Янис Ниедре - Деревня Пушканы

Скамеечка, железная койка, а на ней — поникшая женщина. Учительница Лиепа…

— Держитесь! — Дзенис постучал в стекло. — Не давайте себя запугать. Ничего не знаете, ни с кем не связаны! Отрицайте абсолютно все! Держитесь!

Лиепа вскочила и, пятясь, посматривала то на дверь, то наверх, искала невидимого доброжелателя.

Сказать заключенной в одиночку женщине еще что-нибудь Дзенису не удалось. Дверь в уборную загремела, и он отскочил от окна.

Тем временем кое-что изменилось к лучшему и в его закутке. То ли благодаря его недавнему крику, то ли по другой причине, в камеру поставили скамейку, достаточно длинную и широкую, чтобы лечь на нее; на скамье оказались солдатский котелок с теплой водой и кусок хлеба. Теперь вонючий закуток хотя бы своим видом походил на арестное помещение.

Весь день он прислушивался к шумам из коридора и за стеной, пытаясь отгадать, что бы они значили, а также вспоминал ночь, когда он в борьбе со своими истязателями пытался хоть в какой-то мере уяснить себе причину ареста. Не может быть, чтобы он, при его опыте в нелегальной работе, сопоставляя многие вопросы и ответы, хоть приблизительно не узнал, что произошло. Если следователей разозлить, то они со злости, извергая потоки лжи, могут ляпнуть и долю истины.

Ночью снаружи опять пошла возня. Около полуночи откуда-то издалека, из противоположного коридора сквозь шумы донеслись отчаянные вопли о помощи. Это был крик женщины или подростка. Пронзительный и резкий. Дзенис вскочил на ноги, кинулся к двери и что было мочи заколотил кулаками.

— Прекратите! Прекратите!

Явился обыскивавший его ночью капрал.

— Чего разошелся?

— Почему человек на помощь зовет? Что там происходит? — Дзенис, стиснув кулаки, порывался выскочить наружу. — Прекратите пытку.

— Тут никого не пытают! — Рядом с капралом возникли еще двое в униформах. — В холодную захотел? В подвал?

В комнате напротив заскрипел граммофон — трепетно, визгливо. «Валенсиа, дайне ауген, майне ауген…», песня перекрыла остальные шумы, криков уже было не слышно. — Попробуй еще раз побарабань, поори! — Капрал изо всех сил захлопнул за собой дверь.

— Сейчас настанет мой черед. — Дзенис привалился спиной к стене. — Произведут разминочку и тогда…

Однако хозяева дома на Казарменной улице решили по-другому. Дзениса оставили в покое еще одну ночь и только днем вызвали к следователю.

— Пожалуйста! — Плечистый мужчина в штатском, с бледным холеным лицом ввел его в светлую, уютную комнату. — Присаживайтесь, пожалуйста! — указал он рукой на стул перед темным конторским столом возле зарешеченного окна. — Будьте так любезны! — Скрипя узконосыми туфлями, сам устроился по другую сторону стола, предварительно приподняв безукоризненно отутюженные складки штанин. — Ну, так… — улыбнулся он тонкими губами, — Очень рад познакомиться. Нам с вами придется составить соответствующий документ или протокол, как это называется в таких случаях. Вот и господин начальник тоже тут!

Дзенис обернулся: Шпион-Бергтал…

Обер-лейтенант молча прошел мимо следователя и арестованного и уселся в кожаное кресло под портретом знаменитого в Латвии полковника Фрициса Бриедиса в дубовой раме.

— Ваш документик? — Штатский пододвинул Дзенису отнятый при обыске паспорт.

Вежлив до приторности. Это неспроста. Дзенис повернулся так, чтобы одновременно видеть и следователя, и портьеры на двери против стола. Буржуазное латвийское государство переняло у свергнутого царского режима уголовный кодекс и порядки в местах заключения. Латвийская политическая полиция, как и царская охранка, своих палачей обычно прятала от глаз арестованных за драпировкой, и те появлялись только по сигналу.

— Мой паспорт. — Повертев в руках книжечку, Дзенис вернул ее и стал следить, что же будет дальше.

Готовя протокол, следователь строил из себя степенного, осмотрительного чиновника. Неторопливо, словно отсчитывая минуты, выдвинул ящик стола, достал папку, вынул из нее несколько листов бумаги, положил перед собой на стол, взял ручку, долго рассматривал против света перо; видно, убедившись, что оно действительно пригодно к употреблению, склонился над столом и осторожно, словно манипулируя пробиркой со ртутью, обмакнул в чернильницу. При этом около его глаз сбежалось множество морщинок, словно его ослепил яркий свет.

— Значит, ваша фамилия — Дзенис?

— Язеп Дзенис, сын Петериса.

— Родился?

— В тысяча восемьсот восемьдесят восьмом.

— Национальность?

— Латыш.

— Католик?

— Нет. Я ни к какой религии не принадлежу.

— Значит, коммунист?

— Как я уже сказал, никакой веры не исповедую.

— Простите, — следователь благосклонно улыбнулся. — Я в этих тонкостях плохо разбираюсь. Занятие?

«Что они, проклятые, затевают? — Дзенис напряг внимание. — Вежливый тон, официальный протокол. Когда же они, наконец, приступят к главному. Или у них еще не все подготовлено?»

А-а, как он оказался в доме Дагиса… Как долго знаком с кузнецом? И тут же Шпион добавил:

— В каких вы отношениях с учительницей Лиепой?

— Ни в каких. Лично я ее не знаю. Это, наверно, квартирантка Дагиса?

Ясно, хотят сделать учительницу организатором и связным. Так просто им это не удастся.

— Давно вы даете Лиепе указания?

— Я уже сказал, с учительницей Лиепой не знаком. Никаких указаний ей не давал. И вообще я никому не указчик.

— Ну-ну, — рассмеялся обер-лейтенант и, встав, развел руками. — Находитесь на жалованье у Москвы, а такой наивный.

— Я жалованье получаю за свою работу ремесленника. Сколько сделаю, столько и получу.

— В социалистическую революцию верите? — задал новый вопрос следователь. — Да?

Дзенис остался совершенно хладнокровным. «Ловушка, но в чем она?» Как бы там ни было, долго думать некогда. В словесной дуэли многое решает быстрота.

— Я член рабочего профсоюза. Но тот ничего общего с учительницей Лиепой не имеет.

— А почему вы два месяца скрывались?

— Не скрывался я. Пособить родственникам в нужде — это мой долг.

— Значит, помогали родственникам? По ту сторону границы? В Совдепии?

— Не понимаю, что вы говорите… — И тут же спросил с особым ударением: — Так почему же вы меня сразу не арестовали, раз точно знали о моем переходе границы? Какие у вас доказательства?

— Будут со временем и доказательства! — Обер-лейтенант подался вперед. Дзенис уже было решил, что тот хочет распахнуть портьеру и что сейчас на него накинутся натасканные молодчики.

Но Бергтал, смерив пленника с ног до головы яростным взглядом, поднялся и, уходя, бросил:

— Следователь, оформляйте поскорей дело!

Поднялся следователь:

— Ознакомьтесь, пожалуйста, с протоколом! — и зачитал: — «20 февраля 1922 года, в тринадцать часов, в канцелярии начальника Гротенского участка пограничной охраны, в присутствии начальника участка обер-лейтенанта кавалера ордена Лачплесиса Хария Бергтала и следователя, советника юстиции Роберта Шванка, на основании статей 102 и 109 действующего Российского уголовного кодекса взят под стражу именуемый Дзенисом Язепом, сыном Петериса…»