Вячеслав Королев - В лесах Карелии

Вечером с улицы ввалился и встал у порога весь мокрый Алексей. Он снял с головы шапку, встряхнул ее и посмотрел на пол. Под ним уже была лужа. Жена замахала руками и бросилась к мужу.

— Ну куда же ты, куда такой лезешь? Смотри, уже целое озеро под тобой. Разденься в сенях.

— А оттуда в портках или вовсе нагишом? Я насквозь мокрый, все надо сменить на сухое. Снизу вода, все кругом тает, сверху дождь идет. Мокрые почти с самого утpa. А изволь вкалывай, план надо выполнять. Чертово производство, кто его только придумал!

— Иди, иди, наговоришься за столом, я ужин готовлю. Степан скоро придет. Нижнее я тебе вынесу в коридор.

— С тебя сегодня двойная порция, так?

— Да иди ты, христа ради, иди. Сдалась ему эта водка проклятая, чтоб ей неладно было!

Переодевшись, Алексей уселся возле стола на стул, закурил и после нескольких затяжек спросил:

— А как ты думаешь, надолго у Степана такой выдержки хватит?

— Ты про что?

— Убить человека, отсидеть огромный срок в лагерях — это, брат, не шутка. Таких в святые угодники неохотно принимают. А он ведет себя и дома и на производстве — лучше не придумаешь. Значит, натуру свою силится переделать. Без срывов навряд ли это бывает, не слыхал я о таком что-то.

— Неужто он... — растерянно проговорила Вера Ивановна, — неужто что с ним случится? Очень хороший человек, на редкость. Такому бы да красоты немного...

— Вот, вот, вашему брату только бы насчет красоты... Ты смотри у меня...

Дверь приоткрылась, высунулась голова Степана.

— Вера Ивановна... A-а, и ты дома, Алексей? Будь другом, выдвинь мой чемодан из-под кровати, достань там пару исподнего белья, сверху лежит, брось мне сюда в сени, насквозь промок, надо переодеться.

Через полчаса все трое сидели за столом. Перед каждым тарелка супа, посреди стола общая миска с кашей.

— А положенное? — спросил Алексей.

Вера Ивановна молча встала, достала из буфета пол-литра водки и поставила перед Алексеем. Тот взял бутылку, умильно посмотрел на нее и, прижав к груди, шутовски закричал:

— Милая ты моя, отрада ты единственная, не будь тебя, давно бы я перекочевал на тот свет, на черта мне сдалась такая жизнь!.. — И он так хлопнул ладонью по донышку, что пробка выскочила к другой стене, прихватив за собой изрядную струю водки.

— Половина твоей водки выскочила, — сообщил он Степану.

— Мне хватит, наливай.

Выпили по граненому стакану. Алексей, понюхав корочку хлеба, глубоко втянул в себя воздух и взялся за ложку. Поболтав в тарелке, проговорил:

— Суп трататуй, по краям картошка...

— За столом-то, бесстыжий! — укорила Вера Ивановна.

Перед кашей Алексей стал разливать оставшуюся водку.

— Тебе больше не причитается? — спросил у Степана.

— Договорились же, что я больше ста пятидесяти никогда пить не буду.

— Правильная договоренность, очень умная. Кто же дрова Верочке пилить и колоть каждый день будет, кто воду на себе потащит за полкилометра, если мы оба пьяны будем? — и Алексей вылил остатки водки в свой стакан.

— Вот ты мне скажи, — выпив водку и понюхав кусочек хлеба, обратился он к Степану, — почему в нашей лесной промышленности так пакостно жить?

— Ешь, Степан, кашу, не слушай его болтовни, теперь его понесет, как всегда. Вот съедим все вдвоем, а ему оставим миску облизывать, и так будем каждый день делать, может, тогда кончит болтать за столом.

— Почему пакостно? — спросил Степан.

— Ну разве угольщики, металлурги, да хоть кого ни возьми, — так живут? Благоустроенные поселки с Домом культуры, больницей, школой, каменные дома с водопроводом, канализацией, асфальтированные улицы — вот они как живут. А мы?

— У тебя что же, дом плохой? — задиристо спросила Вера Ивановна.

— У меня ладно, рубленый. А много ли таких поселков? Это не для нас строили, потому и рубленый. А у других лесозаготовителей что? Где попало живут, лишь бы дождь на голову не лил. Я же до лесозаготовок, Степан, на шахте работал, уголек добывал. Там жизнь на нашу совсем не похожа, против нас — точно в раю живут.

— Чего ж ты из рая в ад сам добровольно перескочил? — спросила жена.

— Надоело угольную пыль глотать, думал в лесу все, как на шахте, плюс свежий воздух. А тут... Вот еще пару лет понюхаю этой благодати и — к едрени-фени, обратно подамся на шахту. Поедем?

— Поезжай один, мне и здесь хорошо.

— Нет, серьезно, — продолжал Алексей, — мне много в этих лесных делах не понятно. Почему, например, в лесу нельзя строить таких поселков, какие строят для угольщиков?

— Там работа на одном месте, может, на сотню лет, а у нас на три-четыре десятка, не больше. Нет резона строить, как у них, я так думаю, — ответил Степан.

— Да оттяпай нашему лесопункту кусок леса побольше, чтобы тоже хватило на сотню лет, и строй поселок не хуже шахтерского. Почему нельзя?

— Далеко будет на работу ездить.

— Эка напугал: далеко ездить! Построй хорошую дорогу, дай автомашину — я тебе хоть к черту на рога поеду. Конечно, по такой дороге, как мы сейчас ездим, за двадцать километров душу вытрясет, по такой и скот нельзя возить. Нет, ты мне давай настоящую, с твердым покрытием. Ведь о ста годах разговариваем.

— Не знаю я этих дел, не думал никогда.

— А я тебе скажу: не тем глазом, каким надо, начальство на лес смотрит. Привыкли дешевенький получать и так, чтобы забот от него поменьше было. А того не понимают, что долго люди в таких условиях жить не станут, бежать из леса начнут.

— Куда?

— Где лучше, а лучше, чем в лесу, — везде!

— Хватит болтать, — вмешалась Вера Ивановна, — твоим разговорам конца не будет, каждый вечер придумает что-нибудь. Давайте спать.

Пришел июнь — с теплом, ранними цветами и летней рыбалкой. Как-то вечером Алексей сказал:

— В следующее воскресенье поедем на рыбалку. Ты, Степан, лосося когда-нибудь ловил?

— Где я его мог ловить? Я вообще на рыбалке ни разу в жизни не был. Только из тарелки.

— Тогда так: я поеду с кем-нибудь на пару за лососем, а вы с Верой поезжайте на другой лодке ловить окуней; может, и язь клюнет.

— Я без тебя не поеду, — заявила Вера Ивановна.

— Все вместе поедем, только в разных лодках. Я вас не беру потому, что вы мне мешать будете. Лосося надо умеючи ловить, а вы оба не умеете. А потом — я ведь могу и не поймать ничего, лосось не говорил, что он меня заждался в реке, может и хвост показать, а вы-то на уху наверняка наловите.

— Куда же поедем? — спросил Степан.

— На третьем километре вниз по реке есть два больших порога, а между ними плес метров четыреста. Taм лосось, перебравшись через первый порог, как бы отдыхает, прежде чем во второй порог подниматься.

— А мы?

— Вы встанете над нижним порогом, будете ловить окуней и язя, если придется. Только смотрите: осторожнее над порогом, не сорвитесь с лодкой вниз, там шутки плохие.