Наталья Суханова - Искус

— И просчитали?

Он не заметил легкой улыбки в ее вопросе, взглянул детски-радостными глазами:

— Еще как просчитал! Уже и жена на меня ругается: остатки-то глаз поберег бы, весь мир на одних плечах не вывезешь — не Сталин, чай, а Кокорин…

— А что ж за фамилия у вас такая, Василий Никитич?

— Бревно такое бывает с крюком — кокора. Или же человек упорный, своеволистый — тоже Кокорою зовут.

— Фамилией-то не дразнит жена?

— Нет, она у меня ласковая — только сокрушается… И вот, Ксения Павловна, написал я свои предложения. И на этот раз послал самому Сталину Иосифу Виссарионовичу!

Кокорин покопался в портфеле и вытащил плотно, через интервал упечатанные листы бумаги.

Семьдесят девять предложений было записано у Кокорина Василия Никитича — в том порядке, в котором они, вероятно, приходили ему в голову или брались из жизни.

Самым первым шло предложение, чтобы жалобы разбирались тем лицом, которому посланы, а не возвращались назад к лицу, на которое жалуются. Пятым — чтобы всюду можно было критиковать не только рядовых работников, но и секретарей райкомов, обкомов и ЦК. Девятым — чтобы секретарей обкомов и ЦК избирали все члены партии тайным голосованием, а кандидатуры их широко обсуждались, «публикуя о них не только хорошее, но и плохое (пусть знают его плюсы и минусы)».

Сразу следом, десятым предложением было, что в районе должно быть единое автодорожное хозяйство и единое же лесозаготовительное.

Одиннадцатым — культпросветбригадам нужны специальные автобусы и подробно объяснялось, почему.

Семнадцатый пункт гласил: «Для очищения рядов партии от воров, жуликов, очковтирателей, зажимщиков критики, карьеристов, демагогов крайне необходимо провести чистку партии, аппарата партийного и прокурорских органов сверху донизу».

Дальше шли соображения, как разделаться с пьяницами, используя их для подъема отдаленных слабых колхозов.

Потом Кокорин снова возвращался к вопросу чистоты рядов партии — предлагал за уголовные преступления судить коммунистов как беспартийных. Так же судить и ведущих партийных работников, и на этот случай иметь списки резервных руководителей. Предлагал внести в законодательство особенно серьезные наказания за укрывательство воров, жуликов и очковтирателей руководителями — «используя служебное положение».

Дальше шли в таком же беспорядочном чередовании экономические предложения:

«За потери урожая пускай несут материальную ответственность вместе с председателями колхозов руководители районов».

«Необходимо организовать продажу зерна для кур».

«Необходимо ввести ежемесячную оплату труда в колхозах, иначе мы никогда не сдвинем колхозы с плохой точки и не защитим учение Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина и коммунизм».

«В первую очередь построить в северных районах картофелехранилища».

«В период уборки при недостаче техники нанимать сначала на косовицу и уборку снопов, а потом на обмолот и сдачу».

«Запретить ежедневную отчетность в период урожая как вредную и ненужную выдумку праздных людей».

«Обязать Госбанк оказывать краткосрочные кредиты колхозам в период уборки урожая».

«Вызывать работников в район и область не больше одного раза в месяц, ибо работники работают на местах».

«Рекомендации в сельском хозяйстве рассматривать как рационализаторские предложения в промышленности».

Собственно-экономические предложения тоже не шли подряд, а перемежались то соображениями о детских яслях в деревнях, то предложением готовить и проводить бюро райкома партии поочередно всеми членами бюро, а не только секретарями, то предложением установить задания по сдаче меда и гречихи, так как это не только продовольственные продукты, но и целебные.

Было и предложение обязательно иметь в каждом районном поселке дворника, а для поощрения учредить для этого дворника не только приличную оплату, но и бесплатный проезд один раз в год.

— Вы знаете Кокорина? — спросила Ксения девчонок на следующий день.

— Душевный дядечка, — сказала Ольга.

— С прибабахом! — рассмеялась-раскудахталась Анька. — Додумался, што дворника в поселке не хватает, а в каждую деревню ясли надобно. А ешшо, што колхозникам пенсии надобно платить!

— А что, колхозник не человек?

— У него участок пожизненно есть.

— А если сил на участок уже не хватает?

— Тогда уже ляг и помирай! — опять весело расхохоталась Анька.

— Что надобно, это всякий дурак скумекает, — вмешалась сердито Полинка. — Откуда взять — вот об чем мозгой раскинуть надо.

— А я бы, девки, в дворники пошла, если бы по Кокорину устроили, — сказала мечтательно-весело Ольга.

— А то! Да и я бы со всем моим удовольствием! — подхватила Сивый Клок. А на бесплатный билет в военные городки ездила бы.

И Ольга подпела:

Ксения отправилась разговаривать о Кокорине с прокуроршей.

— Пункты его читала? — спросила, выслушав ее, Елизавета Васильевна.

— Читала. Мешанина, конечно, а кое-что умное есть.

— Насчет чего?

— Насчет предложений по партийной работе Ксения дипломатично умолчала. Не удержалась только, вспомнила, что Кокорин предлагает судить партийных так же, как беспартийных — без всяких санкций райкомов партии.

— Мудер! — сказала с иронией Васильевна. — Я бы так и строже еще судила, да надо ж об авторитете думать.

— Чтобы не было в период уборки ежедневной отчетности — разве это глупо?

— Сталину писал — скажи ж ты, какой государственный! — продолжала свое прокурор.

— «Но я к Вседержителю хотел бы говорить. И это уже в оправдание мне; потому что лицемер не пойдет пред лице Его».

— Чего?

— Это я из Библии вспомнила.

— Ты не из семьи священников?

— Нет — это мы в институте проходили.

— Хорошая у тебя память, а у меня — дрянь.

— Еще у Кокорина — чтобы ежемесячно оплачивали колхозников.

— Из какого ж это кармана кажен месяц платить колхозникам будут?

— А на производстве?

— Сравнила! Образованный человек, а такое мелешь — на голову не наденешь! Производство каждый месяц продукт выдает, а колхозы? То-то и оно. Каждый месяц колхознику выплати, а потом государству кукиш с маслом? Тогда-то уже с колхозника взятки гладки. А когда знает колхозник, что заплатить ему не из чего, как из той же кучки, которую сам наработал, как-никак он что-то подумает!

— Да если б какой-то тетке Мане десятую копенку льна отдавали, а не где-то впереди неизвестно что, а вернее, что и ничего, она-то бы уж расстаралась — может, и выгодней было бы?