Вячеслав Королев - В лесах Карелии

— Андрей Яковлевич, я хочу знать одно: будете ли вы еще пытаться руководить производством помимо нас или нет? Если вы не откажетесь от этой практики, мы выносим вопрос на бюро ЦК.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Ястребов ответил:

— Выносить вопрос на бюро — дело ваше. Я могу только сказать, что это больше никогда не повторится.

Позвонил Малышев:

— Кончай музыку, пошли обедать.

Возвращаясь с обеда, Ковалев увидел у себя в приемной сидящего на стуле седого человека с потрепанной синей фуражкой на коленях.

— Вы ко мне, дедушка?

— К вашей милости, если позволите, — вставая, тихо ответил старичок. Он оказался крепким среднего роста широкоплечим человеком. Волосы на его голове и красивая борода начинали уже слегка желтеть...

В кабинете Ковалев уселся в кресло и пригласил сесть посетителя.

— Ничего, мы постоим, для нас это привычное. Вы, значит, руководите теперь Кареллесом?

— А вас что интересует?

— Меня зовут Михаилом Алексеевичем Медведевым. Живу я уже несколько десятков лет в Тихом Наволоке, знаете такой?

Ковалев утвердительно кивнул головой.

— Работал много лет, — продолжал старичок, — в старом Кареллесе. Поднимал затонувшие катера, перегонял пароходы по сухопутью... Слышали, может, однажды пароход был перегнан из Топозера в Пяозеро вдоль реки Софьянги? Это моя работа. И топки тогда не гасили, восемнадцать верст посуху проехали. Тяжести поднимать часто приходилось. Дымовую трубу Лососинского комбината в Петрозаводске — железная была труба — после ленинградских специалистов я окончательно на место ставил.

Ковалев выскочил из-за стола, схватил один из стульев, подставил его рядом со столом и за плечи усадил Медведева.

— Я во время войны, — продолжал тот рассказывать, в Тихом Наволоке все время прожил, но вы не сомневайтесь, ни одного часа я на оккупантов не проработал. Жил рыбной ловлей, себя, жену кормил, и соседям иногда помочь удавалось. Вы Василия Александровича Баранова, хирурга, знаете? Его ведь, наверное, все знают...

— Конечно, знаю, — подтвердил с интересом слушавший Ковалев.

— Так мы с ним вроде приятелей уже два десятка лет. Можно у него про меня спросить.

— Что вы, Михаил Алексеевич, я вам и без Баранова верю. С каким делом вы ко мне пришли?

— У вас ведь после войны, наверное, не все еще суда подняты? Много было затоплено в Онежском озере, в Сямозере, Сегозере, да и в Выгозере, я слышал, топили.

— Не поднято еще, Михаил Алексеевич, пятнадцать пароходов, шесть катеров и одиннадцать варповальных лодок. Мы тут заключили было договор с Аварийно-спасательной службой, да дорого берут и не спешат...

— Ох, не связывайтесь вы, — простите, не знаю, как вас по имени-отчеству величать...

Ковалев назвался.

— Не связывайтесь, Сергей Иванович, ни с какими организациями. Вы не смотрите, что я седой, я вам ваши суда подниму быстрее всех этих организаций. И затрат больших не надобно. Мне вы платите, как мастеру на лесозаготовках, без всяких, конечно, там премий и надбавок, они нам со старухой ни к чему. Восемь человек мне рабочих надо. Я их сам найму. Им-то разрешите мне платить по-настоящему. Я люблю, чтобы работали хорошо и все светлое время. За хорошую работу придется платить.

— А оборудование какое, Михаил Алексеевич? Механизмы?

— Надо два небольших плашкоута, их мы сами быстро там же, в Тихом Наволоке, построим, да четыре лебедки. Эти пусть нам из ваших складов дадут. Трос еще нужен от двадцати двух до тридцати шести миллиметров. Вот и все.

— И вы этими средствами беретесь...

— В эту навигацию я всего уже не успею, а к середине будущей все ваши суда будут на поверхности. А ремонтировать механизмы на них, в порядок суда приводить вы Мухина наймите, есть у нас такой. Немножко по субботам выпить любит, но не беда, я за ним присмотрю.

И этот старый человек сдержал свое слово, оказал неоценимую услугу карельским лесозаготовителям.

После ухода Медведева позвонил директор Питкярантского совхоза Максимов (министерство имело свой совхоз):

— Сергей Иванович, сено-то косить кто будет? У меня людей нет, я с полевыми работами не справляюсь.

— Мы тебя с этим делом связывать не будем, занимайся своей пахотой. Сена надо заготовить пятнадцать с половиной тысяч тонн. Леспромхозы пошлют свои бригады во главе с мастерами. Косить приказано по четырнадцать часов в сутки. Возглавят все это дело Саловский с Дичем. Будь здоров.

Вошли Воронин с Тихомировым. Поздоровавшись и усадив вошедших возле своего стола, Ковалев устремил свой взгляд на Тихомирова. Смотрел долго. Тихомиров заерзал на стуле.

— Чего ты так на меня, Сергей Иванович?

— Не узнаю, Николай Александрович.

— Очень изменился? — скривив горькой улыбкой лицо, спросил Тихомиров.

— Нашего брата, Николай Александрович, по делам узнают.

— Не могу я больше, Сергей Иванович, — вспыхнул Тихомиров, — понимаешь — не могу. Монголки лес возить не могут, они дикие, не объезженные; людей не хватает, запчастей к мотовозу нет, паровозом ездить нельзя — дорога на соплях висит. На строителей никакой управы, они сами с усами. Прошу: подбейте дорогу балластом по-настоящему, а они только зубы скалят...

— А ты расскажи, — перебил его Ковалев, — как работают электропилы и трехбарабанные лебедки на трелевке.

— Лебедки на погрузке работают, а на трелевке с ними ничего сделать не можем, не получается. А пилы... Сергей Иванович, — взмолился Тихомиров, — разберись ты сам хорошенько. Таскать за собой по нескольку сот метров кабеля, двоим держаться за одну пилу... электростанция через каждые полчаса портится и чуть не тридцать человек садится в простой... Ты сосчитай, ведь производительность на человека при таком деле получается меньше, чем с лучковой пилой!

— Тяжело, значит, Николай Александрович?

— Тяжело... — выдохнул Тихомиров.

— Тяжелее, чем нам с тобой было одиннадцатого ноября 1941 года между Верхней Уницей и десятым разъездом, когда первая рота нашего батальона полегла полностью?

— Так там же, Сергей Иванович, — отшатнулся на стуле Тихомиров, — совсем другое было. Там...

— А когда вы с остатками бригады Григорьева через Елмозеро на плотах переправлялись, а вас из пулеметов поливали, тебе легче было?

Тихомиров вскочил со стула, словно ужаленный.

— Ты мне не говори про это, Сергей Иванович, — закричал он, — не говори! Про те ужасы напоминать...

— Нет, черт возьми, — встал с кресла Ковалев, — я вправе тебе говорить об этих делах. Что ж ты пришел ко мне о трудностях рассказывать... монголки плохо работают, кабель за собой тяжело таскать, шпалы подштопать некому... Протухать начинаем, как куриные яйца в теплом месте. Не мне тебя учить работать, сам не хуже меня умеешь. Чтобы через неделю все электропилы были задействованы и лебедками лес трелевался! Понял? А вы, — обратился он к управляющему Воронину, — помогите ему запчастями к мотовозам и другим, что нужно.