Александр Осипенко - Огненный азимут

В расположение одного из передовых лыжных батальо­нов и вывел Тышкевич свой отряд. Батальон размещался в Малых Луках — селе на берегу болотистой речки.

На опушке леса партизан задержал дозор. Неожиданно из-под елки поднялся человек в белом маскхалате и при­казал:

— Один ко мне, остальным оставаться на месте. Да не дурить.

Тышкевич, превозмогая волнение, подошел. Красноар­меец был невысокий, коренастый, курносый. Он стоял, ши­роко расставив ноги, молодцевато держа автомат.

— Кто вы и откуда? — спросил он, стараясь придать строгость своему голосу.

Тышкевич смотрел на него и улыбался. Ему хотелось об­нять этого курносого парня, который с такой серьезностью нееет службу.

— Секретарь Поддвинского райкома,— доложил он.

— Партизаны, значит. Придется подождать.— Он оклик­нул кого-то: — Лаврентьев, передай там, что партизаны в районе поста задержаны,— И уж совсем по-свойски спро­сил: — Ну, как он тут у вас — лютует?

— Лютует,— ответил Тышкевич.

— Одним словом, фашист,— уточнил часовой.— Ну, те­перь уж недолго ему топтать нашу землю.

В деревню их пропустили только минут через сорок. Уса­тый старшина, разместив партизан в двух крайних хатах, попросил Тышкевича немного позже зайти к командиру ба­тальона.

Три первых дня партизаны привыкали к тихой жизни. Мылись в бане, отогревались в теплых хатах, много ели, еще больше спали. Тышкевич держал связь с батальоном. Коман­дир батальона подполковник Черемисов сообщил штабу о Тышкевиче и его отряде.

— А вы, дорогой Иван Анисимович, напрасно волнуе­тесь,— говорил он, поглаживая редкие рыжеватые волосы.— Отдыхайте, набирайтесь сил. Не будет других указаний, заберу вас с собой. Нашему батальону еще придется по ты­лам рыскать. Ну, а вы с этой тактикой хорошо познакоми­лись. Так что за милую душу зачислю вас в свой батальон.

Но рыскать по немецким тылам батальону не довелось: пришел приказ отойти. Подполковник посоветовал Тышке­вичу пока оставаться в Малых Луках, вероятно надеясь, что эту деревню займет какая-нибудь другая часть.

Два дня на северо-востоке Поддвинья шли бои: гремела артиллерия, стрекотали пулеметы. А потом в Малые Луки хлынула советская пехота. Вместе с ней сюда приехал и уполномоченный ЦК партии. Он зашел в хату, где жил Тышкевич, подал руку:

— Будем знакомы. Стрижак. Говорили, вас нет на свете. Валенда уверял, что вы все или погибли, или за линию фрон­та пошли...

— А Валенда где? — удивился Тышкевич.

— Он здесь. Верст пятнадцать отсюда. Ну, о нем потом. А теперь давай рассказывай о себе... Я, брат, всем инте­ресуюсь.

Часа два подряд Тышкевич рассказывал о себе, Галае, о Саморосе и остальных, кто вышел из тыла к своим. Стри­жак слушал, задумчиво теребя ежик седых волос, изредка о чем-нибудь спрашивал и продолжал внимательно слушать.

В тот же день Стрижак приказал Тышкевичу вести свою группу на объединение с отрядом Баталова. Сам обещал приехать позже. На все вопросы Тышкевича Стрижак отве­чал, что пока он ничего не знает, ждет директив.

Баталовцы размещались в небольшой староверской де­ревне Минино. Когда Тышкевич вошел в хату, где, ему ска­зали, квартирует Валенда, первое, что он увидел, был черный бородатый лик святого, освещенный синеватой лампадой. Потом уже Тышкевич заметил Валенду, такого же, как и святой, бородатого и черного.

— Здорово, дезертир-перебежчик,— пошутил Тышкевич,

Валенда обиделся. Беседа долго не клеилась.

— Что делать надумал? — прервал неловкое молчание Тышкевич.

— Известно что... Опять в тыл пойдем.

Удивительно, но Тышкевич не подумал, что придется ему снова скрываться в лесах, ходить в засады, остерегаться немцев.

— Думаешь, пошлют? — спросил он.

— Стрижак прилетел сюда не зря.

— Оно и другим не помешало бы побыть на нашем месте...

— Найдешь таких добровольцев.— Валенда говорил ворч­ливо, выказывая Тышкевичу свое нежелание возвращаться во вражеский тыл. Потом и совсем неожиданно для Ивана Анисимовича спросил: — Тебя на какую должность назначают?..

— Вот уж чего не знаю, того не знаю,— усмехнулся Тышкевич. Было и в самом деле смешно, что здесь, в глубине смоленских лесов, перед отправкой во вражеский тыл кто-то думает о каких-то должностях.

— А ты не усмехайся... Я со Стрижаком говорил на эту тему. Тут могло так получиться, что не мы, кому было по­ручено организовать подполье, станем во главе отряда, а кто-то другой, тот, кто на готовенькое зарится.

— Ну и что? В тылу все одинаковы...

— Так уж и одинаковы. Чудак ты, Тышкевич. Я не хочу, чтоб моими руками каштаны из огня таскали. Я Стрижаку сразу сказал, чистосердечно. Обещал он меня начальником особого отдела поставить.

— А что, тебе и карты в руки. Кто же тогда командиром будет?..

— Давай соглашайся,— предложил Валенда, словно ему поручили формировать партизанский отряд.

— Я, пожалуй, не подхожу,— честно признался Тыш­кевич.

Вскоре приехал Стрижак. Занял он просторную хату в центре деревни, по одному вызывал партизан, долго с каж­дым разговаривал. Тышкевич терпеливо ожидал своей оче­реди. Почему-то было горько, что ведется какая-то закулис­ная игра в распределение портфелей. Не выдержал и сам, без вызова пошел к уполномоченному.

— Степан Сергеевич, я не понимаю, что тут в конце концов происходит,— с порога начал он.

Стрижак устало подняв серые глаза, попросил сесть.

— Тут, понимаешь, Валенда мутит,— сказал он.— Ему подавай чин, а Баталов возражает. Не любят они Валенду. Просятся действовать самостоятельно, а я не могу на такой шаг рискнуть.

— Ну, а мне что ты подготовил?

— Твоя миссия ясна — секретарь райкома и комиссар. Согласен?

— Мне все равно, если уж необходимо возвращаться.

— Необходимо. Война, товарищ Тышкевич, не на один год. Ты это пойми.

— Я понял.

— А вот Валенда не хочет. Ему чины...

— Пройдет,— сказал Тышкевич.

............................................................................................................................................................................................

Миновала неделя. Была морозная ночь. В небе мерцали яркие звезды. Сонная тишина висела над лесом.

В эту ночь отряд Баталова покинул староверскую деревню. Под ногами поскрипывал снег. Пронзительный ветер заметал осторожные следы людей.

Где-то за их спиной высоко в черном небе вспыхивая ракеты. Где-то далеко полыхало зарево взрывов. А впереди лежала черная глухая тьма. Ночь.

Авторизованный перевод с белорусского П. Кобзаревского.