Николай Кузаков - Рябиновая ночь

Вот от этой небесной девушки и произошли на земле агинские буряты.

А лебеди каждую весну прилетают в Забайкалье, чтобы посмотреть на своих сородичей, порадоваться их жизни.

Может, это и сказка, кто знает. Да только как не встретить таких птиц, как лебеди. Они же в наш степной дом прилетели. Если я сделала что не так, простите меня, старуху.

Алексей шел по полю первого звена, проверяя заделку семян. Сбоку два агрегата вели сев. За ними, клубясь, тянулись серые пыльные шлейфы. Упругий холодный ветер хлестал землю. С восходом солнца он начинал дуть и затихал только к полуночи, чтобы отдохнуть немного и с новой силой обрушиться на степь.

Алексей взял горсть земли, растер высохшие комочки и выпустил пыль с ладони. Ее подхватил ветер и рассеял по пашне. «Сохнет земля, — с горечью думал Алексей. — А без влаги смерть зерну».

Рядом прошел трактор с тремя сеялками. На обочине возле зернопогрузчика он остановился. Из кабины вылез Игнат и направился к Алексею. Его усы были пепельными от пыли, лицо серое. Игнат протянул Алексею сильную руку.

— Здорово.

— Добрый день. Почему не прикатываете поле?

— В ночь катки пустим.

— Поднимется хороший ветер, до ночи всю землю вместе с зерном унесет. Пускайте катки следом за сеялками.

— Хорошо, я сейчас распоряжусь. Алексей Петрович, а когда нам на пары назем повезут?

— Дня через три.

— Ты Князю скажи, пусть он из Марьиной пади возит. Там в тридцатых годах кавалерийский полк стоял. Потом колхоз лет двадцать то коней, то телят держал. Там не назем, а золото.

— А как же мы его добудем?

— Пусть бульдозером верх снимут. Мы его за ночь весь расковыряем.

— Я поговорю с Федором, но решайте сами.

— Семян-то нам не дал добрых, так выделил бы хоть немного минеральных удобрений. А то назем на поля Огневой, суперфосфат опять же ей. Как-то неладно получается.

— Все ладно, Игнат Романович. Удобрим одни поля, потом за другие возьмемся. На будущий год уже всю пшеницу по перегною посеем. А это урожай верный. Вот так.

— Да я ничего. Только осенью у Огневой хлеб будет, а нам пустую соломку молотить придется. Потом сам же нас корить будешь.

— Буду, да еще как, при всем народе. Так всем и скажите.

— Так это, паря, получается — Огневой все условия, а нам краснеть?

— Придется покраснеть, Игнат Романович. Вы пять лет работаете звеньевым. И кто же вам мешал позаботиться о своей земле? Осень у нас стоит долго. Можно вывезти на поля уйму перегноя.

— Так указаний не было.

— Вот так. Дядя не подумал. А вас-то для чего звеньевым назначили. Как-то некрасиво получается, Игнат Романович. Звену дали технику, землю, людей, а урожай — ваша забота. Если бы вы подумали о земле, то давно бы ее удобрили. Я вашу хватку знаю.

Игнат кулаком потер усы.

— Оно, конешно, с одной стороны, так, но с другой стороны, все наоборот.

— Вы не темните, Игнат Романович, — рассмеялся Алексей. — Оно хоть и этак, хоть и наоборот, а хлеб выращивать нам придется. Может быть, вы в гостях у нас в колхозе, тогда другой разговор?

— Это я-то в гостях? — вызывающе проговорил Игнат. — Ты, Петрович, напрасно меня обижаешь. Я на этой земле не одну мозоль нажил.

— Тогда что на разговор время терять? Работать надо.

— Ну, паря, растравил ты меня, — сверкнул глазами Игнат. — Да я из этой земли душу вытряхну.

— Вот это по-нашему.

Игнат ушел к трактору. На «летучке» подъехал Арсалан.

— Куда помчался? — спросил Алексей.

