Нинель Громыко - Комсомольский комитет

После вечера гости решили зайти в комитет комсомола.

У двери комитета Рудаков остановился. На ней висела яркая, красиво выполненная на стекле надпись: «Школа комсомольского актива».

— Это где же школа? — недоверчиво спросил Федор.

— А здесь, — сказала Соня, распахивая дверь.

— Здесь? — не понимая, переспросил Рудаков, входя и оглядывая приветливую, но очень маленькую комнату комитета, в которой не было ничего школьного.

Правда, на специальном столике каждый комсомолец мог найти полезные брошюры, советы пропагандистам; были здесь статьи Ленина, Сталина, Калинина, Кирова, Орджоникидзе о комсомоле и политическом воспитании, интересные образцы комсомольских планов и протоколов для цеховых организаций.

— То есть занимаемся-то мы в конторе, — засмеявшись, сказала Соня. — Там места для всех хватает.

Соня, усадив товарищей, снова вывела Рудакова в коридор и, закрыв дверь, показала вывешенное на ней, составленное на два месяца расписание еженедельных занятий школы.

— Каждый вторник? И ходят активисты? — недоверчиво спрашивал Рудаков.

— Куда там — активисты! — сказала Соня. — Все ходят! У нас же очень интересно на занятиях.

— Как же так, Соня? — растерянно спросил Рудаков. — Я раз в два месяца провожу семинары, и то не соберешь на них народ. Честно сказать, скука на них.

Соня с оттенком превосходства улыбнулась и легонько взяла Рудакова за локоть.

— Если хочешь, завтра вам расскажем все подробно. Ведь у нас не только теория на этих занятиях. Мы и песни разучиваем и танцы: комсомолец должен все знать и уметь. И открываются занятия веселой песней…

Долго не спали в ту ночь и гости и хозяева. Рудаков рассказывал молодым кабельщикам о хитростях и трудностях транспорта, которых они, только пассажирами ездившие по железной дороге, не представляли себе. Говорил он о комсомольцах службы связи, дистанции пути, службы движения и тяги, о комсомольцах, которые недавно впервые в истории дороги провели тяжеловесные поезда без подталкивающих локомотивов, которые могли не спать ночами на трудных дежурствах и рисковали жизнью, если нужно было спасать товарища. Рудаков был честолюбив. Он простить себе не мог, если у кого-нибудь что-либо оказывалось лучше, чем у него, Федора. Ему очень хотелось пригласить кабельщиков к себе, и чтобы они тоже, позавидовали его организации. Но для этого надо было перещеголять комсомольцев из кабельного завода. И вдруг Федор вспомнил о волшебном аппарате эпидиаскопе, который он однажды видел, когда учился в железнодорожном училище. Эпидиаскоп! Пока это будет секретом, но он посмотрит, что скажут потом в других организациях. Ну, конечно!

— Довольно, Лена, — Тамара дрожащими пальцами поправила кофточку на груди, — рассказывать сказки. Перестань, перестань! И я прошу: уйди отсюда.

Тамара побледнела, серые глаза округлились. Она прислонилась к дверному косяку, и видно было, как вся ее фигура напряглась.

— А то сейчас Наталья Петровна придет. Вот уж будут эти… разговоры.

В комнате наступила тишина. Неожиданно ворвался стук часов. Они бежали куда-то весело и напряженно, как молодость.

Лена сказала слабым возмущенным голосом:

— Выпей воды, Тамара, и успокойся. Мы же с тобой взрослые люди! А Наталью Петровну действительно не стоит вмешивать в эту глупую историю.

— Наталья Петровна все знает, понятно? — крикнула Тамара, на мгновение останавливаясь перед Леной.

— Да? Очень хорошо. Значит, она поможет убедить тебя.

— Если ты не уйдешь отсюда, тогда я уйду, я!

Тамара бросилась в другую комнату. А Лена с грустью оглянулась.

Лена верила, что Тамара должна понять ее в конце концов. И если Лена когда-нибудь была виновата перед Тамарой, то ведь сейчас она пришла к ней с чистой душой!

Тамара в это время лихорадочно набирала номер телефона Крутилина:

— Юрий Алексеевич! Вы хотели, чтобы мы с вами сегодня поехали за город. Поедемте!

— Вы замечательная женщина, Тамара Алексеевна! — раздался ей в ответ довольный баритон Крутилина.

Если бы Лена слышала этот разговор, она бы ни минуты не осталась в доме Соболевых. Но сейчас она всячески старалась взять себя в руки, не волноваться. В самом деле, почему она должна волноваться? Мало ли какие ошибки бывают!

В комнате появилась Тамара.

— Тамарочка, — ласково сказала Лена. — Ты же знаешь, что я никогда не стану говорить тебе неправду. Веришь мне, что я к Игорю отношусь точно так же, как и к тебе?

Тамара даже не взглянула на Лену. Она боялась сейчас Лениного взгляда. Вдруг действительно все не так, как говорила Куренкова. А Тамаре не хотелось уже отступать. Она с шумом раскрыла гардероб, сорвала что-то с вешалки, выбежала из комнаты и захлопнула дверь. Тогда Лена, вспыхнув, поняла, что ее попытка ни к чему не привела, и она вышла на улицу.

Тамара ходила по комнатам, решительно размахивая теплым жакетом. Постепенно все бессильнее становилась ее рука. Тамара остановилась напротив большой фотографий Игоря в рамке, что висела рядом с портретом Натальи Петровны, быстро отвернулась и прижалась головой к стене, закрыв глаза. Ей вспомнилось все хорошее, что было прожито с этим человеком, его любовь, его неловкая забота. У Игоря чистая душа. Но отчего, отчего он так изменился к ней. Разлюбил? За что?

И вдруг Тамара рванулась к телефону.

— Юрий Алексеевич, — сказала она, позвонив Крутилину. — Может быть, мы не поедем?

Юрий Алексеевич рассмеялся.

— Ну что вы, — сказал он. — Я уже за вами машину отправил. Шофер вас ждет.

Много времени у Игоря заняло создание постоянной рейдовой бригады при горкоме комсомола. Это был тот самый контроль, о котором давно еще говорила на активе Соня. Случалась ли беда у молодежи на производстве, появлялись ли хулиганы на улице — члены рейдовой бригады сейчас же отправлялись туда. Они умели помочь молодежи в самых неожиданных случаях: к кому-то надо было прийти домой, с другим пойти в кино, с третьим, будто случайно, пообедать вместе. Командиром рейдовой бригады назначили Иру Яблокову. Соболеву казалось, что эта любознательная, смелая девушка сможет сделать многое. В руководстве кустом ее заменила другая девушка.

Ира работала неплохо, но уже не раз Игорь замечал, что многие комсомольцы в бригаде видели больше, чем она видела, и не так напрямик, грубовато обращались с людьми, как она.

Однажды Игорь возвращался с чугунолитейного завода в десятом часу вечера и, несмотря на позднее время, завернул в горком. К концу дня туда должны были прийти школьники: в небольшом палисаднике возле горкома, где прошлый год все лето росли лопухи, они хотели разбить клумбы.

Пионеры еще работали, подравнивая землю лопатами.