Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

Полковник Здатченко ругать не стал, но на время отстранил от полетов. Он знал, что для Кузовлева это самое тяжелое наказание. И действительно, он тяжело переживал создавшуюся ситуацию. Стоит ему сейчас появиться с повязкой дежурного хронометриста, все сразу подымут на смех. А как посмотрит на него строгий майор со своего вертящегося кресла! Будет укоризненно качать головой… Но теперь уж что сокрушаться — надо дежурить хронометристом! «Девять чужих посадок — все равно что одна своя!» — вспомнил он слова командира.

На стеклянной террасе Кузовлев остановился. Как с самолета, ему открылась неоглядная даль аэродрома. Почти рядом широкое полотно взлетной полосы. Рассекая Песчаную косу, она убегает в тундру. Владимиру даже показалось, что он видит, в каком месте вспучилась почва. Вот они, эти бугорки, едва заметные отсюда. Они-то и подвели его. Еще хорошо, что удержал самолет, а то бы слетел в сторону.

Над рулежной дорожкой — светофор. На фонаре сидела пуночка и вертела по сторонам круглой головкой. Красный свет запрещал рулежку на старт. Внизу застыл истребитель. Летчик терпеливо ждал разрешения на вылет. В другое время Кузовлев не обратил бы внимания на привычные мелочи, но сегодня он был настроен по-особому. Его все интересовало с особой остротой. Он не мог разглядеть лица летчика, но обычно на разведку погоды вылетал сам Здатченко.

В воздухе пилота подстерегает много неожиданностей. Чего стоит прорваться через облака! На земле они часто поражают своей необычной красотой, а перед летчиком ставят трудные задачи. Погода меняется резко, особенно здесь, на Севере, вот почему в пробный полет уходит самый лучший летчик полка.

Кузовлев посмотрел на небо еще раз и вздохнул. Отстранение от полетов он переживал тяжело. Но обижаться ему надо только на самого себя. Правда, и Захарушкин подвел — мог получше изучить полосу, да и сам зевнул. Притупил бдительность в новых условиях — и вот результат.

Карабанову и Федорову теперь снова придется возить его, как слабака, на спарке, пока они не убедятся, что он хорошо отработал посадку. Не меньше недели просидит теперь на СКП, будет вести учет всех посадок и взлетов, отмечая время в воздухе. Снова вспомнил слова командира: «Теорию вы держите за рога. Недельку походите на СКП. Посмотрите со стороны, как следует летать». Да уж теперь никуда не денешься. Сам виноват. Он резким рывком распахнул дверь и оказался в большой комнате. Все стены из стекла, как в аквариуме. Сходство дополняли спирали обогрева. Они переплетались между собой, как густые плети водорослей.

Дежурный по полетам майор Бугора, как всегда, сидел на своем вертящемся кресле. Широкие окна позволяли ему хорошо обозревать всю летную полосу и все стоянки истребителей. С первого дня майор прослыл в полку весельчаком. Говорил мягко, как все украинцы, пересыпая постоянно свою речь веселыми прибаутками и пословицами. Оттолкнувшись ногой об пол, повернулся к Кузовлеву.

— Товарищ майор, лейтенант Кузовлев прибыл для ведения хронометража.

— Знаете свое место?

— Да. — Кузовлев почувствовал, как жаром полыхнуло лицо. Так грубо с ним еще никто не разговаривал. Едва сдержался, чтобы не выпалить командиру второй эскадрильи, что не такая уж большая за ним беда. Ни один летчик не застрахован от такого.

— Товарищ лейтенант, — сказал смущенно Бугора и беспомощно развел руками, — я не хотел вас обидеть. Просто неудачно выразился. Ваше место рядом со мной. В моей эскадрилье такие посадки не редкость. Не волнуйтесь. Другой раз так «закозлят», что страх берет. Я их космонавтами прозвал. Как ни стараются, а еще ни один не долетел до стратосферы. Чуете? — и протянул толстый журнал для записей.

Кузовлев спокойно огляделся, но по-прежнему его внимание было сосредоточено на аэродроме. В дни полетов (а сегодня был именно такой день) аэродром напоминал фронтовую взлетную площадку. В напряженном ритме, с минутными передышками взлетали и садились самолеты всех трех эскадрилий.

Справа от руководителя полетами расположился солдат-планшетист. Перед ним подсвеченный крут из плексигласа. Черная стрелка медленно пробегает круг за кругом и приносит данные радиолокаторов. Вспыхивает светящаяся точка. Она быстро перемещается по кругу, а стрелка не отрывается от нее.

Кузовлев внимательно стал присматриваться к кругу. Перехватив взгляд лейтенанта, майор Бугора торопливо объяснил:

— Гражданский борт идет. Планшетист пока тренируется. — Повернулся на крутящемся кресле в противоположную сторону: — Техник-лейтенант, слово за вами. Какую вы обещаете погоду?

Метеоролог не спеша подошел к столу. Раскатал тугой валик карты:

— Движется грозовой фронт. По всем наблюдениям, он должен пройти стороной. Полеты днем предполагаются в простых метеоусловиях!

— А в ночь что?

— Погода мало изменится. Вот только ветер будет сильный — до двадцати пяти метров в секунду.

— Хорошо.

— «Звезда», разрешите взлет? — В динамике раздался знакомый голос полковника Здатченко.

Кузовлеву показалось, что командир полка не мог скрыть своей радости, что первым начинает летать.

— Борт прошел? — Майор Бугора нетерпеливо посмотрел на планшетиста. В зависимости от его данных майор должен принять решение.

— Удаление сто километров.

— Тридцать шестой, взлет разрешаю! — руководитель полетами переключил светофор.

— Вас понял!

Истребитель медленно покатился на зеленый свет. Турбины выбросили огненные снопы пламени, и самолет стремительно рванулся вперед, все ускоряя разбег. А уже через минуту, как длинная ракета, круто полез вверх, купаясь в солнечных лучах.

Кузовлев с восхищением проследил за взлетом. В самый последний момент вспомнил о своей обязанности и включил секундомер.

— Красиво взлетел! — восторженно сказал Бугора. — Командир летает отлично. Его всегда отличишь. Свой почерк!

Метеоролог прикрепил кнопками свою синоптическую карту к столу и с нетерпением ждал возвращения из полета разведчика погоды. Полковник Здатченко обследует зоны, высоту и все подходы к аэродрому. Если прогноз на хорошую погоду подтвердится — будут полеты.

Метеоролога в полку шутя называли «Ясно-пасмурно». Над ним посмеивались за его непредвиденные просчеты, но ни один полет без его благословения не обходился, поэтому каждое слово его слушали со вниманием.

— Тридцать шестой, заходить на посадку! — громко звучит в динамике.

Черная стрелка во время движения по кругу все чаще зажигает светящуюся звездочку.

Кузовлев встал, чтобы лучше рассмотреть самолет командира полка. Справа показалась маленькая точка. Она стремительно выросла, и вот уже остроносый истребитель появился над полосой во всю свою величину.