Владимир Домашевич - Нимфа

ВЛАДИМИР ДОМАШЕВИЧ

1

Поезд был еще далеко от Минска, а молодой русоволо­сый капитан уже с нетерпением поглядывал на часы. Он заранее собрал свои вещи, надел шинель, фуражку и си­дел как на иголках, Еще в Москве, едва сошел с трапа, почувствовал: что-то творится с ним неладное, будто идет какая-то странная, неприметная смена одних картин дру­гими, рождение новых чувств, до этого неизведанных или, точнее, забытых в житейской сутолоке последнего вре­мени.

Что-то в душе оживало, оттаивало, он как бы возвра­щался в прошлое, когда был не бравым капитаном, коман­диром мотострелковой роты, а беззаботным Пашкой, про­стым деревенским парнем, который приехал в столицу, стал студентом филфака. Студентом... Правда, походить в студентах довелось ему недолго. Со второго курса — после гибели отца в автомобильной катастрофе — он оставил университет и поступил в офицерское училище, чтобы не висеть на шее у матери и не просить помощи у млад­ших братьев и сестер, которые сами в ней нуждались... И вот он, отпускник, спешит в свое родное село под Мин­ском.

Пожалуй, только сейчас, на этой земле, он почувство­вал, чего не хватало ему там, вдали от дома,— не хватало близких, дорогих людей, не хватало напевной материн­ской речи, слышанной с колыбели, речи, всегда ласкавшей слух, навевавшей сладостные воспоминания. Даже воздух вокруг казался совсем другим, не таким, каким он дышал все последние годы...

Стоя в тамбуре и раз за разом затягиваясь папиросой, капитан с живым интересом провожал взглядом многоэтажные жилые дома, высокие заводские трубы, всматривался в едва различимую в туманной дымке телевизион­ную мачту. Узнавал город и не узнавал, и сердце его невольно ускоряло свой ритм. Вот показался перекидной мост черев знакомую улицу, на ней — общежитие, в котором прожил полтора года и о котором думалось, как о родном доме. Кажется, выскочил бы из вагона и побежал к нему...

Молодая, чернявая — и сама во всем черном — провод­ница оттеснила капитана в сторону, открыла дверь к вы­ходу. Колеса застучали на входных стрелках, машинист вамедлил ход. Поезд приближался к станции.

— Уберите, пожалуйста, чемоданы с дороги, они мне мешают,— попросила проводница.

Капитан тут же переставил их подальше от двери.

Проводница улыбнулась, показав белые зубы, и отки­нула к стенке железный лист ступеньки.

— Понимаю, не терпится... Встречает?

Она и в вагоне была очень внимательна к капитану, однако тот проявлял вежливое равнодушие.

— Встречает...— ответил он, не подумав, и глубоко вздохнул: его никто не ждал на вокзале.

Пассажиры не очень напирали — было утро, впереди весь день.

Капитан сошел на перрон, посмотрел по сторонам. Что-то новое... Да, подземный переход, раньше его здесь не было. Подземных переходов он не любил. Однажды в Москве заблудился и долго не мог отыскать свой марш­рут — с тех пор и осталась к ним неприязнь.

К капитану тут же подъехал с тележкой пожилой же­лезнодорожник со значком носильщика на груди. Пасса­жир молча поставил на тележку свои чемоданы, и муж­чина покатил ее по перрону.

Капитан пошел следом.

Серое приземистое здание вокзала, широкая заасфаль­тированная площадь перед ним, вдали высокие жилые дома с башнями по углам, трамваи, троллейбусы, автобу­сы — городские и междугородные,— людская суета... Как все это знакомо! И вместе с тем ново. Больше стало лю­дей, намного больше, чем тогда, десять лет назад. Больше машин — грузовых, такси, автобусов,— сверкающих све­жей краской, комфортабельных. Все куда-то спешат, каж­дый занят своим делом, своими мыслями. Кругом шум, гам. Ничего этого прежде здесь не замечалось. Иной ритм, иной темп жизни. Вот она, техническая революция! Видна на каждом шагу...

Носильщик словно прочитал мысли своего клиента — остановился у камеры хранения. Капитан дал ему три рубля — до этого он никогда не пользовался такими услу­гами, сам таскал вещи и теперь боялся обидеть человека. Тот поблагодарил за щедрость и тут же растворился в шумной толпе. Капитан сдал чемоданы, оставил при себе только желтый пухлый портфель, в котором лежали поло­тенце, мыло, зубная щетка с пастой и, на всякий случай, полбуханки хлеба, банка рыбных консервов.

Теперь надо было бы сходить на автобусную станцию, узнать, когда отправляется автобус и, быть может, зара­нее купить билет. Капитан глянул издали на небольшой двухэтажный автовокзал и неожиданно решил: время еще терпит. Хотелось посмотреть город, пройтись его улицами. Ничего более конкретного не имея в виду, он подался че­рез площадь к высоким зданиям с башнями — городским воротам, за которыми брали начало центральные маги­страли Минска. Здесь, как и прежде, ходили трамваи, а вот троллейбусную остановку перенесли в глубь одной из улиц, чтоб хоть немного разгрузить это очень людное место.

У остановки собралась масса людей. Подошли два троллейбуса, и толпа хлынула к дверям — все спешили на службу.

Первый троллейбус, битком набитый пассажирами, на­конец тронулся. Во втором было гораздо свободнее. Ка­питан без труда вошел в салон, огляделся вокруг, достал мелочь, чтобы оплатить проезд, но на обычном месте не обнаружил автомата. Не было в вагоне и кондуктора. Про­шел к передней двери и у кабины водителя пробежал глазами обращение к пассажирам — приобретать проезд­ные талоны у водителя книжечками по двадцать и сорок копеек. Капитан так и поступил, купил книжечку за двад­цать копеек. «На сегодня хватит»,— подумал он.

Людей заходило все больше, но еще оставались сво­бодные места. Он сел у окна, справа по ходу троллейбуса, надеясь увидеть кого-либо из знакомых. Потом невольно улыбнулся: чудак, чего захотел! Прожил тут год с не­большим и уже хочешь на каждом шагу встречать знако­мых! Да и сколько времени прошло с тех пор... И тем не менее какое-то странное чувство тревоги не покидало его, он еще внимательнее стал вглядываться в лица прохожих, словно боялся пропустить нужного ему человека.

Но все старания были напрасны, никаких знакомых у него в городе не было, если не считать молодого майора Потанина, с которым во время командировки познакомил­ся в Свердловске. Майор служил в штабе округа. У капи­тана сохранился и адрес майора. В глубине души он на­деялся, что майор поможет ему перевестись из далекого Забайкалья куда-нибудь в Белоруссию, хотя бы на запад­ную границу. Об этом они тогда долго говорили, и Пота­нин обещал посодействовать. Но за прошедший год мно­гое могло измениться, может, майора уже и нет в Минске.

Кто-то из пассажиров крикнул: «Поехали!» Водитель, словно ждал этой команды, тронул машину, закрыл две­ри. Капитан заметил в окно, как к троллейбусу метнулись двое — невысокий мужчина и молодая стройная женщи­на. Мужчина был в коричневом пальто и в шляпе такого жё цвета, женщина — вся в красном: приталенное пальто, вязаная шапочка, лакированные сапожки на высоком каб­луке. Даже сумочка была красная. Когда пара подбежала к дверям, капитан подскочил и громко крикнул: