Арсений Ларионов - Лидина гарь

— Что, он из гроба не выпадал?

— Выпадал, да Тимохи там и рядом не было, ляд он эдакий.

— Чудеса какие-то, не боги, а люди. Возможно ли?!

— Чудесами, Юрья, люди только и живут, в них — сердцу отрада и утешение.

— И когда же это случится, что земляне встретятся с другими людьми в космосе?

— То мне неведомо, то с годами ты узнаешь, может, я и не доживу… Собирайся, запрягай лошадь, п-пэ-поближе к воде надо, — и сама стала спешно собирать свой кожаный мешок.

Меня она настолько потрясла и озадачила своим необычным разговором, что я никак не мог разумом принять сказанное и согласиться с нею. Ведь книг она не читает, да и о таком пишут только в научно-фантастических, а она обо всем говорит как о реальном, скоро исполнимом… Вот загадка так загадка. Ну и Марфа-пыка, истая косоплетка. А если нет, если на Луне или на Марсе нас ждут люди?! У меня аж дух захватило только от мысли, что это может быть в мире. И будут реальные люди, с реальными именами, и все это произойдет на моей жизни. На память пришел Жюль Верн. Ну, не могла же Марфа читать его книги и присочинить свое. Вряд ли. Кто-нибудь ей рассказал?! Я терялся в догадках и решил оставить все свои сомнения до встречи с Селивёрстом Павловичем.

Она наломала еловых веток, уложила их на дроги, подобрала остатки сена, раскидала его поверх и закинула свой мешок на дроги. Проверила, хорошо ли я сделал запряжку, взяла мерина под уздцы и повела его, обходя поваленные деревья. Я шел сзади, за дрогами. Свернув с дороги в том месте, где прежде был мост, она направилась вниз по течению, в сторону брода. По берегам Нобы лежали, как спички разбросанные в беспорядке, огромные сосны и березы. Побоище это выглядело ужасно, такого я никогда не видал.

Мы прошли мимо брода.

— До чего вода шалая… — вздохнула она, задержавшись на минутку уже за бродом. — Идет гляди как высоко. Лучше на п-пе-перекате, там дно п-по-потверже, каменистей.

— А где перекат?

— Версты две ниже…

— Так не проедем?!

— П-пэ-пойдем п-по п-по-пожне, — с трудом выговорила она. Я заметил, что Марфа избегает таких трудных для нее слов и потому чаще говорит неторопливо, чтобы подобрать замену и мысль, по возможности, выразить гладко.

По пожне идти было, конечно, легче, меньше завалов, обходили только кустарники и глубокие ложбины, залитые водой. А так по мягкой молодой траве босые ноги несли сами, только промок сразу же выше колен. Когда мы добрались до переката, она попросила меня распрячь мерина и спустилась к реке. Попыталась забрести, но сразу же ухнула в воду по пояс. Выругалась громко, незлобиво и стала спускаться вниз по воде, пока не выбрела на перекат, где поток был чуть выше колен.

— Сбрось седло и хомут, веди мерина сюда…

Крикнула она мне, а сама попыталась пойти к середине реки, но глубина опять оказалась большой. Я сел верхом и спустился с мерином на перекат.

— Возьми чуть ниже меня и езжай осторожно…

Мерин спокойно вошел в воду, обнюхал ее, попил неторопливо и долго. Марфа тем временем выскочила из воды и бойко прыгала на берегу, видно, крепко подзастыла, вода еще была холодная.

— Направляй его п-пэ-пэ-прямо, — кричала она мне вслед.

Но метров через пять я почувствовал, что мерин потерял дно, и хотел повернуть его назад. Однако Марфа, поняв мои намерения, снова закричала:

— Вперед, крепче держись!..

Мерин поплыл, а я, закусив конец узды, крепко вцепился свободными руками ему в гриву, зная, что лошадь в воде может и взбрыкнуть. И Орлик, и Пальма это проделывали в таких обстоятельствах не однажды. Но мерин плыл ровно и встал на ноги почти у самого берега.

— Слезай и отправь его обратно, — крикнула Марфа через реку.

— Да он один не пойдет, глубоко, он почти все время плыл.

— Слезай, я тебе сказала, ляд эдакий. — Она явно сердилась. — Узду сними.

Я выскочил на берег, снял узду и попытался повернуть мерина обратно, но он упирался и в воду не шел.

— Голову его направь ко мне, зайди с ним в воду.

Я терпеливо выполнял все ее наставления, понимая, что без опыта в таких условиях не переправишься. Но мерин в воду не пошел. По-прежнему стоял как вкопанный, и сколько я его ни тянул за челку, он не двигался.

— Отойди от него, оставь его так.

Я повернулся к ней, отпустив мерина, а она потирала ладонями, словно намеревалась что-то раскатать, и в тоже время пыталась поймать взгляд мерина. Все длилось какие-то секунды, так что я даже не успел поначалу понять, что происходит. Мерин вдруг сам вошел в воду и сразу же, оттолкнувшись от твердого дна, поплыл. Поднялся на берег, прямо к Марфе, лизнув ей руки. Она погладила его, и он пошел рядом с ней к дрогам.

«Вот так чудеса, — опять удивился я. — Конечно, она косоплетка, не зря говорят, что перед ней и Орлик смирнее мерина. А теперь я и сам видел, в холодную воду без седока, без принуждения мерин никогда бы не пошел… Она и там, в бурю, у елей его заколдовала, стоял, будто в стойле на конюшне. Вот так чудеса…» Я поднялся на самый верх берегового кряжа, стащил штаны и стал их отжимать, наблюдая, как Марфа готовилась к переправе. Сначала мне показалось, что она будет переправляться с дрогами, с мерином в упряжке, что было бы, конечно, рискованно. Течение быстрое, и дроги на плаву могли перевернуться, так легко загубить и лошадь, да и самой Марфе, по ее возрасту, испытание суровое.

Но вот она откатила дроги за кустарник, накинула на мерина хомут, завернула в попону остальную сбрую, свой мешок, сапоги-опорки и привязала это узлом на поясе. Осмотрелась, не забыла ли что еще сделать, а уж потом поднялась на дроги и села верхом на мерина. Видно, она не приметила то место, где я спустился к реке, въехала в воду скорее всего ниже, и мерин почти от берега поплыл, попал в водоворот и справиться не мог, вертело воду, как в дьявольском колесе. Их кинуло в сторону и понесло на середину реки, а там, ниже метрах в ста, торчали скальные валуны, опасные и в доброе летнее время, когда вода большая на реке уже сходит.

— Куда вы? — закричал я. — Там опасно!

— Не ори, ляд эдакий! — сурово одернула она. А сама, не глядя в сторону валунов, потянулась к ушам мерина, поймала их и резко вздернула голову его. Но несло их по-прежнему на валуны. Я оцепенел от страха и ожидания, что может случиться, и кинулся по берегу вслед за ними. Вдруг она развернула мерина по течению, он совладал с собой, его уже не несло, и поплыл. Тогда она снова его повернула, он по-прежнему плыл, и они едва-едва успели выйти из круговорота, метрах в трех от крайнего валуна…

Когда мерин выскочил на берег, я уже стоял возле них. Марфа кубарем слетела с лошади и села, ошарашенная, на землю, широко расставив негнущиеся ноги.

— Слабоват, Юрья, мерин-то. Измучил меня совсем, ляд эдакий, — только и сказала она, попросив отвязать узел с поясницы.