— Во второе звено. У Мишки Комогорцева что-то трактор барахлит. А ты что тут Делаешь? Природой любуешься?

Алексей дотронулся рукой до плеча Арсалана.

— Ты посмотри-ка на поле.

Арсалан окинул быстрым взглядом поле.

— Посмотрел. Поле как поле.

— Да ты хорошенько посмотри.

— И что ты сегодня ко мне привязался? — вышел из себя Арсалан. — Я всю жизнь только и делаю, что смотрю на эти поля. Меня уж мутит от них.

— Пыльные вихри видишь? — не обращая внимания на горячность Арсалана, спокойно спросил Алексей.

— Не слепой. Да они мне во сне покоя не дают.

— Арсалан, нельзя нашу землю пахать отвальными плугами, даже пары. Это смерть ее.

— Так не паши, — приподнял плечи Арсалан. — Я тебе осенью для всех звеньев плоскорезы накуплю.

— Спасибо.

— Так что тебе еще надо от меня?

— Пары-то мы будем пахать отвальными плугами. Иначе как перегной заделаешь? Это-то понимаешь?

— Мне твои пары нужны, как журавлю вертолет. Ты агроном, ты и соображай.

— Помнишь, Арсалан, ты мне когда-то обещал сделать такой трактор, который можно будет одной рукой заводить?

— Ну, обещал, — ожидая подвоха, насторожился Арсалан.

— Так вот, не нужен мне трактор. Придумай такую машину, чтобы можно было вносить в землю перегной и не переворачивать пласт.

— А верблюд в белых тапочках тебе не нужен?

— И забудем мы с тобой тогда про пыльные бури, — не обращая внимания на реплику Арсалана, продолжал Алексей. — И кошмары перестанут тебе сниться.

— Да самый большой кошмар — это ты.

— А ты, Арсалан, даже не представляешь, какие урожаи мы сможем тогда выращивать. Вот поле. Верхний слой стерней связан. И мы под этим пластом начиняем землю удобрениями. Потом высеваем зерно. И пусть с неба хоть камни падают: питательные вещества в земле есть, влага есть. И мы только вспоминать будем про засуху.

— А ты дело говоришь, — заинтересовался Арсалан. — Допустим, идет под пластом плоскорез, а под него по трубам поступают удобрения.

— Я всем говорил, что у тебя светлая голова, Арсалан.

— Не годится. Перегной не зерно, не покатится. Его чем-то подавать надо под плоскорез. Но подумать можно.

— Надо подумать, Арсалан.

— Все, уговорил. Куда сейчас едешь?

— Надо Алханайские пади осмотреть и решить, какие на сенокос оставить, какие на выпас пустить.

Возвращался домой Алексей поздно вечером. А от Алханая до села Озерного путь немалый. Ветер унялся, под темным небом отдыхала степь. Время от времени на свет фар выбегали тушканчики, похожие на крошечных кенгуру и неровными прыжками убегали от машины. Иногда в стороне от дороги зеленоватыми огнями загорались глаза лис и тотчас гасли.

В ночной степи было одиноко. Монотонный гул мотора рождал грустные думы. Скоро дом — и там одиночество. Неладно жили Алексей с Катей: она сама по себе, он сам по себе. Не было того невидимого мостика, который связывал бы их. А может, этого мостика и нет, люди придумали его? Попробуй разберись теперь.

Слева замигали огни полевого стана отряда. И Алексей потянулся к этим огням. Ему просто захотелось взглянуть на Анну. Но он поборол в себе это желание. «Дурак же ты, Алешка, — ругал он себя. — Приедешь. А дальше что? На кой шут ты морочишь голову и ей и себе? Любишь. Экая невидаль. Хватился дед, когда уж и мочи нет. Твой поезд давно ушел. А Анна? Что Анна? Она без тебя как-нибудь расхомутается. Ты ей плохой помощник. Так что не валяй дурака. Тебе хочется птичку съесть и на ветку сесть. Чтобы дома миру быть и Анну любить. Такого не бывает».