Олег Попцов - Свадебный марш Мендельсона
- Название:Свадебный марш Мендельсона
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Московский рабочий
- Год:1978
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Попцов - Свадебный марш Мендельсона краткое содержание
Свадебный марш Мендельсона - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Что это — случайность, стихийное совпадение?
Не хочу быть навязчивым, но мне кажется, Кириллу осточертели возражения, недомолвки, неторопливая речь Мерзлого, его привычка разбивать фразу долгими затяжками, какими-то манипуляциями со своей трубкой: то он ее чистит, то простукивает, выбивая остатки пепла, то, наоборот, старательно уминает пахучий табак, затем свистяще посасывает (раскуривание трубки тоже целая процедура) — все это должно переждать, и только затем Мерзлый продолжит оборванную на середине мысль.
Кирилл как-то зло обронил в разговоре: «Такое ощущение, будто я присутствую на торгах собственными идеями. Цены заявлены, а окружающие мнутся: ни «да», ни «нет». Товар непривычный, никто не знает, какую цену ему положено иметь».
Я спросил его: «Что так?» Он не торопился с ответом, пожал плечами, сокрушенно вздохнул:
— Сам не знаю.
Помолчал, как бы взвешивая на слух внушительность сказанной фразы. Остался недоволен и тотчас пояснил:
— Видимо, утрачена вера в единомыслие. И вот теперь эта поездка в никуда.
— Останови здесь.
Артем резко затормозил, чертыхнулся.
— Сколько тебе раз говорить, предупреждай заранее. У меня от твоих фокусов тормозные колодки летят…
— Извини.
Кирилл с трудом выбирается из машины, делает несколько крупных шагов, похожих на скачки. Останавливается перед почтовым ящиком. Разглаживает конверт и проталкивает его в темный проем. Пять прыжков, и он уже в машине. Упал на сиденье, глубокий вдох, глубокий выдох.
— Порядок. Третий день с собой таскаю. Склероз.
— Ну и как?
— А никак. Она сказала «нет».
— Иди ты! — Артем даже присвистнул. — «Нет» в смысле «нет» или «нет» в смысле «да»?
— У «нет» существует одно значение. — Кирилл ловко выхватил зажигалку, прикурил сам, протянул Артему.
— А это письмо?
— Сила инерции! — Кирилл досадливо отмахнулся. — Развод стал стереотипом, атрибутом современного стиля, модой. Да… да. Модно увлекаться стариной, носить дубленки, держать собак, быть разведенным. Послушай, куда мы едем?
— Мы едем вперед. На природу, на морозный воздух. — Артем опускает боковое стекло, выбрасывает окурок. — Развод разводу рознь. Как утверждают статистики, за последнее время резко участились разводы людей, проживших совместно более семи — десяти лет. Странно, правда?
Кирилл сдул с рукава пепел.
— Нисколько, век такой. Люди стали сложнее. На постижение друг друга уходит слишком много времени.
— Сложнее становимся не только мы, наши дети тоже.
— Тема, ты мне надоел.
Мерзлый следит за дорогой, продолжает говорить:
— Моральный ущерб от такого развода громаден: во-первых, он порождает одиночество; во-вторых, он является олицетворением эгоизма; в-третьих, делает ущербными детей. Сам факт подобного развода есть утверждение истины: предательство ненаказуемо.
— Все?
— Нет! Ты знаешь, что скажет Анюта? Она на редкость смышленая девочка. Она скажет: «Мой папа — дерьмо».
— Скотина! Останови машину, пока я ее не перевернул и не набил тебе морду.
Артем сбрасывает газ, толкает дверцу:
— Прошу! Только учти, ты не взял денег на дорогу. Бесплатно тебя никто не повезет. Уже сороковой километр. — Артем лениво щурится на солнце.
— Доволен… — Кирилл выбрасывает ноги из машины, сидит не двигаясь. Лицо утомленное. Он похудел, синие круги под глазами.
— До чего же на душе муторно, если бы ты только знал.
Собственно, это уже не вечер, преддверие ночи. Притушены фонари. Машины, почувствовав простор и пустоту улиц, проносятся стремительно.
Мы идем молча, эхо шагов обгоняет нас.
Светофор на перекрестке помаргивает желтым глазом. Даже у станции метро редколюдье. Остановились внезапно. И голос твой внезапный, отчужденный:
— Дальше я пойду одна.
— Дальше мы пойдем вместе, — сказал я.
Ты зажмурилась, тряхнула головой:
— Нет.
— Ну хорошо. — Мое упорство показалось мне нелепым. — Мы пойдем вместе до парадного, а уж там ты сама.
«Кого она больше боялась, меня или себя? Ах да, я забыл. Мы педагоги — нравственность превыше всего. Что скажут наши дети? Возможно, она права, об этом стоит подумать. Но для начала стоит послушать, что скажем мы.
С чего начать? «Как плохо быть одному». Она знает это не хуже меня. Или с писем дочери. «Представь себе, они существуют, или…» Пустое. Об этом в следующий раз. А будет ли он, следующий раз? Или сказать проще, не утонуть в словах, выкрикнуть их прямо здесь, в промерзший черный воздух. Они упадут, зазвенят и покатятся по мостовой, эхо покатится: «Я люблю тебя. И сил моих нет быть без тебя!»
— Вот мы и пришли. Будем прощаться.
Я спохватился. Почувствовал, что теряю уверенность, заторопился еще больше.
— Постой! — Я разглаживаю мятые листки. — Устроим референдум.
Листок белой бумаги. Восклицательный знак посередине. Слева написано «да», справа — «нет».
Каждый оставит одно из слов, какое сочтет нужным. Второе надо зачеркнуть. Потом мы запечатаем их вот в эти конверты. На конвертах наши адреса. Завтра мы получим свои письма.
— Странно, ты всегда был равнодушен к театру, и вдруг…
— Время меняет нас. История в письмах должна иметь логический конец.
Больше мы не скажем друг другу ни слова. Ты возьмешь протянутый карандаш и, не вчитываясь, перечеркнешь левое поле.
Хлопает одна дверь, другая, и дребезжащий перезвон оконных стекол погасит звук. Там, наверху, зажжется свет и силуэт у окна не сдвинется с места. Надо спешить. Метро закрывается в час.
Предзимний лес. Хрустит под ногами тронутый холодами лист. Птиц не слышно. Сухо. Морозно.
В руках у Кирилла гибкий прут, он им сбивает верхушки высохшей травы. Где-то буйствует ветер. Лес перестукивает голыми ветвями. Еще не зима, но уже не осень. Артем раскуривает трубку, не поспевает за Кириллом. Кирилл говорит не оборачиваясь, резко, напористо:
— Чем объяснить твою настырность?
— Сочувствием.
— Неправда. Я рассеян, но не слеп. Ты лицо заинтересованное. Знаешь, когда я это понял?
Артем отворачивается. Древесную труху подхватывает ветер.
— Не знаю.
— Письма. Ты еще спросил, зачем я тебе их отдал. Я ответил — компенсация. Ты не отказался. Расценил как очередное сумасбродство. А зря. Это был пробный шар.
Пересохшие листья, будто срезанные ножом, летят на землю.
— Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Я принимал твое сочувствие. И даже подыгрывал тебе.
— Подыгрывал? Каким образом?
— Знал и не вмешивался. Как видишь, я не ставил под сомнение твою искренность. Вот вам пропуск, коллега. Держи. Путь свободен.
Чуть помятый белый лист с чертой посередине. Два слова: по одну сторону — «да», по другую — «нет». Слово «да» перечеркнуто.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: