Нинель Громыко - Дойна о Мариоре

— А что? — не поняла Мариора.

— Дерзкий он, — не сразу сказал отец.

— Совсем он не дерзкий! — первый раз решилась спорить с отцом Мариора. — Не знаю я за ним грубости. Что он тебе сказал?

— Не мне… Я-то против Кира ничего не имею, и родители его хорошие люди… Да не надо, чтоб тебя с ним видели. Мало ли что могут подумать!

Не сразу отец согласился сказать Мариоре, в чем дело.

…Накануне мимо касы Беженарей проходили братья Кучуки. Пропустив Гаврила и Тудора вперед, Нирша подошел к Томе. Сегодня он казался необыкновенно внимательным и дружелюбным. Долго расспрашивал, как зреет на участке Томы виноград и хорошо ли доится корова. Потом, словно между прочим, спросил, где сейчас Мариора.

Узнав, что она на поле, одобрительно кивнул головой.

— Хорошая работница дочка твоя… — И, понизив голос, вдруг добавил: — Ты только смотри, Тома, чтоб она была подальше от Кира Греку. С такими девушке ходить не годится. Не забывай, Мариоре уже пятнадцать лет.

Забеспокоившись, Тома спросил, почему Нирша плохо думает о Кире. Но тот, поджав губы, только сказал, что Кир грубиян, выскочка, он, Нирша, имеет причины так говорить о нем, и тут же заторопился.

— Ну, оставайся здоров, я пойду, меня братья ждут! — Уже открывая калитку, Кучук снова остановился, пристально посмотрел на Тому своими маленькими, узкими глазами. — Мы с тобой друзья, Тома, — проговорил он, — ты не болтай никому, о чем говорили. А насчет тягла не беспокойся: как только освободится у меня, я тебе первому дам.

Тома в ответ только послушно кивал. Хоть он с Кучуком и в одной супряге, думалось ему, да ведь хозяин тяглу все-таки Нирша. Недаром он все время дает это чувствовать.

— Послушаешься, дочка? — спросил сейчас Тома.

— Нет, не послушаюсь! — воскликнула она, выбежала со двора на улицу и пошла, не думая куда. Было очень обидно: из-за какого-то Кучука не дружить с Киром! С Киром, который к ней, девчонке, на два года моложе его, относится, как друг, верил ей в серьезном, рискованном деле! Не дружить с Киром, в тяжелую минуту находившим для нее теплое слово и шутку даже тогда, когда самому ему было не до шуток! С ним не дружить?!

Намеки Кучука напрасны. Хотя Кир и красивый — у него большие карие, глубоко сидящие глаза и волнистые черные волосы с золотистым отливом, широкая, приветливая улыбка, — ей больше нравится синеглазый, ласковый Дионица.

Как же быть? Ослушаться отца? Мариора шла, и решение никак не приходило ей в голову. «Проклятый Кучук!.. И надо же было ему попасть в их супрягу! В чем он может винить Кира?»

Солнце уже спряталось за холмы, оставив на краю неба только яркие полосы цвета спелых абрикосов. Постепенно растаяли и они. В село незаметно прокрался сумрак.

— Мариора!

Девушка оглянулась. Оказалось, она шла мимо дома Стратело. Ее зазвала Марфа. Невысокая, худощавая, удивительно поворотливая, Марфа волчком кружилась по двору: загнала овец и коз, дала пойло корове, собрала яйца в курятнике, подмела около окон. Попутно рассказывала, что сегодня отвезла абрикосы в город. Прежде на деньги, вырученные за воз абрикосов, она могла приобрести самое большее шесть метров самой дешевой материи, а теперь купила и себе на платье, и Дионице на рубашки, и платок на зиму. Да еще остались деньги, — она взяла в запас сахару и конфет. А покупала в кооперации, там всего много — и продуктов, и одежды, и обуви, и даже кукол для ребятишек! Все так дешево. Гаргос, наверно, лопнет от злости, ведь у него никто ничего не берет!

Скоро Марфа заметила, что Мариора слушает рассеянно. Она подошла, всмотрелась в ее лицо, заботливо спросила:

— Что с тобой?

— Так, — уклончиво ответила Мариора и постаралась улыбнуться.

Марфа пригласила девушку в дом.

В касе Стратело печка по обычаю занимала почти половину помещения. Сделана она была затейливо, со множеством выступов и углублений, с фигурным дымоходом.

Хозяйка принесла кувшин вина, налила Мариоре граненый стаканчик.

— Что отец, радуется, верно? — спросила она. — Мне рассказывали, что когда делили боярское имущество, он все отказывался: «Не нужно мне чужого». — Говорят, что плуг боярский так и не взял!

— Не взял, — улыбнулась Мариора.

Марфа осуждающе покачала головой.

— Вчера тут у меня ребята сидели, смеялись, — продолжала она. — Особенно Кир Греку. «Вот, — говорит, — прежде Тома боярина не спрашивал, чьим трудом его имение нажито, а теперь додумался — «чужое»!»

Мариора, чтобы не обидеть Марфу, выпила стакан вина. От второго она отказалась: торопилась уйти — хотелось скорей повидать друзей.

У самых ворот девушка столкнулась с Дионицей.

— Мариора! — ласково сказал он и взял ее за руки. — Вот рад, что ты зашла! — И уже встревоженно: — Что ты молчишь? Что случилось?

Дионица слушал внимательно и — Мариора видела — в темноте старался разглядеть выражение ее лица. Потом, когда она кончила рассказывать, шутливо бросил:

— Ох, и беспокоит тебя этот Кир!

— Да ты же пойми, — горячо начала было девушка, но Дионица сказал:

— Брось, еще из-за этого горевать! Мало ли кто с кем ругается!

— Да… — нерешительно протянула Мариора.

— Брось, — улыбнулся Дионица и стал рассказывать, что в доме примаря будет клуб. Там снимут перегородки, и получится отличное помещение. Филат и Кир уговорили его стать заведующим. Дионица уже написал заявление и заполнил анкету: кто родители и какое образование.

Мариора напомнила Дионице: он обещал научить ее грамоте. Теперь ведь и бумага есть…

У Дионицы дрогнули губы. Он виновато посмотрел на Мариору.

— Сегодня схожу в магазин, куплю. А вечером к тебе приду. Хорошо?

Дионица говорил искренне. Но тут же подумал, что вечером ребята, по всей вероятности, утащат его на вечерницы в Инешты. Да, многого ему хотелось порой. Хотелось учиться, читать, хотелось помогать товарищам — ведь он любил их! Но что делать, если сегодня хочется одного, а завтра другого? Как радовался он год назад, когда Кир и Васыле посвящали его во все свои дела! И как обидно было, когда перестали доверять ему передачу газет. А ведь поделом. Почему он такой? И сейчас: хотел помочь Мариоре. Славная девочка! И красивая… Но ведь это значит убить не один вечер… А сейчас все так интересно, все бурлит… Да и зачем ей грамота, в сущности? Девушка… В селе почти все женщины неграмотны — живут же…

Мариора заметила, что Дионица что-то обдумывает.

— Уж ладно… Не думай, что я напрашиваюсь. Захочу, и без тебя научусь, — сказала она.

— Мариора! Зачем так? — И, вглядевшись в сумрак, Дионица весело сказал: — А вот и Кир!

Мариора не успела обернуться, как около них очутился Кир. Бросил: «Добрый вечер!» Не дал ей ответить, схватил за руки, закружил по двору, чуть не усадил на траву.