Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

— Поторопился, — сказал Здатченко и показал штурману наведения кривую Федорова. — Замполит уйдет.

Действительно, майор Федоров резко бросил самолет в сторону. «Потерял замполита», — с досадой подумал Кузовлев. Все свое внимание он сосредоточил на приборах. Прошло уже пятнадцать минут, а облачности не было конца. Надо бы поменять высоту, но без разрешения штурмана наведения он не имеет права этого делать. Вдруг где-то рядом истребитель Федорова?

Облачность оборвалась. Между рваных концов засинело голубое небо. Внизу море. Куда-то спешит сейнер. Он ловит рыбу. «У каждого своя работа, — усмехнулся Кузовлев. — Рыбаки должны ловить треску и палтуса, а я вести перехват».

Кузовлев снова припал к прицелу.

— Есть цель! — Летчик затаил дыхание. Не простое дело в таких условиях выполнить учебную задачу перехвата цели. «Противник» — отличный летчик и умело маневрирует. Идет настоящий воздушный бой. Кузовлев на этот раз угадал действия Федорова и тоже бросил свой самолет в сторону. Летчик, что называется, прилип к цели.

— Атаку произвел! — последовал вскоре доклад Кузовлева на КП.

— Работать на цель! — поступил приказ.

Теперь настало время майору Федорову атаковать Кузовлева.

— Цель вижу. Атакую!

Кузовлев резко бросил самолет к земле. После дешифровки ленты кинопулемета будет ясно, как прошел «бой», кто из летчиков одержал победу.

— Курс шестьдесят пять градусов. Выходите на привод! — раздалось в наушниках.

— Вас понял! — четко ответил Кузовлев.

Пробив облачность, он вышел к аэродрому и посадил истребитель. Самолет еще катился по летной полосе, а вдогонку звучал требовательный голос руководителя:

— Парашют!

В костюмерной Кузовлев встретился с Федоровым. У обоих летчиков довольные лица.

— Погонял я вас, лейтенант? — Глаза у майора Федорова оживленные, задорно блестят.

— Малость.

Такой же вопрос просился и с языка Кузовлева, но он скромно промолчал.

В кабинете командующего раздался мелодичный звон часов. Генерал-лейтенант Луговой насчитал шесть ударов. Восемнадцать часов — время заступления в наряды и развод караулов. И как всегда, он в первую очередь подумал об авиаторах. По заведенному порядку под торжественные звуки Гимна Советского Союза медленно поплывут по флагштоку авиационные флаги во всех истребительных полках. Командиры подадут команду:

— Заступить к несению боевого дежурства!

Один из участков воздушной границы охраняет авиация генерал-лейтенанта Лугового. Особая ответственность возлагается на авиаторов. Летчики готовят себя к встрече с противником. Они обязаны взлететь в любой обстановке — в сильный снегопад, в дождь, туман, — чтобы перехватить нарушителя или оказать помощь самолету, потерявшему ориентировку. Чем не фронт? С тех пор как генерал-лейтенант Луговой стал писать свои воспоминания, он часто ставил себя, молодого, на место современных летчиков. Смог бы он, сержант Луговой, выдержать те нагрузки, которые подчас выпадают и в мирные дни на плечи молодых? Там, на Юго-Западном фронте, мужал его характер…

Сержант Луговой разглядывал разбитую грунтовую дорогу с засохшими корками старых луж, которая стала для него случайным аэродромом. Напрасно он вглядывался в даль, ожидая появления какой-нибудь машины. Надо бы узнать, где он приземлился. Озабоченно вслушиваясь в тяжелый гул артиллерийской канонады, он пытался определить, в какой стороне находится Рава-Русская. Решил, что Рава, с ее петлями заболоченной Раты, камышами, кустарниками и лесами, осталась где-то позади. Сержант достал планшет и принялся изучать карту. Во время атаки немецких бомбардировщиков он потерял ориентировку.

Гул артиллерийской канонады не умолкая стоял на одном месте. Следовательно, там и проходила линия фронта. Закинув планшет, решительно направился к дороге. Но через несколько минут спохватился и принялся считать шаги. После пятисот сбился, но понял, что такой длины достаточно для взлета. Продолжал шагать, решив дойти до первой деревни или хутора.

Беспокойная мысль обожгла мозг: он не имел права бросать истребитель с пулеметами и парашютом. «Десятка» числилась за ним. Хватит с него и одного старшины Воробьева. Николай вытер мокрый лоб и торопливо направился к «Чайке». Тщательно принялся осматривать самолет, как делал Михаил Потапович. Под плоскостью нашел прямые попадания. Пули прорвали перкаль плоскостей, и материал висел рваными клочьями.

— Тринадцать пробоин! — присвистнул он от удивления. — Много!

Взобрался на плоскость и снял капот. Мотор не успел остыть, и ребристые стенки цилиндров обожгли руки. Николай пожалел, что раньше не вникал в работу механика. Снять капот и надеть — наука нехитрая, а вот найти и установить неисправность — сложнее. Он заглянул в каждую щель между цилиндрами двухрядной звезды, прощупал свечи, провода и трубки. Обнаружил утечку горячего масла.

Топтыгин сразу бы отыскал перебитую трубу маслопровода. Но самое сложное — ее починить. Пожалуй, без механика ему не справиться.

Мотор «Чайки» медленно остывал. Луговой безнадежно смотрел на свой истребитель, не зная, что с ним делать. Он все еще никак не мог прийти в себя после боя. Самолет, который еще недавно выносил немыслимые перегрузки, сейчас безжизненно стоял на земле, не способный к элементарному движению…

Сухим языком облизывал Николай потрескавшиеся губы, с трудом глотая вязкую слюну. Убедившись, что дорога по-прежнему безлюдна, отправился искать воду. Вдали, за солнечной полянкой, блеснула вода. Отгребая рукой круглые гладкие листки ряски, вдоволь напился. Прислушался к доносившемуся шуму и уловил тяжелый гул стальных гусениц. Сорвал с головы шлем и напряженно стал прислушиваться. «Танк!» — со страхом подумал он, затравленно озираясь по сторонам. Он мог спрятаться, но «десятка»!.. Она стояла на дороге. Один выстрел из пушки или удар стальной броней — и от самолета останется гора исковерканного металла. Летчик растерянно выбежал на дорогу, словно надеясь на помощь, но ее ждать было неоткуда. Гул мотора все нарастал. Он подналег на машину, попробовал скатить ее с дороги, но сил не хватило. Напряженно смотрел вдаль, прислушиваясь к нарастающему грохоту.

Вместо ожидаемого танка на дороге показался… трактор. Николай несколько раз удивленно протер глаза, стараясь убедиться, что перед ним действительно трактор. Затем спохватился и поднял над головой планшет, ошалело крича чужим голосом:

— Стой! Стой!

Позванивая гусеницами, стальная громадина остановилась. Летчика обдало клубами пыли и облаком солярки. Из кабины высунулся по плечи красноармеец в зеленой фуражке, с серым скуластым лицом, воспаленными глазами. Устало сбил фуражку на затылок и спросил: