Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

— ЧП? — озабоченно переспросил Луговой, хмуря лоб. Видно, штабники еще не успели сообщить ему о случившемся. Командир полка говорит обо всем, не таясь, это делает ему честь. — Пьянка или самоволка?

— Пьянок у нас не бывает, — сказал Здатченко, недовольный, что командующий не дослушал его до конца. — Нет, пьянок у нас нет! — повторил он еще более настойчиво.

Луговой отметил, что Здатченко с характером. Еще раз пристально всмотрелся в его лицо: квадратный подбородок, упрямый, настойчивый взгляд. Да, характер виден.

— Ученик убежал из интерната в тундру, — медленно сказал командир полка, стараясь предотвратить последующие вопросы командующего. — По тревоге подняли полк и батальон аэродромного обслуживания. Сержант Сироткин отыскал. — Потом добавил: — Механик самолета лейтенанта Кузовлева.

— Положим, это не ЧП в прямом смысле, — задумчиво сказал Луговой. — Сержанта надо отметить. Сфотографируйте перед развернутым Боевым Знаменем полка, а фотографию пошлите родителям. Им будет приятно. Позовите лейтенанта Кузовлева и сержанта Сироткина: хочу на них посмотреть. — Луговой улыбнулся. Вскоре он увидел приближающихся к нему офицера и сержанта.

— Товарищ генерал-лейтенант, по вашему приказанию явился лейтенант Кузовлев.

— Товарищ командующий, сержант Сироткин прибыл по вашему приказанию.

Луговой ответил на приветствия. От него не укрылось волнение этих молодых ребят. Совсем еще мальчишки, с пухлыми щеками. А руки рабочие, не отмытые от масла.

— Вы нашли мальчугана? — спросил генерал Сироткина.

— Хосейку-то? Я.

— Я приказал, чтобы вас сфотографировали перед развернутым Боевым Знаменем полка. Фотографию пошлют родителям.

— Товарищ командующий, — робко попросил Сироткин, — разрешите вместе с вами сфотографироваться на память… Отец будет рад, — попросил Сироткин, покраснев от волнения. — Он у меня армию любит, сам бывший пограничник.

Луговой еще раз посмотрел на сержанта, проникаясь симпатией к его молодости, мальчишеской непосредственности. «Механик, наверно, стоящий, — глядя на черные от масла руки Сироткина, подумал Луговой. — Мог бы и мой самолет обслуживать, если бы я летал!»

— Полковник Здатченко, позовите фотографа, — распорядился генерал.

Появился фотограф, обвешанный фотоаппаратами и разными кожаными сумками.

— Старшина, сфотографируйте нас с сержантом Сироткиным, — приказал командующий.

Фотограф засуетился. Он поочередно раскрывал и закрывал фотоаппарат, отбегал в сторону и возвращался на прежнее место. Приседал то перед командующим, то перед сержантом. Капли пота заблестели у него на лбу, а он все продолжал бегать и нажимать кнопки фотоаппаратов.

— Кончайте, — нетерпеливо бросил Луговой.

— Разрешите в последний раз щелкнуть для полной уверенности, — взмолился старшина и навел большой телеобъектив.

— Такой трубой можно запечатлеть луну и все пролетающие спутники, а не только нас, — засмеялся генерал.

Прошла неделя, а майор Федоров все еще находился под впечатлением недавней встречи с командующим. Знакомство состоялось давным-давно, о чем генерал-лейтенант Луговой и не догадывался — еще тогда, когда Федоров, будучи курсантом военного училища, начал изучать воздушные бои прославленного летчика…

И вдруг случилось невероятное: герой юности оказался рядом, просто беседовал с каждым из них.

С самого утра необыкновенное ощущение большого счастья не покидало Федорова и продолжало жить и сейчас во время полета на истребителе. Пилотировал он без особого труда, отдавшись знакомому делу. Он летал по большому маршруту через море с выходом к дальнему от берега маяку. Полет проходил в облаках, и он не надеялся увидеть маяк, который служил ориентиром для разворота. Облака, подсвеченные лучами солнца, то и дело менялись, принимали разную форму. Летчик не терял надежды вырваться из сумрачного полумрака и увидеть наконец долгожданную землю. В полку кто-то из шутников распустил слух, что на маяке была необыкновенной красоты девушка. Молодые летчики, выполнявшие полет на предельный радиус удаления, каждый раз привозили все новые рассказы о чудесной незнакомке. Федоров не верил в эти басни, а тем не менее ему любопытно было взглянуть на маяк, о котором был столько наслышан. «Может быть, и в самом деле здешняя Ассоль ждет свой корабль с алыми парусами!»

Подошло время делать разворот, а каменистый остров с маяком где-то скрылся в тумане. Но приподнятое настроение по-прежнему не покидало летчика. Была и еще одна причина этому. Федоров не мог до конца поверить своему счастью: недавно он получил ключ от квартиры. Он еще не сообщил эту радостную весть жене. Каждое письмо Люды он мог повторить наизусть. Он был в курсе всех домашних новостей — на сколько прибавила в весе маленькая дочка и как вел себя Олег. Сразу же после полета он жене напишет все подробно, нарисует точный план новой квартиры. И даже представил, как будет писать это письмо: не в общежитии холостяков, а в штабе, где никто не помешает сосредоточиться и «поговорить» с женой один на один. Он умел писать письма. Люда шутя называла их поэмами. Еще в школе учительница отмечала его слог. В шестом классе он даже получил премию на литературном конкурсе.

Вспомнилось, как однажды на уроке математики все решали задачу. Он решил быстро и, забыв обо всем, смотрел в окно. Прозрачная сосулька, оплавляясь на солнце, роняла капли. Поразил яркий блеск снега и громкое чириканье воробьев. Он попробовал выразить охватившее чувство удивления. Написал первую строчку, а за ней вторую. Вышло четверостишие…

Ему трудно было остановиться. Слова и рифмы преследовали всюду. Ночью вскакивал с постели и записывал выстроившиеся в голове строчки. Через неделю он почувствовал себя настоящим поэтом. В библиотеке выбирал для чтения только стихи. Однажды попался маленький томик Тютчева. Об этом поэте никогда не слышал и без особого любопытства перевернул страницу. Но удивительная звучность стихов захватила.

Несколько раз прочитал эти строчки и оторопел. Свои стихи показались бредом. Стиснул зубы и разорвал тетрадь. Но странное дело: через несколько дней снова захотелось писать. Выражать свои впечатления, свое внутреннее состояние стало потребностью. Он зачитывался рассказами Горького. Попробовал написать, как книга помогала понимать мир. Рассказ назвал «Книга».

Пионерская газета «Ленинские искры» объявила конкурс на лучший детский рассказ. Он старательно переписал странички и послал в редакцию газеты. Пять дней нетерпеливо ждал ответа, а потом забыл и о рассказе и об объявленном конкурсе. Каково было его удивление, когда однажды в школе кто-то из ребят заявил: «Получил премию за рассказ и скрываешь! Хорош товарищ!» — «Какую премию?» — «Посмотрите на него — еще и не знает!»