожной веткой, что ли? Эта?

— Ну да. Представляешь, мы организовали фирменные зеленоградские шашлычки. Знаешь, когда их над углями поливают красным вином…

— Еще бы! Кому ты рассказываешь?

— А потом я собрал из ребятишек пиратскую команду, и мы флибустьерствовали над То́лстым. А потом пошел дождь, мы вымокли до нитки, растеряли весь инвентарь…

— Постой, постой! Так это про тебя писала Ритка? Конечно же — бородатый Флинт!.. Ну точно, мир — коробочка! Только бы вырваться отсюда.

— Нужно добиваться… А что муж?

— Я уже год не живу с ним.

— Ну и правильно! Тогда тем более нужно в Москву.

Таня вздохнула, подняла голову и вдруг — радостно:

— Ой, дождь! Ленечка, дождь! Как по заказу.

— А плащ-то мы забыли в «колонии».

Начал накрапывать дождь. Мы остановились на мосту Патона, подошли к парапету и, облокотись, взглянули вниз. В легкой дождевой зыби Днепра мерно и лениво, словно нехотя, перекатывались отсветы фонарей. Я бросил окурок, и он, вертясь и сверкая огоньком, плавно закружился над водой. Где-то вдали прогремел гром. Я положил руку на плечо Тани.

— Такое впечатление, будто мы знакомы целую вечность, — задумчиво сказала она.

— А мы и так знаем друг друга чуть ли не от рождения. Даже странно, как это мы до сих пор не встретились… Кстати, ты помнишь, что я сказал тебе в тот первый вечер?

— Что?

— «У меня да и у вас в запасе вечность»… Слушай, а ты бываешь в Москве?

— Бываю. У меня там родители у Красных ворот.

— Что?! Нет, нет, нет — это уже великие знаки! От этих совпадений я сейчас брошусь в Днепр и не доберусь до своего благословенного Разгуляйчика…

— Что!!! Ты живешь на Разгуляе? А я не поняла, почему Мила упомянула Разгуляй.

— В том-то и дело! И Милка жила в Токмаковом, и Митька — тоже рядом, на Ново-Басманной улице. Это ведь Лизка умыкнула его в Зеленоград.

— Я с ней на одном курсе училась. И диплом мы защищали вместе, и в Зеленограде в одной мастерской работали.

— В Зеленоград-то она перекочевала не только из любви к современной архитектуре. Ей нужно было изолировать Митьку от одной мифической дивы…

— В смысле?

— А в смысле — от Милкиной младшей сестры Ляли, которая училась в МИФИ… А ее, представляешь, взяли да и распределили в Зеленоград.

— Это уж действительно мистика какая-то…

— Мистика не мистика, а вот только стал помаленьку расползаться наш Разгуляйчик… Я не говорю уж о роскошных девочках, которых расхитили братские республики, — походя бросил я комплимент. — Но даже распался наш мушкетерский триумвират.

— Какой триумвират?

— Да был такой: Митька, я и еще один наш друг закадычный, Петька. Когда объединяли мужские и женские школы, меня и Петьку перевели в ту, где училась Милка, а Митька остался в старой. Тут наметилась первая трещина. А потом Митька и совсем уехал, и Петькина семья получила новую квартиру. Но с ним, правда, мы еще раньше разошлись…

— Тоже какая-нибудь мистика? — спросила вдруг Таня с каким-то, как мне показалось, таинственным намеком.

— Да, что-то вроде этого, — пристально взглянув на нее, ответил я и тут же решил закруглить эту тему: — Ну и пусть! Да здравствует мистика! Да здравствует Киев, да здравствует этот гениальный мост, на котором я сейчас погибну от счастья!.. — Я вдруг замолчал, заметив, как помрачнело лицо Тани.

— Броситься в Днепр… А у меня и в самом деле бывали такие минуты, когда впору хоть с моста вниз головой.

— Танечка, милая, не надо. Все будет отлично, ты вернешься в Москву. При всех обстоятельствах вернешься. Да и как же я буду без тебя? «Я не могу без тебя жить». Запомни.

— Леня, не надо об этом. Сегодня нам хорошо — и ладно… Но в Москву я вернусь.

И тут хлынул проливной дождь. Мы бежали по мосту и громко смеялись, потому что дождь пошел действительно как по заказу. Потом мы сошли на перевитую трамвайными путями набережную и медленно брели, не замечая ни ливня, ни грома, ни молниевых вспышек; нам не хотелось ни прятаться под деревья, ни укрываться под карнизами домов. Платье на Тане вымокло и еще четче обрисовывало ее гибкий стан, а золотые, прилипшие ко лбу кудряшки серебрились в капельках дождя. Она разулась и шла по лужам босиком.

— Увидела бы благопристойнейшая семья Щербак такую безграничную легкомысленность, — засмеялась Таня.

— Им, видимо, нужно чаще принимать холодный душ, хотя бы вот такой, — я подбежал к дереву, у которого стояла Таня, и затряс его: вода потоком сорвалась с листвы.

— Караул! Тону! — звонко закричала Таня и сама затрясла дерево.

Мы шли по улицам, резвясь и шаля как малые дети, отрясая задержавшийся в листве дождь.

— Ха-ха! Завтра мне придется предстать в штабе Декады в облегченной спортивной форме, а свои влажные ризы сушить под солнцем днепровских скал, если таковые имеются.

— Что ты! Мы сейчас пойдем ко мне и приведем в порядок твои влажные ризы.

— Куда? К Щербакам?

— К каким Щербакам? Я снимаю комнату. Сейчас придем, просушимся, а с утречка я отглажу твои ризы. Ты ведь сегодня уже второй раз принимаешь душ.

— Я готов хоть десять раз на дню мокнуть под дождем, лишь бы попасть в ваше царство, милостивая государыня!

— Какое там царство. Я — рабыня, завлеченная сюда лестью и обманом, — нараспев проговорила Таня, изображая полонянку.

— Я говорю о другом царстве. Вы путаете тональность, милостивая государыня. Вас надо немного освежить — примите душ, — я затряс дерево. — Теперь вы, наверное, поймете, что

— Ленька, а откуда ты узнал, что я люблю стихи? — перебила меня Таня.

— Прочел в твоих глазах…

Тихо, чтобы не разбудить соседей, прошли мы в комнату.

— Тебе к которому часу на работу? — спросил я.

— Вообще к полдесятому, но завтра у меня творческий день. А ты завтра, вернее, сегодня в каком режиме?

— Я свободен, как и вся пресса, — не задумываясь бросил я, но Таня, видимо, поняла это по-своему.

— Леня, скажи, а для тебя наша встреча, наверное, очередное приключение? — вдруг неожиданно спросила она и, чуть помедлив, добавила: — На многолюдье…