Александр Апасов - Разгуляй

— Вот тебе и раз, вот и договорились! После всего, что выяснилось, вдруг неожиданное… заключение о приключении, — обиженно пробурчал я и насупился.

— Нет, Ленечка, ты меня не так понял. Сейчас совсем другое. А сначала там, на Крещатике, три дня назад?

— Никаких трех дней не было и в природе не существует. Мы встретились — и это главное. И все… — бурчал я, в общем-то понимая, что Таня говорит правду. И от этой разящей откровенности так тревожно стало на душе. — Танечка, ну неужели ты ничего не понимаешь? Неужели тебе нужно объяснять? — уже в другом тоне, ласково сказал я.

— Я так… Извини. Не обращай внимания, — сбиваясь, проговорила Таня.

Я взял ее за плечи и хотел поцеловать.

— Ой, мокро, холодно! — вскрикнула она и засмеялась. — Раздевайся и сушись. И я пойду переоденусь.

Таня вышла, а я стал развешивать по стульям свои влажные ризы. Оставшись в «спортивной форме», я вдруг смутился, почувствовав себя как бы не в своей тарелке. Кроме того, было зябко, и я начал зарядку, чтобы разогреть кровь. В приседаниях застала меня Таня. Она вошла в комнату по-домашнему, в халатике, собрав волосы в огромный золотой пучок.

— Привет покорителям горных вершин! — засмеялась она.

— Весьма незадачливое положение, — стушевавшись, ответил я и сел на кушетку.

— Ничего страшного. Считай, что ты полуобнаженная натура в мастерской художника, — пошутила Таня.

— А я решил, что нахожусь в запаснике, — поддержал я шутку и кивнул на прислоненные одна к другой грунтовки на подрамниках и несколько уже прописанных холстов, стоявших вдоль стены на полу. Четыре пейзажные акварели были приколоты кнопками над столом.

— Раньше я много писала, но после замужества пришлось переключиться на аккордные подработки. Так что теперь наверстываю упущенное… А вот посмотри — деревянные божки, — Таня указала на расставленные на буфете скульптурки. — Это я собирала летом по деревням. А вот керамика…

Она открыла дверцу буфета — я так и прыснул от смеха. Весь верхний этаж этого добротного хранителя домашнего уюта был безжалостно завален разными экзотическими штучками — осколками амфор, керамическими орнаментами, гуцульскими поделками… И тут же — флаконы с разбавителями, метлой торчащие из стакана кисти и прочий художественный инвентарь.

— Чего ты смеешься? — удивилась Таня.

— Я смотрю и радуюсь, как лихо ты расправилась с этим многоуважаемым шкафом.

— Ничего, пусть привыкает к новым порядкам. Кастрюли опротивели мне еще у Щербаков, поэтому я отправила их на вечное поселение в кухню. А у себя оставила только единомышленников… Здесь у меня — художества, а внизу — книги, — Таня открыла нижнюю дверцу буфета, внутренность которого была до отказа забита книгами.

— Танечка, ты гениальный ребенок! — только и смог выговорить я.

— Да, я слушаю......

— Нет, просто вздремнул маленько......

— А вчера был на «Варшавской мелодии»......

— Никак не мог. Честно! На следующий спектакль обязательно пойдем......

— Да, с Таней......

— А днем — смутная ситуация, двоился......

— Вам понравилась, а я на седьмом небе......

— А там тоже интересный случай...... Правда......

— «Надеюсь, верую: вовеки не придет ко мне позорное благоразумье»......

— Милая Милочка, не тебе объяснять, что это как раз и есть моя ахиллесова пятка......

— Вот именно — «и так всю жизнь»......

— Как раз наоборот. Тут-то и начинаются танталовы муки, когда все вроде и рядом, а не ухватишься. Это и есть круг......

— Ты во всем виновата. С твоей легкой руки все началось......

— Слушай, а приходи сегодня ко мне......

— Ну что ж, приходи с Адой......

— Да, Танечка придет......

— Нет, «интересного случая» не будет......

— Ладно тебе! Нечего издеваться над бедным Ланским......

— Хорошо, я позвоню тебе на работу......

Я положил трубку, и так муторно стало на душе. Мила сказала правду: я действительно чувствовал себя неприкаянным. Хотелось высказаться, разобраться, почему же так все получается…

Но кому высказаться? Кто поможет разобраться в том, что касается сугубо лично тебя самого? Друзья? Товарищи? Близкие?.. Но ведь даже самый близкий и доброжелательный человек не скажет о тебе больше, чем ты сам знаешь о себе. Конечно, со стороны лучше видится. Но, к сожалению, только в и д и т с я, потому что не всякая очевидность есть истина. Пуд соли, говорят, нужно съесть, чтобы узнать человека. Но мне ни с кем так круто не удалось просолониться. Кто-то знает меня больше, кто-то меньше, кто-то глубже, кто-то поверхностней. И нет никого, кому я смог бы вывернуть наизнанку душу, — да и ни перед кем не стал бы я ее выворачивать.

И Мила это прекрасно понимает. Она знает меня больше, чем другие. Но даже перед Милой я не стал бы не то что исповедоваться, но приоткрывать хотя бы самую маленькую щель в свои душевные тревоги. Мила, как никто другой, понимает, что вся моя лихость и бравада — это защитная оболочка, броня вокруг очень и очень ранимого места. И, зная это, она никогда не пытается разбередить мою боль.

Ну а друзья, товарищи? Тот, кто знает меня получше, ведет себя так же, как Мила. А для других я — преуспевающий повеса, который шумит, фрондирует, спорит — и которому везет с женщинами. Вот и получается так называемая очевидность. Но я-то знаю истинную цену своей бравады и своего везенья. Благо, выручает вечная спешка да постоянные разъезды.

Точно сказано, что на колесах легче живется, — некогда расслабляться и рефлексировать. Но не на этих ли колесах катится под откос моя неприкаянная жизнь?.. Тут, в Киеве, — другое дело, тут — лафа, каникулы. Потому, наверное, и раскрутился на всю катушку. И сразу захандрил. А может, это не хандра? Может, как раз все наоборот? Чего ныть? Я встретил Таню, и мне хорошо с ней и славно, и наши отношения еще ничем не омрачены. Нет, омрачены другой встречей. И здесь необходимо как можно скорее расставить все на свои места. А что, собственно, расставлять? Зоя — приятная, умненькая девочка и так хорошо чувствует искусство, и потому с ней уютно и спокойно… Вот именно что спокойно — вот потому и надо расставить все на свои места, чтобы не вводить в заблуждение ни ее, ни себя… Ну хорошо — допустим, все расставлено на свои места. И что тогда? Допустим, остается Таня. А дальше что? Что это — конец неприкаянности?.. Чушь! Откуда ты взял все это? Встретил женщину, увлекся, может быть даже полюбил. И что же, все неурядицы уже позади? Да разве впервой мне все это? Ведь именно из таких ситуаций и складывается моя неприкаянность… Нет, что-то здесь не так. А как?